Мадемуазель Шанель - читать онлайн книгу. Автор: К. У. Гортнер cтр.№ 85

В тот вечер, когда все разошлись, я предложила Полю Ирибу остаться у меня. Любовником он оказался страстным, распалил меня так, как со мной уже несколько лет не бывало. Никто, кроме Боя, не творил со мной таких чудес и пальцами, и языком, и, более того, сначала он удовлетворил меня и только потом получил окончательное наслаждение сам, и это лишь подчеркивало тот факт, что, вопреки нашему с Бендором взаимопониманию почти во всем, в постели мы с ним были несовместимы.

Однако за пределами постели Ириб не был столь сговорчив. Несмотря на свою ненасытную страсть к роскоши во всех ее формах, к моему дому он относился свысока.

— Ты превратила дом в какой-то музей бриллиантов — таким он навсегда и останется. Слишком много комнат, слишком много лишних трат. Это противоречит здравому смыслу, мавзолей какой-то. Ты что, хочешь остаться здесь навсегда погребенной, среди этих твоих китайских ширм?

В то время мы встречались с ним в моем номере в «Рице», поскольку все жилые помещения я освободила под выставку ювелирных украшений. Как только он это сказал, до меня дошло, что я давно уже перестала чувствовать себя в этом доме свободно и непринужденно, еще со времени возвращения в Париж и смерти моих любимых собак. Жена моего дворецкого Жозефа, Мари, тоже недавно умерла, и он остался одиноким вдовцом. Как и в других моих домах перед тем, атмосфера в доме на Фобур Сент-Оноре уже успела окраситься в цвета печальных воспоминаний.

— Если бы мы жили здесь, — сказал Ириб, стоя у окна, выходящего на Вандомскую площадь, и глядя на меня, — нам было бы гораздо удобнее. Здесь у нас нет никакого прошлого, нигде не бродят призраки прежних твоих любовников… Они словно дразнят, словно насмехаются надо мной. Здесь мне даже порой приходит в голову мысль, а не жениться ли на тебе, черт возьми?

— Жениться?! На мне? — Я смущенно засмеялась, не в силах тем самым скрыть своего удивления. — Но ты ведь женат!

— Разведусь. Я не люблю ее. И никогда не любил. Мне нужна ты. И в отличие от Бендора и другого твоего англичанина, я не озабочен мыслью о продолжении рода.

Это было жестоко. Ириб был человек жестокий. Безжалостный, особенно в своем желании снова увидеть возрождение национальной гордости Франции. В последнем номере «Le Témoin» он поместил свой рисунок, где изобразил Марианну, лежащую у ног могильщика, который вот-вот ее похоронит. Марианну, символ Франции, он рисовал с меня, а в виде могильщика у него был изображен наш премьер-министр, которого только ленивый тогда не критиковал. Теперь я видела, что Ириб был искренен и в своем предложении тоже; у меня было такое чувство, что душа моя, словно скованная ледяным панцирем с того самого времени, как закончился мой роман с Бендором, вдруг оттаяла.

— Или, может, ты не хочешь замуж? — спросил он. — Если так, я об этом больше не заикнусь.

Вопрос серьезный, несмотря на то что у меня, как всегда, не было на него готового ответа. В августе 1933 года мне исполнилось пятьдесят. Намерена ли я оставаться в таком же положении до конца жизни, переходя от одной связи к другой, пока мужчины совсем не перестанут меня замечать? До сих пор я мирилась с мыслью, что такова моя судьба: я на всю жизнь повенчана со своей работой и связана неразрывными узами со своими друзьями. Ириб едва ли был тем мужчиной, которого я себе представляла своим мужем, он был так же не похож на Боя или Бендора, как и любой другой: грубый, неотесанный простолюдин, дикий и беспощадный в своих амбициях и уничтожающе пренебрежительный к тому, что о нем думают люди.

Мне очень не хотелось в старости остаться одной или, боже упаси, с одной только Мисей рядом. О детях уже не могло быть и речи, кроме того, у меня ведь был Андре, который уже завершил образование и теперь работал управляющим на одной из моих фабрик. Он был женат на очаровательной голландке, и у них родилась дочь, ее в мою честь назвали Габриэлой. Адриенна тоже неплохо устроилась в поместье Нексона в Лиможе. Хотя ей так и не удалось забеременеть, положением счастливой жены и тетушки многочисленных племянников и племянниц мужа она была вполне довольна. Найти наконец спутника жизни, мужа, с которым я делила бы свои закатные годы… Сколько их мне отпущено до тех пор, пока и за мной навсегда не закроются врата смерти?

— Говоришь, женишься на мне, если мы будем жить здесь, в «Рице»? — съязвила я. — Как романтично!

— Не хочешь — не надо.

Ириб подошел к кровати, сорвал с себя халат, обнажив волосатое тело. У него стояло, он схватил свое мужское достоинство в кулак:

— Я хочу трахать тебя каждую ночь, Коко, а днем хочу помогать тебе побеждать. Я безобразен и жаден, но я тебе нравлюсь, и ты мне тоже нравишься, очень нравишься. Почему бы нам не пожениться? Вместе мы с тобой горы свернем.

Да, перспектива не очень-то романтичная, но я уже не в том возрасте, чтобы мечтать о романтике. Я рассмеялась, а Ириб бросился на кровать, обнял меня и прижал к себе.

— Скажи «да», — забормотал он хриплым от страсти голосом. — Скажи «да», и ты сделаешь меня счастливейшим человеком во Франции.

— Я… я не знаю, — задыхаясь, ответила я, а его пальцы настойчиво ласкали меня. — Я подумаю…

Этими же словами я ответила на его просьбу о финансировании журнала, но в конце концов сдалась и выписала ему чек. А сейчас он трогал самые чувствительные струны моего тела, я вся дрожала и яростно подбрасывала бедра… Да, кажется, и на этот раз я отвечу ему согласием.

В общем-то, он был прав. Зачем отказываться от счастья, хоть какого-то, если оно само плывет в руки?

* * *

— Выйти за него замуж? — Сидя со мной за завтраком в обеденном зале отеля, Мися смотрела на меня с ужасом. За окном на крыши домов, на тротуары падал снег, первый снег в холодном феврале 1934 года. — Да ты с ума сошла! — воскликнула она. — Он же настоящее чудовище, конъюнктурщик, соглашатель и лицемер! Этот его журнал — полное дерьмо, печатает всякую гадость и чушь. Женщин он меняет как перчатки и сосет из них деньги. Он из тебя всю кровь выпьет. Все о нем так говорят.

— Все говорят — это, значит, прежде всего ты, — резко отпарировала я. — Я уже начинаю сомневаться, действительно ли тебя заботит мое благополучие. Сначала Бой, которого ты считала снобом, потом Бендор, озлобленный фанатик, по твоим словам, а теперь вот и Ириб, которого ты называешь чудовищем. Возможно, ты просто отшиваешь их, чтобы я всегда оставалась только с тобой, поскольку все три твоих брака закончились полным крахом.

Она так и затряслась:

— Это… это… Говорить такое… ужасно, отвратительно! Я хочу, очень хочу, чтобы ты была счастлива. Но твой Ириб, он…

— Все, хватит, ни слова больше! — оборвала ее я. — И слушать ничего не желаю. Он уже подал на развод, мы с ним отправляемся в «Ла Паузу» и там будем планировать нашу свадьбу. Я съезжаю из дома на Фобур Сент-Оноре и буду жить здесь. Жозефа уже поставила в известность о том, что дворецкий мне больше не нужен. А в квартире на улице Камбон буду хранить одежду и прочие пожитки.

— Так ты прогоняешь Жозефа?.. — Мися побелела. — Коко, он столько лет служил тебе верой и правдой! Прошу тебя, подумай, что ты делаешь… — Она не договорила, но не я была этому причиной.