Мадемуазель Шанель - читать онлайн книгу. Автор: К. У. Гортнер cтр.№ 84

— Предъявляйте им иск! Я хочу аннулировать контракт. Подавайте на них в суд, наложите законный запрет, делайте все, что считаете необходимым. Я больше не хочу иметь с ними никакого дела.

Но, увы, поделать он ничего не мог. Более того, через неделю Рене позвонил и сказал, что Вертхаймеры действительно исключили меня из совета директоров и подали против меня встречный иск, обвиняя в клевете, и мне потребовалось несколько месяцев, чтобы опровергнуть обвинение. Я поклялась, что сделаю все, лишь бы отомстить им. Будь что будет, я освобожусь от пут Пьера Вертхаймера, даже если это будет мое последнее деяние в этом мире. Никто и никогда не обладал мной, я создала свое состояние собственным трудом, усилием своей воли я преодолела бедность и препятствия на пути к этому. И я отказываюсь быть заложницей этих негодяев из-за какой-то нелепой собственной оплошности. В глубине души я, конечно, признавала собственную непоследовательность. Еще несколько лет назад Бальсан предупреждал меня, чтобы я была осторожна, но я игнорировала его советы и второпях подписала этот несчастный контракт. Это была моя вина, но меня переполнял страх, что мною просто пользуются — это горькое семя было посеяно в Голливуде, — страх за свой спотыкающийся бизнес, а также гнев, что мой тяжкий труд и мое имя способствуют пополнению чужого банковского счета. Я ничего не видела, ни о чем больше не могла думать, только о том, что Вертхаймеры грабят меня, присваивают себе то, что по праву должно принадлежать мне.

Они стали моими врагами.

Меня окутало ядовитое облако ненависти. И вот в это время я познакомилась с Полем Ирибом. Представил его мне Бендор, хотя я о нем уже много слышала прежде. Поль Ириб — баскский карикатурист — иллюстрировал каталоги мод Пуаре, пока второй брак с какой-то богатой наследницей не позволил ему заняться еще и дизайном интерьеров. Бендор был поклонником его журнала «Le Témoin», основанного Ирибом еще до Первой мировой войны, но теперь прекратившего существование.

— Ты обязательно должна помочь ему возобновить издание, — предложил мне Бендор. — Он выработал совершенно новую концепцию журнала, а ты все время твердишь, что тебе нужно какое-нибудь новое дело. Займись этим, почему нет? Не сомневаюсь, журнал будет очень популярен.

Бендор знал, как задеть меня за живое, чем заинтересовать. И я согласилась встретиться с Ирибом в его новой мастерской на улице Фобур Сент-Оноре, недалеко от моего дома.

Меня приветствовал довольно импозантный мужчина с несколько грубоватыми манерами. Плотного сложения, как и Жожо Серт, лицом несколько бледнее, с пронзительным взглядом темных глаз за стеклами очков в металлической оправе; не красавец, конечно, но он подкупал какой-то потрясающей подлинностью характера, причем сам прекрасно понимал это.

Его композиции были изысканны, в частности ювелирные украшения, выставленные в застекленных витринах. Перед ними я задержалась надолго, очарованная их барочным стилем.

— Это я делал по заказу Международной гильдии торговцев бриллиантами, — пояснил он. — Если хотите, я отрекомендую и вас, маде-муа-зель.

Он старался произносить каждый слог отчетливо, и мне не могло не прийти в голову, что ему с большим трудом удается скрывать, что он не француз, а каталонец и его родной язык каталанский.

— А зачем? — спросила я. — Ваши украшения, конечно, очень красивы, но кто в наше время может позволить себе такую роскошь?

Однако в уме я уже обдумывала его предложение, тем более что он немедленно нашелся что сказать.

— Видя на вещи имя Шанель, разве можно устоять и не приобрести ее?

Я молча кивнула, считая, что этим все и закончится. Но он явно пытался флиртовать, сулил золотые горы, лишь бы добиться своего. Ириб показал иллюстрации к предполагаемому номеру «Le Trémoin», а заодно и образцы текста. Прищурившись, я стала читать; впрочем, можно было и так догадаться, о чем это, имея в виду, что поклонником журнала был Бендор. Риторика Ириба была пронизана духом пламенного национализма, пропагандировала антимарксистские взгляды, густо замешенные на антисемитизме. Меня это нисколько не задело, но и сердечного отклика тоже не нашло. Я сказала, что подумаю, а сама ломала голову, зачем ему я, у него богатая жена, могла бы и она финансировать журнал. Потом, уже перед самым моим уходом, он сам ответил на мой невысказанный вопрос:

— Я бы хотел еще раз встретиться с вами, мадемуазель. С глазу на глаз.

Я даже вздрогнула, услышав такое откровенное предложение, и резко повернулась к нему. Давненько я не встречала мужчин, которые столь прямо выражают свои желания, а в его намерениях нельзя было сомневаться. Сначала мне хотелось сразу ответить отказом, любопытно было посмотреть, что он будет делать. Но когда наши взгляды встретились, я без всяких отговорок или извинений, словно дразня его, задала такой же прямой вопрос:

— А вы разве не женаты?

— Женат. А разве это имеет какое-то значение?

— Имеет. Для вашей жены.

— Может быть, — пожал он плечами, все так же не отрываясь глядя мне в глаза. — Но сейчас самое главное, имеет ли это значение для вас. Потому что для меня, могу вас уверить, это никогда не имело значения.

Я чуть от души не рассмеялась ему в лицо. Ну и нахал! Но что ни говори, нахал любопытный, умеет заинтересовать. У меня всегда была любовь, или, как говорят многие, слабость к мужчинам, которые добиваются своего без лишнего фанфаронства. А уж в моем возрасте это особенно занятно.

— Давайте-ка для начала обсудим этот ваш заказ Гильдии, хорошо? — ответила я и медленно вышла из его мастерской. Взгляд Ириба, казалось, даже сквозь окна буравил мне спину.

* * *

Заказ пришел через две недели. Члены Гильдии пришли в восторг от моего предложения, и я засела готовить экспонаты для благотворительного аукциона. Мне заплатят только за работу, но не за проданные экспонаты, это должна быть рекламная распродажа. Я завербовала в помощь себе Мисю, чтобы хоть чем-нибудь занять ее. С тех пор как мы вернулись в Париж, она только и делала, что болтала без умолку у себя в квартире или у меня. В качестве основы мы выбрали астрономию, в поисках идей перерыли горы книг. Презентация коллекции прошла в ноябре у меня дома, я выставила ее на восковых манекенах в витринах, охраняемых полицейскими. Тысячи людей стояли в очереди, чтобы поглазеть на несимметричные звезды из бриллиантов, в чем-то вторившие таинственной мозаике Обазина; ожерелье в виде кометы с застежкой, похожей на веточку, золотые браслеты и заколки в виде полумесяца, броши в виде солнца с драгоценными камнями цвета шафрана и многоступенчатые диадемы.

Репортажи об этой выставке поместили на своих страницах все более или менее солидные газеты или журналы, и цены на ассортимент фирмы «Де Бирс» сразу подскочили до небес. Мое имя снова было у всех на слуху. Драгоценные украшения я искусно разработала так, как и мои модели одежды: их можно было надевать в разных комбинациях и даже разбирать на части: диадемы превращались в браслеты, серьги в броши, подвески в форме звезд становились застежками для туфель или поясов. Чтобы поднять престиж этого события, я дала несколько интервью, в которых заявила, что «смысл драгоценных украшений вовсе не в том, чтобы сообщить о достатке женщины, а в том, чтобы подчеркнуть ее красоту, что далеко не одно и то же», а также что «бриллиант — это наивысшая ценность в наименьшей упаковке». Эти слова стали лозунгом, который фирма использовала для рекламы своих изделий.