Приговор - читать онлайн книгу. Автор: Кага Отохико cтр.№ 255

О своём преступлении он рассказывал ничуть не конфузясь, решительно заявил, что совершил его один, а ранее арестованные по подозрению в соучастии бармен Эйдзи Фукуда (20 лет) и студент Киёси Ясима (26 лет) абсолютно непричастны. Подкупает стремление Кусумото выгородить своих друзей, особенно на фоне того, что Фукуда, давая показания, назвал его исполнителем, а Ясима полностью отрицал своё соучастие. Но, с другой стороны, он словно гордится содеянным, в его миндалевидных ясных глазах нет-нет, а проскользнёт что-то безумное, и это производит жутковатое впечатление.

Когда его спросили: «Зачем ты это сделал?», он улыбнулся: «Ну, мотивы у меня были весьма сложные, одним словом на этот вопрос не ответишь». Когда же его спросили, не хочет ли он написать об этом, ответил: «В общем такое намерение у меня имеется, но неуверен, что захочу публиковать свои записки в вашей газете» — то есть вёл себя, как знаменитость. Он всё время говорил самым беззаботным тоном, много смеялся, шутил, и оставил журналистов в полном недоумении.

Это был вход. А сейчас он стоит перед выходом. По длинному-длинному тоннелю он перейдёт из полуденного мира в мир ночной. Вот только вход и выход в этом тоннеле мало чем отличаются друг от друга. Толпы, окружавшие его перед входом, армия газетчиков, полицейские, сыщики станут наблюдать за ним и на выходе, только теперь у них будет иное обличье — начальника тюрьмы, начальника воспитательной службы, надзирателей. Так нужно. Я должен быть уничтожен чужими взглядами, ободран, зарезан, освежёван, разодран на куски. Какая радость, какое блаженство!

В комнатушке без окон, загромождённой картонными коробками с лекарствами, доктор Тикаки заполнял медицинские карты. Он только что закончил утренний амбулаторный приём, осмотрел более десяти человек. По понедельникам пациентов всегда бывает больше, чем в остальные дни, но у психиатра всё-таки меньше, чем у терапевта. У смежного терапевтического кабинета до сих пор гомонили ждущие своей очереди больные, периодически кричал надзиратель, вызывая следующего, иногда слышался раздражённый голос врача. А здесь, в психиатрическом кабинете, устроенном в помещении склада, под желтоватым пыльным светом лампы только поскрипывала дешёвая шариковая ручка.

Заполнив карты и разрезав рецептурные бланки, Тикаки встал, чтобы позвать фельдшера, но, подойдя к двери, передумал и, сложив руки за спиной, принялся мерить шагами пространство тесной каморки. Дойдя до стены, он делал энергичный разворот через правое плечо и шёл в обратном направлении. Так Тикаки делал всегда, когда ему надо было что-нибудь обдумать, сегодня же он тем более не мог усидеть на месте — его не покидало ощущение тревоги, ему казалось, будто за ним по пятам следует какая-то неведомая чёрная тень. Это ощущение возникло после разговора с начальником нулевой зоны Фудзии.

Он ввалился совершенно бесцеремонно как раз в тот момент, когда Тикаки сел за стол, собираясь начать приём, и с места в карьер заявил:

— Разрешите доложить. Есть решение о казни Такэо Кусумото.

— Это правда? — Тикаки резко выпрямился, словно получив удар в спину.

— Да, завтра. Утром.

— Вот, значит, как… — Перед Тикаки всплыло бледное лицо, холодно поблёскивающие очки без оправы. Всего две встречи, но впечатление осталось весьма яркое. — Он… Трудно в это поверить.

— Ничего не поделаешь. Приговор есть приговор. Такая уж у него судьба…

— Это, конечно, верно, и всё же… Очень уж неожиданно. Я впервые увидел его в прошлую пятницу, ещё и трёх дней не прошло… А он уже знает?

— Ему вот-вот сообщат. Будет зачитан официальный указ. Я как раз пришёл, чтобы с вами посоветоваться по этому поводу.

— О чём? Как ужасно! Да вы садитесь.

— Спасибо. — Фудзии кое-как примостился на маленьком круглом стульчике, предназначенном для пациентов. — Я хотел спросить у вас, как, по вашему мнению, с ним всё в порядке?

— Трудно сказать. — Тикаки скрестил руки и опустил голову. — Я не совсем понимаю, что с ним происходит в последнее время. Хотя вроде бы ничего серьёзного нет, но…

— Нет, нет, я вовсе не это имею в виду. Я хочу знать, не является ли его состояние препятствием для приведения приговора в исполнение? Как вам известно, согласно Уголовно-процессуальному кодексу…

— Да, знаю. С этой точки зрения, его головокружение не может расцениваться как состояние психического расстройства. Оно слишком незначительное.

— То есть оно мнимое?

— Нет, я бы так не сказал, просто оно не является симптомом серьёзного психического заболевания. Такая формулировка будет правильнее. Но я уже говорил вам об этом позавчера. — Тут Тикаки пришло в голову — а не потому ли Фудзии так настойчиво расспрашивал его о состоянии Кусумото, что знал о предстоящей казни и хотел получить соответствующую информацию? Пожалуй, так оно и было. Ведь сначала он явился со своими вопросами утром, после амбулаторного приёма, а вечером ему, скорее всего, донесли, что к Кусумото заходил доктор, и он решил ещё раз прощупать почву… А ведь точно, когда днём Тикаки заглянул в канцелярию, ему сказали, что начальник тюрьмы хочет ознакомиться с личным делом Такэо Кусумото… Наверняка решение о казни было принято уже тогда.

— То есть никаких изменений за эти два дня в его состоянии замечено не было? Ясно. Простите, не могли бы вы лично доложить об этом главврачу? Наверняка начальник тюрьмы обратится к нему с запросом.

— Тогда я должен осмотреть его ещё раз.

— Нет, больше не нужно. Я сам встречался с ним и вчера, и сегодня, и у меня сложилось впечатление, что никаких особенных изменений в его состоянии не произошло.

— Да, но… — запинаясь, начал Тикаки, но Фудзии, искоса взглянув на него, широкими шагами поспешно вышел из комнаты. После этого разговора у Тикаки и остался в душе неприятный осадок. Хорошо бы разобраться — почему? Не совсем понятно, с какой целью Фудзии к нему явился. Мнение Тикаки его не интересовало, это было ясно с самого начала, скорее всего, для него важен был сам факт встречи и получение определённой информации. И всё же мозг Тикаки сверлила мучительная мысль: признав Кусумото вполне вменяемым, он, по существу, обрёк его на смерть. При этом он понимал, что никаких оснований чувствовать себя виноватым у него нет. С точки зрения психиатрии, головокружение, которое испытывал Кусумото, действительно не могло быть квалифицировано как «состояние психического расстройства». И тем не менее его не оставляло ощущение, что он, сам того не желая, стал одним из палачей. Тикаки кружил по комнате, как мотылёк вокруг лампы, и злился на самого себя. И когда в приоткрытой двери показалась замотанная белым бинтом голова надзирателя Ито, некоторое время растерянно смотрел на него, не понимая, что тот от него хочет.

— Можно, доктор? Прошу прощения за беспокойство… — повторил Ито.

— А? А в чём дело?

— Мне очень неприятно, доктор, но… Требуется заключение для наложения дисциплинарного взыскания.