Кошка колдуна - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Астахова, Яна Горшкова cтр.№ 30

– А это, на стене? – Сид продолжал осматривать помещение. – Неужто… Марья Семеновна?

Небольшая картина в стиле эпохи Возрождения смотрелась на разрисованной цветочным орнаментом стене немного странно, но возвышенная, строгая красота женщины, изображенной на ней, заслуживала увековечивания.

– Признал? – усмехнулся Иван Дмитриевич, полуобернувшись, чтоб тоже глянуть на картину. – Она, голубушка, Марья-посадница. Италиец писал, этот, как его…

– Беллини, – тихо молвил Диху и медленно кивнул, отводя глаза. – Да, узнал. Очень похожа.

«Джованни Беллини?» – мысленно охнула я.

Марья-посадница в исполнении знаменитого художника венецианской школы походила на одну из его многочисленных мадонн, этот стиль ни с чем не спутаешь. Мир, в котором Джованни Беллини запечатлел для потомков новгородскую женщину, мне определенно нравился.

– Как живая бабуля, – подтвердил боярин. – Содрал, конечно, этот Беллини с нас с Мишкой – собор можно было расписать! Однако ж до чего хороша получилась! Скажи?

– Скажу, – кивнул сид и, отобрав у меня кубок, залпом допил мед. – Хороша. Она такой и была.

– Вспоминала тебя давеча бабуля-то, – остро глянув на слегка порозовевшего гостя, заметил Иван Дмитриевич. – Вот ведь память! Шутка ли – скоро девяносто второй годочек стукнет, а все бодра духом и разумом чиста. Правда, из покоев уже редко выходит… Ты бы навестил ее, Тихий.

– Ни к чему это, – помолчав, ответил сид. – Ни ей, ни мне. Давай, что ли, за здравие Марьи Семеновны Корецкой, – и подставил кубок под золотую струю из кувшина. – Редкая женщина, действительно редкая. Уж поверь, я знаю.

Снизу, со скамеечки, было хорошо видно, как горестно дрогнули губы сына Луга.

«А ведь он же бессмертный, как все сиды. И у них с Марьей Семеновной что-то было. Когда-то».

– Ты-то знаешь, кто ж спорит, – покивал боярин. – Кому ж знать, как не тебе, Тихий.

– Осторожней, Айвэн, – прошипел Диху. – Лучше бы тебе даже и не думать в эту сторону.

От этого утробного, грозного, почти драконьего шипения я невольно втянула голову в плечи. Так летней ночью рокочет где-то за горизонтом далекая гроза, ворочается за тяжелым пологом облаков неимоверная природная силища, грозя ничтожным людишкам смертью и разрушением.

– А я что, я ж ничего такого… Говорю, ежели б не ты, кто знает, как бы оно все повернулось тогда-то, с князьями. Что московский, что тверской – оба были волчары, до чужих закромов охочие. Не говоря уж о литвинах. Ты закусывай давай, Тихий, а то ишь, вызверился на меня, будто я непотребство какое говорю.

«Ох, не зли его, боярин, ох, не зли», – хотелось шепотом попросить разудалого Ивана Дмитриевича, гуляющего сейчас по лезвию ножа. Была бы я всамделишней кошкой, распушила бы хвост, честное слово.

– Хватит о женщинах, – буркнул сид. – Не лучший выбор для застольной беседы.

– Хватит, так хватит, – покладисто кивнул Корецкий. – Вот не пойму я, Тихий…

– Мм?

– Хороша рыбка, а? Так вот, не пойму я никак, с чего это ты вдруг этаким благодетелем заделался. Бабку выручил – это одно, все-таки женщина достойная, вдовая к тому же…

– Айвэн!

Я готова присягнуть, что мой господин нелюдской национальности по-звериному прижал уши. И оскалил зубы, точь-в-точь рявкнувший на зарвавшегося переярка волк-вожак.

Боярин осклабился, утирая рукавом капли меда, оросившие его лицо, когда разъяренный сид шарахнул по столу кулаком, заставив подпрыгнуть кубки и кувшины.

– Эк ты грозен! Но мы-то с Мишкой ничем твоих благодеяний не заслужили. Ведь не ради же того, чтоб я тебе когда-нибудь эту ледащую подарил, – Иван Дмитриевич ткнул пальцем в мою сторону, – ты мне столько раз услужил изрядно. Вовек не расплатиться было бы, ежели б ты вдруг счет предъявил. А?

– Рыбка и впрямь хороша, – отозвался Диху, будто и не давал только что волю гневу. И небрежно меня по макушке потрепал. – И с девицей ты мне угодил. Так к чему расчеты, Иван?

«Интересно, надо мне сейчас муркнуть для подтверждения, так сказать, статуса или обойдется?» – мрачно подумала я.

– Э, нет, разобраться надо! – упрямо гнул свое Корецкий, наливая еще по одной. – Сам же говорил столько раз, что ваше племя людей на дух не переносит. Дескать, одно только беспокойство от нас и миру разорение.

«А ну-ка, ну-ка?» – безмолвно полюбопытствовала «ледащая» вслед за боярином.

– Так и есть, – пожал плечами сид. – Пользы от вас не больше, чем от вшей. Ну, или, скажем, от мотыльков. Да, мотыльки лучше: кусать не кусают, но под руку лезут.

На деле же легкая ладонь надменного сына ирландских богов трепала мою косу без всякого спроса и разрешения. С другой стороны, разве люди спрашивают кошек, хочется ли тем, чтобы их гладили?

«Эх, сейчас бы мне когтищи, как у Басеньки. Я б тебе показала «мотылька»!»

– Ну, так почему?! – взвыл боярин. – Хоть убей, не пойму, какая тебе-то печаль, ежели мошка вроде меня в тенета залипнет? Что за резоны помогать?

– Я так хочу. – Диху снова дернул плечом. – Это причина.

– Недостаточная.

– Для меня вполне достаточная. Единственная причина, Айвэн. Мои желания. – Сид окончательно растрепал мою косу и теперь задумчиво чесал меня за ухом. – Ну-ну, не хмурься, друг мой. Я же нечисть, забыл? Мне все равно, творить добро или зло. Все зависит от… – он прервался на долгий глоток, – от обстоятельств. И личных симпатий.

Правду говорил и, как говорится, ничего, кроме правды. Я чувствовала. И словами не передать и не объяснить, отчего вдруг взялась такая уверенность. Но все, что бы ни сотворил, как бы ни поступил Диху, сын Луга, он всегда сделает только по собственному хотению. И нет никаких иных причин.

– Значит, повезло нам с Мишкой, что мы такие симпатяги, – хмыкнул боярин.

– А другим не повезло. – Диху подмигнул. – Будь доволен и здрав, Корецкий, и не хмурься ради твоего воскресшего Бога.

– А ведь ты не вернешься, – вдруг грустно промолвил Иван Дмитриевич. – Уедешь – и с концами.

– Если все сложится так, как я надеюсь и желаю, – мурлыкнул сид, жмуря зеленые кошачьи глаза, – то причин и дальше скитаться по вашему миру у меня и впрямь не останется. Выпьем за это. Пожелай мне удачи, Айвэн.

Я перестала жевать сочащийся нежным жирком севрюжий кусочек и насторожилась.

– Удачи, – вздохнул Корецкий. – По самому ведь краешку ходишь, дух нечистый. Не оступись, гляди. А то ведь по тебе и панихиду не заказать, по нехристю.

– Да уж! – Тот хохотнул. – Это все равно, что… как вы это говорите? А! За черта свечку ставить! – В три долгих глотка осушив очередной кубок, заметил: – И мед у тебя тоже хорош, боярин.

Смешок у Диху вышел дребезжащий, пьяненький такой. Немного, оказалось, надобно грозному сыну Богини Дану крепких русских медов, чтобы окосеть.