Город на Стиксе - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Земскова cтр.№ 44

…Я не сразу спохватилась, что повторяется история с Бакуниным. Вынужденные с утра до вечера находиться нос к носу, мы, естественно, стали дружить, как начинают дружить люди одного круга, если им нечего делить и у них совместная работа. Впрочем, дело обстояло хуже: я испытывала волнение, когда высокая худощавая фигура Берна-ро мелькала в узких коридорах дома, когда он пристально смотрел мне в глаза или говорил двусмысленные вещи. Он обожал меня провоцировать и говорить двусмысленности, чтоб понаблюдать за реакцией. Хотя, я заметила: он и так целый день наблюдал.

1

Эта внезапная Испания обернулась для меня самым настоящим отдыхом, и, несмотря на то, что мы и в самом деле много работали, я совершенно выключилась из привычной жизни. И точно так же, как несколько дней назад не хотела лететь сюда, то есть выпадать из обычного ритма, теперь я не желала возвращаться в Город, где не сегодня-завтра включат осень, для чего-то откроется театральный сезон, и начнется беготня по премьерам. Отлично видя мое настроение (я уже привыкла, что скрыть от него ничего невозможно), Бернаро лишь улыбался. Улыбался на пляже, когда я, по обыкновению, заплыла в море и пропала, улыбался во время вопросов-ответов (которые, впрочем, иссякли), улыбался в ресторане, куда мы все-таки отправились в последний вечер вчетвером — с Мануэлой и Хуаном.

Я спросила: не жалеет ли он, что стал магом и получил все эти знания.

— Конечно, жалею, — без улыбки ответил Бернаро. — Знания умножают страдания.

Ничего сверхъестественного между нами за эти пять дней не случилось, Галя Томина (и я тоже) могла спать спокойно. Но вот ведь какая штука: проведя под одной крышей почти неделю бок о бок за весьма странным для малознакомых людей занятием, мы возвращались, как мне сейчас казалось, гораздо более близкими, чем если бы вдруг сделались любовниками. Больше того: то, что мы ими пока не стали, сблизило нас еще больше.

Дома меня поджидали две грандиозные новости: у Томиной разыгрался новый роман, и поймали убийцу Крутилова.

Воистину, эту страну нельзя оставить ни на минуту.

О том, что убийца Георгия арестован, поведал таксист, который вез меня из аэропорта, и его рассказ полностью совпадал с версией, опубликованной в СМИ. С двадцатитрехлетним парнем, приехавшим откуда-то с севера, Крутилов, говорят, познакомился на улице, возле киоска, пригласил его к себе, у них возникла ссора, и балетмейстер был убит.

— Не повезло балеруну, — всю дорогу сокрушался водитель, — ну, ты только подумай: он этого парнишку вздумал трахнуть, а паренек-то — бывший зэк, вот так-то, милый мой, вот так-то…

Оказывается, желтая пресса подала все как есть, и не было в Городе ни одного человека, кто бы в этом сейчас сомневался. И никакой связи с «белыми рыцарями».

Даже не разобрав чемодана, я позвонила Дуняшину: что он думает по этому поводу?

— Рано еще делать выводы, — отозвался тот. — Да, кстати, я был по адресу в записке.

— Ведь просила же не ездить без меня! Ну и?

— Да чуть не помер!

— От чего?

— От страха, Лиз, от страха.

— Что, что случилось? Ты здоров?

— Почти. Только вот на больничном. Слушай по порядку. В записке точно про Нижнюю Курью. Там сохранился целый караван дачных теремов разных успешных людей позапрошлого века. Это они отстроены как терема, в стиле «ропет», было такое древнерусское зодчество, охраняются государством. Ну, приехал, искал и нашел. В записке — про дачу купца Ордина, она весной сгорела. Пришел на пепелище — точно: обрыв, весь берег обвалился, вниз листвой растет береза, из земли бьет родник. Походил, погулял — больше ничего интересного. Вдруг откуда-то свора собачья, ты представляешь, штук пятнадцать! Сначала лаяли, потом подобрались поближе, окружили и накинулись.

Бросился бежать, упал… Ну, в общем, если б не рыбак-прохожий с газовым баллончиком, они б меня сожрали.

Олег говорил нарочито беспечно, посмеиваясь, но эта нарочитость выдавала недавно пережитый ужас. И чем больше он хихикал и подтрунивал над собой, тем страшнее мне становилось.

— Но я же запретила ехать! Почему ты меня не послушал? Я знала: что-нибудь случится. Ты был в больнице?

— Был, конечно. Уколов двадцать штук вонзили.

Наскоро переодевшись, купила фруктов и помчалась к Олегу. Весь йодом перемазанный, бинтами перевязанный, Дуняшин лежал на тахте и даже переворачивался с трудом: бродячие псы искусали ему бок и чуть не вырвали клок мяса. Смотреть на него было жутко.

* * *

Вечером собрались у Жанетты — съесть привезенные мною из Испании сладости, разглядеть подарки (и той, и другой я купила парео для походов на пляж, хотя целая зима до того пляжа) и обсудить текущий момент.

Как выяснилось, приехала я к тому, от чего уезжала: объявившись на один вечер и сводив Жанну в ночной клуб, серб по имени Ивар пропал аж на четыре дня и не подавал признаков жизни. Фрониус пребывала в депрессии.

— Ты понимаешь, Жан, они как удавы. Съедят слона и переваривают до тех пор, пока не переварят, — объясняла ей Галина. — Зачем им еще что-то, когда желудок полон?

— Не поняла: какие удавы?

— Ну, я давно определила для себя: мы — сойки, а они — удавы. Любая, даже крохотная сойка весь день клюет, клюет, клюет. Чтоб получить энергию для жизни. Ну, а удав — наоборот: он заглотил и переваривает по неделе.

— Переваривает что?

— Как что? Тебя. «Проголодается» — и снова позвонит. Это — нормально.

— Но можно просто позвонить. Ты есть? Я есть. И и все.

— Нельзя звонить! Нельзя ни в коем случае, будет воспринято как посягательство на свободу и независимость — прочитала у Джона Грэя, американского психолога. Для них звонить любимой женщине без передыху — примерно то же, что звонить начальнику и поминутно спрашивать: вам нравится, как я у вас работаю?

— Да?! — подскочили мы с Жанеттой.

— Да! Но есть еще причина. Когда отношения только складываются, и формируется стереотип общения, мужчина, после каждой встречи нуждается в одиночестве, чтоб отползти в свою нору и взвесить «за» и «против». Спросить: мне вообще это надо? Мы тоже, кстати, взвешиваем. Вы сейчас на второй стадии отношений, теория которых давным-давно разложена по полочкам, чтобы такие, как мы, не изобретали велосипедов.

— Стоп, еще раз про стадии.

Галка потянулась, как кошка, подобрав полы длинной юбки, пересела с дивана в кресло и с видимым удовольствием произнесла:

— По Грею, первая стадия — это влечение. Вы выделили друг друга и стали встречаться. Вслед за ней — неопределенность, о чем мы только сейчас говорили. Человек остается один и думает: а стоит ли впрягаться? Мужчина на этой стадии обычно пропадает, и худшее, что может сделать женщина, это вызвать его на откровенный разговор и допросить: а что, мол, происходит?