Город на Стиксе - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Земскова cтр.№ 45

— Постой, надолго пропадает?

— От двух дней до двух месяцев, которые для него пролетают мгновенно. В отличие от нас.

— Что делать?

— Ничего не выяснять. Ну, можно позвонить, «продемонстрировать хорошее расположение и настроение». Но никаких вопросов.

Третья стадия — сближение и переход в исключительные отношения, то есть когда вас только двое, и никаких параллельных связей. И лишь четвертая — секс. Жан, не первая, не вторая — четвертая! До которой проходит три месяца, а может, все четыре. И только пятая — помолвка. От влечения до помолвки — пять месяцев. И еще есть момент: если отношения сразу начались с секса, минуя три первые стадии, вслед за этим наступит откат: вы снова возвращаетесь в начало. Откат — это ссора, размолвка, в общем, временное прекращение отношений, то есть пауза, которая теперь нужна как воздух.

— Вот он, откат и есть, — вздохнула Жанка. — Уж сколько раз твердили миру!

— А паузы всегда важны как воздух, — встрепенулась я. — Все и случается только в паузы, Жанн.

— И потом, согласись, — продолжала, не слушая, Галка, — ну, не вариант этот серб, если б был вариантом, давно бы прибрали.

— То есть, по твоему Грею, если все стадии соблюдены, их непременно увенчает свадьба?

— По Грею — да. Но все зависит от намерений сторон. А первые четыре стадии проходят не все, разрывы чаще происходят на второй.

— Ну, хорошо. А у Лизаветы с Бернаро сейчас какая стадия? — не унималась Фрониус.

— У Лизы — неопределенность, и, по Грею, наш фокусник все делает отлично.

— А что он делает? — спросила я Галину.

— Тянет время, не спешит. Присматривается, то есть.

— По-моему, так ничего этого нет, — попыталась я прикончить тему Бернаро. — книга ему понадобилась — вот и все.

После второй коробки южных сладостей и моего краткого отчета о рабочем визите на берег Средиземного моря перешли к к Галкиному роману, вспыхнувшему на маскараде.

Предметом романа оказался тридцатипятилетний инженер завода авиадвигателей по имени Леонид, который только что вернулся из трехлетней командировки в Индию и, как Чацкий, попал на наш бал. В местной действительности Чацкого-Леонида потрясло все — от открывшихся на каждом углу суши-баров и стеклянно-бетонных торговых центров (как у больших) до резко поредевшего за такой срок круга знакомых, которые либо уехали, либо женились, либо сидели за компьютером и играли в войну. Галке так и не удалось постичь, за каким чертом ее новый знакомый подался в эту Индию на такой срок (он твердил про какие-то обстоятельства), но одно было очевидно: «индус» вцепился в нее с первого танца и, отрицая Джона Грея, звонил пять раз в день и назначал свидания, словно боясь, что Галина исчезнет.

После душераздирающей истории с Аркадием, который, как серб-евроремонтник, не подавал признаков жизни, это было более чем приятно, но когда по истечении неполных двух недель свежий кавалер вознамерился познакомить ее с родителями, тетей и бабушкой одновременно, Томина обмерла и задумалась.

— Нет, девочки, здесь что-то не то, — медленно поедая дольки инжира в меду, — в третий раз протянула Галина. — Мужчина, если он нормальный, — как черт от ладана несется от серьезных отношений. А он с квартирой, между прочим.

— С квартирой? Очень хорошо. Постой, как выглядит он, наш индус?

— Не Аполлон… Но симпатичный. И, я б сказала, без особенностей. Метр восемьдесят рост. С залысинами, но не лысый. Смотрит отчего-то исподлобья.

— Метр восемьдесят — очень хорошо. Выше, чем санитарная норма. А вес?

— Жанн, я не взвешивала.

— Ну, толстый?

Томина оскорбилась:

— Но вы же видели, когда он подходил! Не толстый, не облезлый, не зануда.

— Стандарт номер один. Не обижайся, Галь, но, может, этот Чацкий путем общения с тобой хотел бы обрести утраченный контекст? Три года в этом возрасте не шутка.

— Нет, рано делать выводы пока что, — вступилась я за неизвестного мне Леонида, которому предстояло заново осваивать Город. — Предлагаю устроить смотрины.

Печальная Жанетта оживилась:

— Когда?

К смотринам мы прибегали только в двух случаях. Первый: если новый персонаж и с первого, и со второго раза был абсолютно неопознанным фруктом. Второй: если стоял вопрос о пригодности его к длительным отношениям. Процедура хоть и называлась рентгеном, но была абсолютно безвредна: мы задавали пару-тройку вопросов, втягивая человека в разговор, и к концу вечера герой становился понятен, как степлер. В общей сложности мы забраковали шесть-семь кавалеров, которые хоть и бодрились, но вблизи оказались фантомами, пусть мастерски замаскированными.

— Смотрины — это чудненько, конечно. Но, Галь, по моим наблюдениям, особь мужского пола только в трех случаях имеет острую склонность к законному браку, — уже весело фыркнула Жанна. — Если он сидит на зоне строгого режима — раз, выпускник военного училища с перспективой отправки на остров Святой Елены — два, и — внезапно брошенный муж. То есть когда ценность женщины — бац! — резко поднимается, искусственным путем, конечно. Тут есть о чем подумать, между прочим.

— О чем здесь думать? Поезжай в Китай, Мужчин там на пятнадцать миллионов больше, что прямо пропорционально росту ценности женщины.

— Не на пятнадцать, а на восемнадцать, — встряла я.

— Быть не может… Нет, не хочу в Китай. Никуда не хочу. Нам надо что? Устроить здесь Китай, то бишь внедрить комплексную программу по искусственному повышению ценности женского пола. Была программа электрификации, газификации, освоении целины, перестройка… Теперь — «Переоценки женской ценности». Сгодится как национальная идея.

— Может, и сгодится, да ни один чиновник не подпишет и внедрять не станет. Потому что чиновник у нас кто? Мужик.

2

Мастерская Фомина располагалась на последнем этаже самого навороченного небоскреба Города и представляла собой замысловатый многоугольник, одна стена которого оказалась абсолютно стеклянной. С этой точки, откуда не были видны ни Кама, ни сосновые леса, Город представлялся гигантской урбанистической свалкой скучных домов, прикрытых скучными коричневыми крышами, среди которых изредка торчали заводские трубы. Говорят, когда лифт не работал, дородный выльяжный, лощёный Фомин сюда поднимался часа полтора — с привалами и перерывами, но перебираться пониже отказывался категорически, объясняя это стремлением быть «подле неба». На самом деле такие современные апартаменты в Городе себе могли позволить лишь два-три художника, что уже являлось и знаком отличия, и личным достижением. Я здесь была раза два и не могла согласиться с Жанеттой, которая, посетив однажды его вернисаж, тяжко вздохнула:

— Как сказал Хрущев на «бульдозерной» выставке, мой внук нарисует лучше.

Последние годы Фомин, объявив свою мастерскую «лабораторией современного искусства», и в самом деле ударился в махровый абстракционизм, в одни линии и сферы, но я избегала высказываться на эту тему. С нежностью и восхищением относясь к предыдущему, сюрреалистическому периоду его творчества, где слышались отзвуки