Однажды вечером в Париже - читать онлайн книгу. Автор: Николя Барро cтр.№ 13

Я сделал легкий поклон и вышел. В фойе я посмотрел на себя в большое зеркало в стиле ар-деко. Да, надо признать, мадам Клеман попала в самую точку. Этот высокий стройный парень с густой темной шевелюрой, с предательским блеском в глазах и совершенно особенной улыбкой, безусловно, влюблен. И это было ясно всякому, имеющему глаза, чтобы видеть.

Я отошел от зеркала. Правда ли письмо любовное? Я вытащил его из кармана и, улыбаясь, перечитал строчка за строчкой – нежные, ласковые слова.

Я улыбался, и не было у меня ни малейшего предчувствия, что я буду перечитывать это письмо снова и снова в течение нескольких недель, что буду хвататься за него как утопающий за соломинку, потому что оно останется единственным свидетельством того счастливого вечера, который завершился под старым каштаном во внутреннем дворе на улице Бургонь.

Потом я долго стоял, глядя на плакат картины «Мелочи жизни», который вчера вечером повесил в фойе рядом с анонсом: «В следующую среду в программе „Les Amours au Paradis“». Я мечтал, чтобы уже настала среда. Ах, как бы мне хотелось сокрушить все законы времени и отдать неделю своей жизни, чтобы сию минуту снова увидеть Мелани. Но она, наверное, сейчас уже на пути в Бретань.

В следующие дни письмо Мелани оставалось у меня в кармане. Я носил его как талисман, оно было со мной везде, словно надежный залог счастья. Вечером я перечитывал его под недреманным оком Орфей – лежал на диване, пил красное вино, в кровать не ложился. На другое утро я перечитывал его, когда пил кофе эспрессо, сидя за круглым столиком в «Старой голубятне», и долго рассеянно смотрел на дождь, хлеставший по мостовой.

Конечно, это было любовное письмо. И самый прекрасный сюрприз, который преподнесла мне необычная, полная волнений неделя.

Во всяком случае, так я думал до того момента, когда в пятницу, после окончания последнего сеанса, опустил решетку на двери и тут увидел, как из тени выступил маленький человек в тренчкоте, который тут же заговорил со мной.

Я знал этого человека, знал и его спутницу. Но понял это не сразу, а лишь через несколько секунд.

Не обессудьте, но я вытаращил глаза и от неожиданности выронил связку ключей. Казалось, все происходило во сне и напоминало ситуацию в первых эпизодах фильма «Ноттинг-Хилл». Передо мной, точно свалившись с неба, стоял собственной персоной знаменитый американский режиссер Аллан Вуд, а рядом с ним изумительная красавица, которой я столько раз восхищался, видя ее на экране.

Солен Авриль, одна из самых знаменитых актрис нашего времени, подала мне руку как старому знакомому.

– Добрый вечер, Ален, – сказала она, одарив меня ослепительной улыбкой. – Я Солен, и я люблю этот кинотеатр.

– Бог мой, да здесь же все осталось таким, как было, я помню! Чудесно, это чудесно!

Солен Авриль, радуясь как дитя, шла между рядами кресел, похлопывая рукой по старой бархатной обивке.

– Нет, это же просто невероятно! А ты что скажешь, chéri? [10] Слишком много я обещала или нет? Согласись, ничего подобного мы в Америке никогда бы не нашли.

Аллан Вуд поправил очки в черной роговой оправе и хотел что-то ответить, но Солен, не слушая, опустилась в кресло и грациозно закинула ногу на ногу.

– Совершенство! Это настоящее совершенство! – Она отбросила свою белокурую гриву на спинку кресла. В какой-то момент я не видел ничего, кроме ее волос, которые, словно текучее золото, разлились по красному бархату, и еще я видел ее точеное колено, нетерпеливо приподнимавшееся и опускавшееся. – А какая безумная аура! Уже один этот запах, тут, в старом зрительном зале… Он вдохновляет. А-ах, великолепно, не правда ли? Иди сюда, chéri, посиди здесь тоже!

Аллан Вуд, который стоял рядом со мной и несколько более сдержанно наслаждался «безумной аурой» моего кинотеатра, улыбнулся мне с извиняющимся видом, а затем прошел вперед и стал пробираться по тому ряду, где сидела Солен. Я, все еще ошарашенный, проводил его взглядом. В этом нереальном сценарии мой кинотеатр предстал тоже каким-то совершенно новым и незнакомым.

Тяжелый занавес красного бархата, сейчас он сверху донизу закрывал экран, двадцать три ряда кресел, пол с небольшим подъемом, в задней стене проделано прямоугольное оконце, чтобы киномеханик мог видеть экран и зал; на стенах – портреты в темных деревянных рамах, черно-белые фотографии: Чарли Чаплин, Жан-Поль Бельмондо, Мишель Пикколи, Роми Шнайдер, Мерилин Монро, Хэмфри Богарт, Одри Хепбёрн, Джейн Сиберг, Катрин Денёв, Фанни Ардан и Жанна Моро. Они улыбались с затянутых темной тканью стен, как живые, под светом матово-белых светильников в виде шаров.

Но самым прекрасным в зале был полукруглый купол, на который я, вообще-то, редко поднимал взгляд, а мои гости сейчас разглядывали его в полном восторге. Купол над залом был украшен росписью: темно-зеленые ветви, а на них, среди листвы, райские птицы и золотые плоды апельсинов.

– Теперь ты понимаешь, почему я говорю, что смогу сыграть те сцены только здесь? – Солен Авриль драматическим жестом простерла вперед руки с растопыренными пальцами. – Я, конечно, не хотела бы впадать в пафос, ни в коем случае, но вот это все… это все… совсем не то, что какие-нибудь выгородки в павильоне на студии, не правда ли, chéri? Здесь я смогу быть подлинной, играть правдиво, всем сердцем, о, я уже чувствую, просто чувствую. – Она вздохнула со счастливой улыбкой.

Аллан Вуд сел рядом с нею и раскинул руки на спинки соседних кресел. Некоторое время он молча сидел, подняв голову и глядя на купол, потом сказал:

– Yeah, it seems like the perfect place. I really like it! [11] – Он покрутил головой, оглядываясь вокруг, потом опять посмотрел на потолок. – И пахнет… – Он помахал перед лицом маленькими белыми ладошками. – Тут очень ностальгическая атмосфера. – С американским раскатистым «р» получилось у него забавно: «атмосферрра». – Здесь пахнет… – он щелкнул пальцами, точно пораженный внезапной идеей, – пахнет историей!

Я стоял у дальней стены моего кинозала, молча, уже не в состоянии объективно судить о том, что там говорит Аллан Вуд. На самом деле я был не в состоянии даже понять, происходит все это реально или у меня галлюцинации.

Время близилось к полуночи. Ну, подумал я, наверное, ровно в двенадцать две головы, высящиеся над спинками кресел, растворятся в воздухе и я проснусь дома, в своей кровати, встряхнусь и, пожимая плечами, пробормочу: вот, дескать, приснился знаменитый американский режиссер и одна из самых красивых женщин на свете, привиделось, будто бы они пришли в мою киношку и заявили, что хотят сделать ее местом действия кинокартины. Ведь это так похоже на сон.

Я закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул. Я ощутил пряный, сладковатый аромат, который принесла с собой Солен Авриль, – при каждом ее движении волны благоухания разбегались по залу и достигали меня. Если так пахнет история, то она прямо-таки дурманит.