Приговор - читать онлайн книгу. Автор: Кага Отохико cтр.№ 244

Получил длинное письмо от сестры Кунимицу. О покаянии и обращении к Богу. Наверное, ты опять станешь ревновать, но я скопирую для тебя то письмо, которое я ей отправил.

«…После того как выносится окончательный приговор, с большинством приговорённых к смертной казни начинают проводить воспитательную работу. Как правило, главным её пунктом является предложение „вступить в какую-нибудь религиозную организацию". У меня с самого начала это вызывало внутренний протест. Как будто тебе предлагают вступить в шахматный кружок или в теннисную секцию — давай, почему бы не попробовать? Но ведь тут совсем другое — у человека должен быть некий внутренний зов, побуждающий его обратиться к вере. Само слово „вступить" низводит религию до положения особого клуба, деятельность которого имеет своей целью пробудить в душах приговорённых к смерти надежду на спасение, на искупление вины. Но ведь истинное обращение возможно лишь тогда, когда без веры невозможно больше существовать, оно начинается со стона, который издаёт человек, готовый вот-вот задохнуться. Многие считают, что тяжкое преступление, за которое приговаривают к высшей мере наказания, подталкивает человека к вере, что страх неотвратимо надвигающейся смерти заставляет его искать путь к спасению, таким образом, само преступление рассматривается как врата, через которые человек „вступает" в религию, но, как вам несомненно известно, далеко не все убийцы стремятся к спасению, значительно чаще бывает как раз наоборот, и это обстоятельство является серьёзным аргументом против подобного мнения.

Схоласты утверждают, что „зло не может быть целью", при этом они основываются на положении — „зло есть состояние, характеризующееся недостатком добра", но я никак не могу с ними согласиться. Потому что, насколько мне известно, в нашем мире существуют люди, целью которых является именно зло. Я сам принадлежу к их числу, ибо однажды, одержимый идеей уничтожения, совершил наихудшее зло. Для меня именно это и стало отправным моментом. Надеюсь, вы меня понимаете. Сердце моё в тот миг сокрушилось. „О-о, я вступил во мрак, — подумал я, — и свет для меня померк". И стал я молиться о чуде. Вы, конечно, знаете это выражение „сокрушённое сердце", оно из Библии. Когда человек входит в совершённый, непостижимый мрак и, вобрав голову в плечи, каменеет и сжимается в комок, дабы его сокрушённое сердце не разбилось бы окончательно, не разлетелось бы по сторонам, что для него значит — „жить"? Совершенно верно, это значит пытаться обрести „любовь". Написав слово „любовь", я тут же ввёл его в кавычки. Мне хотелось придать этому чрезвычайно многозначному слову обобщённо-абсолютный смысл. В нём для меня всё — и моё обращение к Господу, и мои надежды. Я имею в виду вовсе не ту „любовь", о которой цветисто рассуждают с кафедр проповедники. И не ту, о которой говорят богословы. Моя „любовь" — она как воздух, без неё невозможно жить.

Ад для меня не пустая фантазия. Как вам известно, дать точное определение аду чрезвычайно сложно. Если говорить словами отца Шома, „ад — это страдание в чистом виде".

Однако я не хочу сказать, что лишь тот достоин похвалы, чьё сердце сокрушено и кто ценой нечеловеческих усилий стремится выкарабкаться из ада. Один старый священник написал: „Люблю святых, которые, подобно канарейкам, жили и умерли красиво и чисто". Помню, прочтя эту фразу, я пришёл в полное отчаяние. Но недавно я стал понимать, что он имел в виду. Одни люди, упав в пучину греха, пытаются выкарабкаться оттуда к свету, другие же до самой смерти сохраняют чистоту души, к ним не пристаёт мирская грязь. Они о ней и не ведают, однако в их святости видится мне некоторая ограниченность. Так чистое, невинное дитя в силу узости своего кругозора не способно понять преступника. Человек, не ведающий зла и ада, не в силах спасти душу злодея».

Вот в таком примерно духе. Ну вот, опять посланник ада, коему имя Такэо, разразился речью. Ха-ха-ха. Полный конфуз. Но, если я где и искренен, то именно в этом письме. Я дерзнул переписать его в надежде, что, может быть, когда-нибудь, спустя много лет, ты ещё раз его прочтёшь.

Четверг

Приходила мать. Опять звенела бубенчиками. «Не дари их никому, ладно?» — попросил я её, а она ответила: «Не буду, я ведь знаю, что они тебе нравятся». И снова стала ими звенеть. Мать вечно всё раздаёт. В Хаяме не осталось почти ничего ценного. Исчезли даже отцовские вещи, уцелевшие во время воздушных налётов, — вазы и серебряные столовые приборы. Любой человек, случайно похваливший какую-нибудь безделушку, немедленно получает её в подарок. «В могилу ведь ничего с собой не возьмёшь», — говорит она.

Вечером

Снова пташечка от тебя прилетела. Ну вот, на этот раз ты не бесилась от ревности, а постаралась вчитаться. Да, это действительно стон отчаяния. Но тебе я не могу так писать. С тобой мне хочется разговаривать о чём-нибудь более приятном. А это письмо просто для сведения. Чтоб ты знала, какие мысли возникают иногда у старины Такэо.

Боюсь только, ты озабочена сейчас более насущными проблемами, чем Любовь и Вселенная. Если так, спрячь этот стон моей души куда-нибудь подальше, может быть, со временем он тебе пригодится.

Надо сказать, что при всей твоей молодости, ты умеешь писать прекрасные письма, они берут за душу, окрыляют. Ты лучшая из всех известных мне женщин — весёлая, открытая, простодушная, женственная, находчивая, умная.

Вечером

Ты спрашиваешь, что я хочу получить к Рождеству? Ну, так и быть, скажу. Мне хочется синий спортивный костюм. Я буду его надевать во время спортивных занятий. Не нужно ничего дорогого, самый обычный. Ах, с каким нетерпением я жду твоего подарка. Правда.

Ранним утром

Лёжа под одеялом, подумал — надо бы вставать часа в три, по примеру отца Пишона и монахинь из траппистского монастыря. С другой стороны, надолго меня не хватит, тем более что скоро станет совсем холодно… Так и валяюсь до сих пор в постели, предаваясь размышлениям.

Естественно, что холодает, ведь завтра уже декабрь. Скоро у нас очередное перемещение, так что время предстоит хлопотливое — до самого Нового года. Надо будет прямо сегодня заняться наведением порядка в комнате.

Рад, что ты начала читать Библию. Понимаю, как тебя должны были испугать слова Иисуса: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя…» Разумеется, эти слова нельзя воспринимать буквально. Иисус говорит иногда слишком страстно, к тому же часто противоречит самому себе. Важно улавливать глубинный смысл его слов, проникать в их суть. И тогда станет ясно — во всяком случае, со мной было именно так, — что нигде в Евангелии Иисус не говорит ни одного неверного слова. И это поразительно. Ученики Иисуса, и Павел, и Пётр, часто говорят что-нибудь несуразное, но Иисус — никогда.

Воскресенье, ночью

Догадайся, чем я сейчас занимался? Писал новогодние поздравления. Написал и тебе, и сестре Кунимицу. Всего восемь открыток. Так что по-своему я вполне светский человек.

Мой парижский братец прибудет двадцатого. Собирается со мной увидеться. Он прилетит с женой. Мне хотелось бы познакомиться с ней, но это, увы, несбыточная мечта. Детей у брата нет, и он, хотя, конечно, это не самая лучшая замена, очень заботится обо мне. Но он уже больше десяти лет живёт во Франции, и в его голове многое сместилось, к примеру, он опять спрашивает — не привезти ли мне в подарок сигареты? Может, во французских тюрьмах и разрешают курить, но у нас это строго-настрого запрещено.