Приговор - читать онлайн книгу. Автор: Кага Отохико cтр.№ 149

В первые дни своей работы в тюрьме Тикаки думал, что этот чудаковатый, странно одетый старик — простой уборщик. Все работники медсанчасти, даже санитары, носили белые халаты. Не был исключением и Таки, но его халат был самым грязным, да и вообще он со своими сухими седыми волосами и лицом, всегда испещрённым порезами от бритвы, был слишком непохож на тех опрятных врачей, к которым Тикаки привык в университетской больнице.

Он узнал, что этот старик — хирург и что у него золотые руки, однажды во время своего ночного дежурства, когда Таки блистательно прооперировал его больного, у которого внезапно возникло ущемление грыжи и он корчился от боли с раздувшимся, как у лягушки, животом. Тикаки хотел отвезти этого больного на «скорой» в городскую больницу и уже начал его готовить, но тут дежурный фельдшер привёл Таки, и тот тут же забрал больного в операционную, бросив на ходу: «Сейчас мы его прооперируем». Операция прошла блестяще, и Тикаки не получил никаких нареканий от начальства.

Раньше у Таки в ординаторской был свой собственный угол, отгороженный ветхой чёрной занавеской на виниловом шнурке. За этой занавеской, отдельно от всех прочих, находился его стол. Столы остальных врачей стояли в два ряда друг против друга. Правда, занавеска была не очень надёжным прикрытием: сбоку фигура Таки была прекрасно видна, к тому же Сонэхара и Томобэ то и дело бесцеремонно заговаривали с ним и Таки отвечал им из своего убежища, а иногда и сам возникал над занавеской и, будто дозорный с башни, обозревал окрестности.

Таки почти никого не впускал в свой уголок и запрещал уборщикам там убираться. Его стол был окружён высокими бастионами книг, а на оставшемся крохотном пространстве, как на свалке, беспорядочно громоздились пепельницы, хирургические инструменты, канцелярские принадлежности. Однажды утром Сонэхара забавы ради стащил с его стола щипчики для выщипывания волосков из носа и заткнул их между стопками книг. Днём над занавеской вдруг возникло разгневанное лицо Таки. «Нигде нет… Странно…» — бормотал он, роясь в наваленных на столе вещах. Вид у него при этом был такой чудной, что Сонэхара давился смехом и только и ждал удобного момента, чтобы позубоскалить, но так и не решился: слишком уж Таки был расстроен. После получаса неистовых поисков из развалившейся книжной груды вдруг вывались щипчики, и Таки, моментально успокоившись, с выражением полного удовлетворения на лице принялся выщипывать волоски из носа.

Но иногда под настроение он приглашал кого-нибудь к себе за занавеску для задушевной беседы. Чаще всего это были санитары, работающие в хирургии. Однажды эта честь выпала доктору Тикаки. Сонэхара многозначительно подмигнул ему, и он не без некоторой брезгливости шагнул под пыльную занавеску на запретную территорию. Таки с видом завзятого гадальщика предложил ему стул (поговаривали, что он стащил его из столовой) и извлёк откуда-то чёрную картонную коробочку.

— Что это?

— А вы загляните.

Тикаки взял коробочку в руки и прислонил к глазам два подсвеченных миниатюрными лампочками отверстия. Его взгляду предстала панорама, виденная раньше на открытках или ещё где-то, — цветная фотография Елисейских полей и Триумфальной арки в Париже.

— Изображение должно быть стереоскопическим.

— В самом деле. Стереофото…

Фотографии появлялись одна за другой без всякого порядка — Париж, Асакуса, Вашингтон, Таити, деревня Сиракава, Киото. Единственное, что их объединяло и в чём можно было усмотреть хоть какую-то закономерность, — каждая изображала ту или иную достопримечательность. Показав около пятидесяти фотографий, Таки щёлкнул выключателем и бережно спрятал коробочку подальше в ящик.

— Это память о тех местах, где вы бывали?

Таки, отрицательно покачав головой, сунул руку в карман белого халата, потом в карман пиджака, затем в карман брюк, в конце концов, пошарив в нагрудном кармане халата, извлёк оттуда сплющенную пачку сигарет, протянул её Тикаки и чиркнул спичкой, чтобы тот мог прикурить.

— Вы поняли, что изображение стереоскопическое? — Тут Таки вдруг заволновался, засуетился, стал выдвигать ящики стола: «Интересно, правда? Сейчас я вам ещё покажу». Подумав, что таким образом его просто хотят выпроводить, Тикаки поблагодарил и вышел. За занавеской его уже поджидал Сонэхара и тут же потащил в другой конец ординаторской.

— Ну что, показал?

— Да, показал.

— Он ведь затратил столько сил, чтобы собрать эти слайды, у него там есть и японские, и иностранные. Теперь он от вас не отстанет, будет показывать все свои сокровища, а закончит, как всегда, пещерой Ласко. И всё-таки он какой-то странный, правда? Боюсь, не из ваших ли он пациентов?

Сонэхара покрутил пальцем у виска, а потом рассказал Тикаки, что Таки сначала практиковал где-то в глубинке и был единственным врачом на всю округу, что в тюремной больнице он работает уже больше десяти лет и живёт на казённой квартире со своей весьма корпулентной супругой (по мнению Сонэхары — настоящей ведьмой), что их единственный сын ещё мальчиком ушёл из дома и пропал без вести.

В конце прошлого года Таки лишился своего привилегированного положения в ординаторской. В медсанчасти появился новый стоматолог и понадобилось место ещё для одного стола, поэтому Таки оказался вытесненным из оккупированного им уголка. Он долго сопротивлялся, не поддаваясь на уговоры главврача, поэтому начальнику тюрьмы пришлось издать специальный приказ, в соответствии с которым бастионы Таки были насильственным образом ликвидированы. Работы по ликвидации проводились после окончания рабочего дня, то есть без привлечения санитаров. Завзятые зеваки Сонэхара и Томобэ с удовольствием наблюдали за происходящим, Тикаки же было искренне жаль Таки, но он малодушно промолчал, просто ушёл с работы пораньше. Потом ему рассказывали, что Таки молча наблюдал, как громят его уголок, только когда один из фельдшеров потянулся к чёрной коробочке со слайдами, завопил диким голосом и вцепился в его руку.

После этого в медсанчасти долго спорили, когда Таки, словно улитка выковыренный из своего домика, подаст заявление об увольнении. Но он как ни в чём не бывало ходил на работу и с энтузиазмом — особенно в операционные дни — вторник и пятницу — выполнял свои обязанности. Вот только как-то ещё больше замкнулся в себе. Он и раньше почти не участвовал в разговорах, которые вели между собой врачи, а если с ним заговаривали, отделывался ничего не значащими словами, теперь же вообще ни на что не реагировал, словно впав в прострацию. Из-за седины он всегда выглядел старообразно, а за последнее время и вовсе превратился в неопрятного дряхлого старика. И вдруг такое неожиданно моложавое лицо. Может, Таки вообще не такой человек, каким он его себе представлял?

— Сунада, — произнёс Тикаки и тут же скривился от дёргающей боли в пальце, — похоже, всё же началось воспаление, — говорит, что очень уважает вас. Что это вы рассказали ему об организации «Белая хризантема».

— А, это… — Таки стал сковыривать ногтями очередную засохшую болячку на щеке, и в конце концов ему это удалось. Брился он не очень аккуратно, и на его подбородке кое-где, как булавки, поблёскивали седые волоски.