Чужая война - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Садов cтр.№ 165

— Час. Через час поднимаю солдат.

Граф усмехнулся и согласно кивнул:

— Вполне хватит.

Как он и предполагал, князь сидел на своем любимом месте у реки, задумчиво глядя куда-то вдаль. Танзани подошел ближе и чуть не отшатнулся, настолько плохо тот выглядел. Неужели его так потрясло это убийство? Он, конечно, странный человек, вечно носящийся со своими идеями о том, что не должны страдать женщины и дети… Впрочем, если верить князю, то его понять вполне можно. Но до сегодняшнего дня граф и не думал, что все настолько серьезно.

Он присел рядом и немного помолчал.

— Так плохо? Полагаю, гадаешь, зачем граф сотворил такое?

Сначала Танзани подумал, что Вольдемар его слов просто не расслышал, поскольку никак на них не отреагировал. Потом князь медленно повернул голову. Сообразив, что другой реакции не дождется, граф продолжил:

— Всегда полагал графа немного чокнутым, с его убеждением, что нынешние люди разбалованные и ни на что не годные неженки. Любил он поговорить о прошедших временах, когда, по его представлению, жили настоящие герои и когда все, и жены и дети, сражались с врагом… делили и победы, и поражения. Как жены, чтобы не попасть в плен к врагу, убивали себя и своих детей…

— Высшая доблесть? В этом? — Слова звучали глухо, но Танзани был рад и такой реакции.

— Ну, это в сагах так воспевалось… Идеал доблести воина, идеал доблести жены воина… Граф все это воспринимал очень серьезно. Сам спал на деревянной лежанке, укрытой только дерюгой… — Он вдруг хмыкнул. — У нас долго гадали, как он на таком ложе с женой… Тут он, похоже, жене не доверился, решил сам все сделать… согласно тому, как о героях в сагах сказывают. Может, считал, что так и должно быть у настоящего воина…

Ненадолго воцарилась тишина. Граф поднял голову и… во взгляде Вольдемара была такая боль, что он почувствовал ее чуть ли не физически.

— Почему я не могу заплакать, граф? После гибели родителей я разучился что-либо чувствовать, но научился хорошо чувства имитировать. Аливия снова научила меня смеяться и грустить… но плакать я так и не научился — даже когда очень хочется… не могу, и все.

Граф откинулся на траву и уставился в небо.

— Дураки сказали бы, что мужчины не плачут. Совсем идиоты тебе позавидовали бы. Я тебе помочь не могу. Ты не виноват в том, что произошло. Даже я, зная графа, не мог предвидеть, что он сотворит такое.

— Спасибо… Я скоро буду в норме… как обычно.

Граф поднялся и хлопнул Володю по плечу.

— Скорее — тебя все ждут. У нас еще много неоконченных дел. Герцог Торенды не может позволить себе переживать о прошедшем.

Танзани неторопливо спускался с холма, не оглядываясь.

Снова тишина… Володя закрыл глаза. Те люди, которые его обучали на Базе, вовсе не отличались идеалистическими взглядами на жизнь. Пройдя многие горячие точки, побывав в тылу врага, в джунглях и под водой, они знали, что такое жизнь и выживание. Кроме того, и историки сделали все возможное, чтобы излечить мальчика от идеалистического представления о прошлых временах, заставив досконально изучить биографию многих знаменитых людей своего времени. Борджиа… Марии Медичи… Изучить, какими методами велась война за власть. Его подготовили ко многому, но… но произошедшее поразило даже не столько своей жестокостью, хотя и это тоже, сколько совершенной бессмысленностью. Вот так, походя, распорядиться чужими жизнями… это было выше понимания… за гранью…

Князь в военном лагере появился только к полудню. Неторопливо прошелся по госпиталю, перебросился парой слов с Арвидом и его помощницей, выглядевшей не лучше самого князя.

— Война — зло, — бросила она ему и, не дожидаясь ответа, удалилась.

В другое время Володя долго бы размышлял по поводу того, к чему она это сказала и что имела в виду, но сейчас просто пожал плечами и отправился дальше.

У поля, где солдаты отрабатывали атаку строем, Володя остановился рядом с графом Танзани, наблюдавшим за тренировкой.

— Я тогда не очень рассмотрел… Сколько в той комнате погибших?

Граф ответил не сразу.

— В замке, — неторопливо заговорил он, — укрывались семьи многих благородных из тех, кто поддерживал мятеж. И все они были собраны в той комнате… Двенадцать женщин, семнадцать детей… десять мальчиков и семь девочек от пяти до пятнадцати лет…

— Война — зло.

Граф удивленно глянул на князя, но счел за лучшее это высказывание «не заметить».

— Какие наши дальнейшие планы? Объединение Игранда с герцогом Нарским может быть опасным…

— Знаю… — Володя потер виски, словно прогоняя головную боль. — Завтра надо уходить отсюда. Пусть остальным занимается Конрон.

Конрон не заставил себя долго ждать и вскоре объявился, запыхавшийся, но довольный.

— Милорд, рад, что с вами все в порядке.

Танзани прикрыл глаза и отвернулся, чтобы тот не заметил выражение его лица. Володя, наоборот, развернулся к новому графу Иртинскому:

— В порядке? Конрон, завтра мы уходим. У тебя остаются все эти отряды благородных, что подошли к нам на помощь, доказывать свою преданность. Полагаюсь на тебя и надеюсь, что больше от этого графства сюрпризов не будет. Предыдущий граф держал тут всех в ежовых рукавицах, потому и шли за ним. Сейчас без него вряд ли у них получится объединиться. Но все равно бей, пока враги растеряны — сил у тебя достаточно, а самые сильные противники полегли тут, в замке.

Конрон согласно кивал, хотя вряд ли слушал внимательно — главное уловил, а детали… ну, детали все равно по ходу продумывать придется.

Володя в другое время заставил бы все-таки выслушать себя, но сейчас только вздохнул:

— Полагаюсь на тебя.

Как и обещал князь, армия выступила на следующее утро. Поскольку на этот раз шли с обозом и осадными машинами, пусть и оставив большую часть тяжелой техники у Конрона, это сильно сдерживало скорость марша. Но на это Володя пошел вполне сознательно, ожидая за время марша получить более подробные сведения о прошедших переговорах Игранда и герцога Нарского. Торопливость в этом деле была лишней. Да и после всего произошедшего он ощущал сильный упадок сил. И еще остро давило чувство одиночества. Все, с кем он начинал работать в этом мире и с кем уже сдружился, были далеко. Джером следил за Играндом, Филипп обеспечивал наполнение магазинов необходимыми армии припасами, Конрон стал графом Иртинским и остался наводить порядок в своем графстве. Аливия в замке под присмотром брата и отца, там же графиня Лурдская с дочерью. Из всех знакомых с ним оставался только граф Танзани, но называть его другом не стоило. Он, прежде всего, человек короля и предан исключительно королю. Если он сочтет, что новый герцог Торенды угрожает королевству, тут же станет врагом. Эта невозможность хоть с кем-то поговорить по душам была хуже всего… В результате Володя вынужден был копить боль в себе. Впрочем… а с кем бы он мог поговорить? Из всех он безоговорочно верил только Аливии, но вываливать свою боль на девочку… увольте. Так что по большей части он обманывал самого себя, и от этого становилось еще хуже. Володе остро не хватало настоящего друга, с кем можно было бы поделиться болью.