– Да, все верно.
– Что вы сделали потом?
– Ну, я, значит, осмотрелась.
– Ясно. Итак, вы осмотрелись?
– Угу. Вроде да.
– Осмотрели сцену со всех сторон? Да? А потом?
– Я, значит, сняла плащ, разложила программки и пересчитала мелочь для сдачи.
– Да?
– Ах да, – ответила мисс Райт. – Стоит мне об этом подумать, как сразу голова идет кругом.
– Понимаю.
– Вы понимаете! Подумать только! Что именно я говорила Чарли Роперу, вы даже не представляете. И я не задумывалась об этом до сегодняшней церковной службы. Я собирала книги с гимнами и вдруг вспомнила об этом. А увидев сержанта, болтающегося у ратуши, я к нему обратилась: «Простите, мистер Ропер, – сказала я, – но у меня есть информация, которую я считаю своим долгом сообщить».
– Очень правильно, – поддержал девушку Аллейн, бросив взгляд на сержанта.
– Угу. И я сказала ему, что могла бы оказаться на месте убитой из-за того, что сделала.
– А что вы сделали?
– Я села за пианино и сыграла гимн на этой покосившейся, старой развалине.
– А вы играли громко или тихо?
– Ну, и так и так. Я проверяла, какая педаль на этой рухляди работает лучше. Понимаете?
– Да, – ответил Аллейн, – понимаю. Вы нажали на педаль резко и сильно?
– Ах нет. После того как Сесси Дьюри однажды нажала на педаль, та стала вести себя очень странно. С тех пор мы стараемся быть аккуратными и нажимаем мягко. Чаще всего я к ней едва прикасалась. Правая работала намного лучше, – сообщила мисс Райт.
– Да, – согласился Аллейн. – Я ожидал, что именно так и будет.
– Да, лучше работала! – повторила Глэдис и засмеялась.
– Но вы действительно нажимали на левую педаль? – настаивал инспектор.
– Угу. Сильно, но не резко.
– Понятно. Ноты были на подставке?
– О да. Ноты мисс Прентис. Я к ним не прикасалась. Честно!
– Уверен, что вы к ним не притрагивались. Мисс Райт, предположим, вы бы присутствовали в суде, в руку вам вложили Библию. И попросили бы вас торжественно поклясться именем Бога, что примерно в шесть часов сорок минут вчера вечером вы сильно нажали ногой на левую педаль. Вы смогли бы в этом поклясться?
Мисс Райт захихикала снова.
– Это очень важно, – пояснил Аллейн. – Видите ли, в зале суда сидел бы осужденный за убийство человек. Пожалуйста, подумайте об этом серьезно. Вы бы сделали это заявление под присягой?
– О да, – ответила девушка.
– Спасибо, – поблагодарил старший инспектор. Он посмотрел на Темплетта. – Я думаю, нет смысла больше вас задерживать, если вы стремитесь попасть домой.
– Я… я подвезу вас, – предложил доктор.
– Это очень любезно с вашей стороны, – заметил Аллейн. – Я надолго не задержусь. – Он повернулся к Глэдис Райт: – Кто-нибудь вошел в зал, пока вы играли?
– Я прекратила играть, когда услышала, что они вошли. Первой появилась Сесси Дьюри, а потом все остальные девушки.
– Вы видели среди пришедших кого-нибудь из членов труппы?
– Нет. Мы все болтали за дверью, значит. – Глэдис посмотрела на сержанта: – Это было, когда вы пришли, мистер Ропер.
– Так что же, Ропер?
– Они были в прихожей, сэр, хихикали и кудахтали в своей привычный манере, как обычно. Абсолютно точно.
– О, – произнесла мисс Райт.
– Кто-нибудь из артистов прибыл в это время?
– Да, сэр, – ответил Ропер. – Мисс Коупленд появилась там раньше меня, но прошла через заднюю дверь, как и все остальные актеры. Я в этом не сомневаюсь. И все Джернигэмы уже присутствовали там, но я не знал об этом, пока не пошел за кулисы и не увидел, как они гримируются в комнатах воскресной школы.
– Значит, был момент, когда девушки находились за дверью, а мисс Коупленд и Джернигэмы были за кулисами?
– Все верно, сэр.
– Они звонили по телефону, – вставила мисс Райт. – Все время, пока мы там стояли.
– Вы утверждаете, что никто из актеров не выходил в переднюю часть ратуши.
– Ни один. Честно.
– Уверены?
– Угу. Абсолютно точно. Мы бы их заметили. Вскоре после этого двери открылись, и люди стали приходить.
– Где вы стояли, мисс Райт?
– Около сцены. Я продавала программки по два шиллинга.
– Значит, если бы кто-нибудь слез со сцены и подошел к пианино, вы бы увидели?
– Никто не спускался. Ни разу. Я еще раз поклялась бы на Библии, – заявила Глэдис особенно выразительно.
– Благодарю вас, – сказал Аллейн. – Это замечательно. Еще один вопрос. Вы были на заседании литературного кружка в пятницу вечером в доме пастора. Домой вы уходили через калитку, которая рядом с рощей? Та самая, которая скрипит?
– О нет. Ни одна девушка не ходит такой дорогой вечером. – Мисс Райт снова захихикала. – Там жутковато и водятся привидения. Я бы там ни за что не пошла. Все девушки ушли вместе, а меня провожал домой мой кавалер по дороге.
– Вы уверены в том, что никто не воспользовался калиткой?
– Да, уверена. Они все ушли, – покраснев, подтвердила Глэдис, – раньше нас. А мы пошли по дороге.
– Тогда получается, что вы прошли мимо ратуши. Горел ли в ней свет?
– В передних окнах не горел.
– Конечно, задние окна были вам не видны. Большое вам спасибо, мисс Райт. Теперь вам нужно подписаться под тем, что вы нам сообщили. Вначале внимательно это прочитайте. Если вы не возражаете подождать в соседней комнате, думаю, что смогу договориться и вас отвезут домой.
– Что ж, спасибо за это, – ответила девушка и вышла.
II
Аллейн посмотрел на Темплетта.
– Я должен извиниться, – сказал он, – что заставил вас так переживать.
– Мне неизвестно, почему вы меня не арестовали, – ответил ему доктор дрожащим от смеха голосом. – С того самого момента, когда я понял, что оставил эту проклятую записку в пиджаке в гримерной, все думал, как же мне удастся доказать, что я не устанавливал револьвер. Казалось, это просто невозможно. Даже сейчас я не вижу… ох, да это и не важно. Больше ничего не имеет значения. Если вы не возражаете, то подожду вас в машине. Хочется подышать свежим воздухом.
– Конечно.
Доктор Темплетт кивнул Блэндишу и вышел.
– Мне проследить за ним? – спросил Ропер с серьезным видом.
Старший полицейский офицер нецензурно выругался.
– Ропер, не могли бы вы попросить мистера Басгейта отвезти нашу свидетельницу домой? – попросил сержанта Аллейн. – Только вначале дайте ей подписать показания. Скажите также мистеру Басгейту, что я вернусь с доктором Темплеттом. И еще, сержант, как можно тактичнее выясните состояние доктора. Он только что перенес сильнейший шок.