Дорога в Рим - читать онлайн книгу. Автор: Бен Кейн cтр.№ 10

— Ведь мы за тебя так волнуемся! Лучше бы тебе оставить Лупанарий. Отдохнуть. Чем скорее, тем лучше.

Былая вспышка лишила Йовину последних сил.

— Это все-таки мое детище, — пробормотала она. — Что с ним будет? И с девочками?

— А мы присмотрим! И за домом, и за привратниками, и особенно за девочками. Правда, ребята? — Говоривший кинул взгляд на подручных, те загоготали.

Фабиола почувствовала, как желчь подкатывает к горлу, и попыталась прогнать тошноту. Сомнений не оставалось — перед ней Сцевола. Фугитиварий, охотник за беглыми рабами.

Она судорожно кашлянула.

Сцевола тут же обернулся. Небрежно окинув взглядом Веттия с Секстом, он воззрился на Фабиолу, и лицо его перекосилось злобной ухмылкой.

— Клянусь всеми богами! — выдохнул он. — Кто бы мог подумать?

На Фабиолу нахлынула внезапная дурнота — и девушка оперлась на плечо Секста, чтобы устоять на ногах.

Понт, север Малой Азии, лето 47 г. до н. э.

Одной рукой расстегнув ремень под подбородком, Ромул приподнял шлем с войлочным подшлемником и вытер лоб. Полегчало, но ненадолго. Как и прочие солдаты в строю, он по приказу Цезаря тащил на себе фашину — тяжелую связку кольев; несмотря на прохладный горный воздух, легионеры обливались потом. Армия выдвинулась в путь еще до рассвета, и временный лагерь у города Зела уже скрылся в нескольких милях позади.

Ромул покосился на солнце, одиноко висящее в синем небе. Ни облачка, ни тени. Несмотря на ранний час, лучи палили нещадно — такого Ромул не помнил со времен Парфии. Разгорающееся утро сулило знойный день, впереди все неотвратимее маячила битва — и смерть. Если бы только Ромулу хватило присутствия духа простить Тарквиния прежде, чем тот сгинул! А теперь уж, наверное, и не будет случая… Его вновь захлестнула горечь — и он не стал сопротивляться, зная, что сделает только хуже.

Каждый мучительный миг их последнего александрийского дня помнился ясно, будто все случилось вчера. Признание Тарквиния в давнем убийстве аристократа, восемь лет назад затеявшего с Ромулом и Бренном драку у входа в римский Лупанарий, грянуло как гром среди ясного неба — ведь они с Бренном из-за этого бежали из Рима! Уверенные, что аристократ погиб от случайного удара Ромула!

И все же бы ни злился Ромул на Тарквиния, он много бы дал, чтобы вновь увидеть светловолосого гаруспика живым и невредимым, с неизменной двулезвийной секирой на плече. Судьба его известна лишь богам — гаруспик вполне мог разделить участь сотен моряков и легионеров, погибших той ночью. Ромул нахмурился: если бы не проклятые пращники, Тарквиний был бы сейчас рядом, ведь им троим почти удалось уйти.

Вдвоем с Петронием они тогда вытащили бесчувственного гаруспика с отмели и уложили на берегу, а сами, подгоняемые надрывными окриками центурионов и оптионов, влились в ряды защитников острова. Битва была короткой, решительной и яростной — на ограниченном клочке земли, каким был Гептастадион, римских легионеров не сумела бы одолеть никакая армия в мире. Враг, потеряв немалую часть войска, отступил обратно на побережье, и Ромул — окровавленный и основательно потрепанный — вернулся к отмели, где положили Тарквиния.

На берегу гаруспика не обнаружилось: на месте, где он лежал, виднелся лишь кровавый отпечаток тела. Спешные поиски тоже ничего не дали — свет маяка и сполохи пожара освещали берег неровно, оставляя в тени закоулки между валунами, где можно укрыться.

Разыскивать Тарквиния было некогда: Ромулу (почти не удивленному его исчезновением) для этого пришлось бы сбежать из войска, но оптион, разозленный потерей новобранца, приказал день и ночь не спускать с Ромула глаз, а следующим вечером всю александрийскую армию Цезаря уже грузили на триремы, отправлявшиеся вдоль берега на восток. Ромул, в совершенном отчаянии, пытался ободрить себя хотя бы надеждой на то, что Фабиола расслышала его слова и вскоре даст о себе знать, — однако и это утешало лишь отчасти.

Проглотив урок, преподанный ему египтянами, Цезарь отплыл из столицы, чтобы объединиться с союзниками, которых возглавлял его испытанный сторонник Митридат Пергамский — тезка царя, в свое время испытывавшего Рим на прочность. Войско Митридата, состоящее из иудейских и сирийских солдат, успело наткнуться на главные силы египтян под командованием юного царя Птолемея и его помощников, и после первого отступления Митридат послал за помощью к Цезарю. Тот был только рад вырваться из тесных улочек Александрии, к восторгу своих легионеров — за понятным исключением Ромула, угрюмости которого не рассеяла даже головокружительная победа над египтянами, смерть тысяч вражеских солдат и гибель захлебнувшегося в волнах египетского царя.

Обретя власть над Египтом, Цезарь вернулся в Александрию — и в объятия Клеопатры: ее, царскую сестру и давнюю свою любовницу, он теперь собственной властью возвел на египетский трон. Ромула это, правда, мало заботило — по-прежнему безутешный, он возобновил поиски Тарквиния. Однако со дня битвы в гавани минула не одна неделя, и любые следы, даже если они были, успели затеряться: не так-то легко отыскать человека в миллионном городе. Ромул, вопреки разуму, в надежде на невероятное вновь и вновь шел в храмы и на торжища, тратя занятые у товарищей деньги.

Тщетно.

Через два месяца, когда войско покидало Александрию, Ромул задолжал легионерам чуть ли не годовое жалованье — и мог утешаться лишь тем, что перепробовал все средства и сделал все возможное.

К реальности его вернул рев букцин, возвещающих о приближении врага. Войско тут же замерло на месте, фашины с шумом попадали наземь. Ромул взглянул на крайнюю шеренгу, где стоял Петроний; бегство от египтян, когда Ромул спас Петронию жизнь, сделало их друзьями — Петроний даже помогал в поисках Тарквиния, за что Ромул был ему до сих пор благодарен.

— Что-нибудь видишь? — спросил Ромул.

Легионеры жадно вглядывались в даль, пытаясь угадать причину остановки — после многомесячного бездействия солдаты жаждали битвы.

Стремясь утвердить свое господство над подвластными Риму территориями, Цезарь успел наведаться в Иудею и Сирию. Местные владыки, устрашенные одним лишь присутствием легионов, из кожи вон лезли, чтобы заверить Рим в своей преданности, и не скупились на обильные подношения. Дальше войско мирным маршем двинулось к побережью Малой Азии, в Киликию.

Оттуда Цезарь повернул к Вифинии и Понту, где правил неуемный царь Фарнак, унаследовавший воинственность от отца — великого Митридата, «понтийского льва», двадцать лет назад угрожавшего Риму. Пока Цезарь с армией выбирался из александрийской блокады, Фарнак собрал войско и бешеным натиском двинулся на Кальвина, командующего римскими силами в Азии, — изрядно потрепав его легионы, неугомонные воины Фарнака принялись кастрировать всех римских граждан, попавших им в руки.

Потому-то Ромул с соратниками и оказались сейчас на севере Понта, в окруженной крутыми склонами долине под палящим утренним солнцем. Цезарь обид не прощал, а уж легионеры, месяцами не видавшие даже мелкой стычки и не находившие себе места от скуки, были только рады, что Фарнак, все униженнее предлагавший Цезарю мир, так и не добился ответа. И теперь, выслеживая его армию, легионеры жаждали битвы — и пусть Цезаревы враги в Африке и Испании, ратующие за Республику, пока подождут. Да и политические круги в самом Риме — тоже.