Приговор - читать онлайн книгу. Автор: Кага Отохико cтр.№ 107

И она совершенно права. Я действительно был виноват во всём. И зря доктор Аихара пытался переложить вину на Мино. Раз уж он пришёл к заключению, что у меня ярко выраженная психическая анастезия, что я от рождения не способен на такие высокие движения души, как сострадание, и полностью лишён всяких нравственных принципов, зачем было возлагать ответственность за мои действия на других? Подчёркивая мою врождённую психическую неустойчивость, он подталкивал суд к мысли о моей невменяемости в момент совершения преступления, ему хотелось доказать, что преступление было спровоцировано, а значит, имеются смягчающие обстоятельства, которые следует учитывать при назначении наказания. Его заключение полностью совпадало с мнением адвоката и могло стать вполне убедительным основанием для того, чтобы спасти меня от высшей меры, за что я ему благодарен. Но на самом-то деле всё было иначе. У меня не было никакого врождённого психического расстройства — это во-первых, а во-вторых, я стал преступником вовсе не потому, что мне изменила женщина, во всяком случае, не только поэтому.

И тут мне невольно вспоминается мать. Когда я бросил университет и стал сидеть целыми днями дома, она решила, что в этом виновата одна Мино. «Не связался бы с этой, глядишь всё и обошлось бы, — говорила она. — Её и благодари за то, что стал неврастеником». Застав меня в женском платье, она расхохоталась — ну вылитый зазывала. Так же неприятно она смеялась, когда у меня был аппендицит и я корчился от боли. Равнодушная к страданиям ряженого, она считала, что я просто забавляюсь.

Снова настало знойное лето и пляж наполнился галдящими купающимися. Было нестерпимо жить с закрытыми окнами, я решил открыть хотя бы то, что выходило в сад, но и это не прошло незамеченным: в дом немедленно ворвались громкие голоса. Я увидел лица Иинумы, Мино, Кикуно, приятелей по маджонгу… Деться было некуда, пришлось встать и открыть входную дверь. Но заходить в дом они отказались, а стали звать меня на пляж. Все были в купальных костюмах и мокрые, — очевидно, уже успели окунуться. Я смотрел на обнажённую Мино, и недовольство оттого, что меня застали врасплох, постепенно сменялось радостью. «Ладно, сейчас», — неожиданно бодро ответил я.

Мы поплыли до маленького каменистого островка, который обычно называли Креветочным — Эбисима. Я не плавал уже около года, но стоило мне оказаться в воде, как тело вспомнило все приёмы, которым меня научила Мино. Я изо всех сил работал руками и ногами, чувствуя, как по мышцам циркулирует жизненная энергия, разливаясь радостью по всему телу. Поравнялся с Мино, которая плыла впереди всех. Она обогнала меня. Я удвоил усилия. Все устремились за нами, каждый старался опередить других. Первой доплыла Мино, я оказался на втором месте. Потом к нам подплыл значительно отставший Иинума и, вылезя на берег, тут же стал меня расхваливать. Я самодовольно посмеивался. Я давно уже забыл, что такое смех, и у меня возникло чувство, будто смеюсь вовсе не я, а кто-то совсем другой.

Вода между камнями была чистая и прозрачная, на дне дрожало пятно света. Вот его пересекла стайка каких-то рыбёшек. Один из юношей нырнул и устремился вслед за стайкой. Потом в воду прыгнула Мино и под водой поплыла к нему. За ней попрыгали в воду и остальные. Они взбаламутили воду, и ничего не стало видно. Мы остались на берегу вдвоём с Кикуно. «Ты не хочешь последовать их примеру?» — спросил я, а она ответила: «Не хочу, волосы намокнут, и причёска испортится». Кикуно была сложена даже ещё изящнее, чем Мино, красный купальник красиво оттенял белую кожу. Я приблизил к ней лицо, а она отвела в сторону точёную шейку и, улыбнувшись, сказала: «Какая смешная у тебя борода». У неё были прелестные, влажно блестевшие зубы. Я действительно давно уже не был в парикмахерской — волосы отросли до плеч, борода торчала клочьями. Выходя из дома, я посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся, но никто ничего не сказал, поэтому я решил оставить всё как есть. «Ради тебя я готов отправиться к парикмахеру» — сказал я, а она ответила: «Не надо, так у тебя более мужественный вид». Когда она произнесла слово «мужественный», её щёки слегка порозовели. Тут на берег вылезла Мино и стала беспечно брызгать водой на бетонную плиту. Она сильно загорела, её кожа отливала чёрным блеском, рядом с Кикуно она казалась негритянкой, дикаркой. Её крепкое тело зрелой женщины вызывало у меня совсем другие желания, чем тело Кикуно. Я подошёл к ней и хотел что-нибудь сказать, но её близость лишила меня дара речи. Она же улыбнулась мне тёплой улыбкой, как делала это всегда, когда мы просыпались в одной постели, будто не было этих шести месяцев разлуки. Тут вылезли на берег юноши; Иинума деликатно держался поодаль, не мешая нам с Мино быть вместе. Внезапно у меня возникло подозрение, что они просто сговорились и обманывают меня. Желая проверить, так ли это, я попробовал пригласить Мино на свидание в гостиницу. Она сразу же согласилась.

Мы плавали до вечера и расстались, когда стемнело. Я бегом бросился домой, потом отправился в соседнюю парикмахерскую, постригся и сбрил бороду. Пошарив по дому, обнаружил под матрасом материнскую заначку. Сунув все деньги себе в карман, пошёл в гостиницу. Мино уже ждала меня. Всё было, как прежде, ужасное время, проведённое в разлуке, словно улетучилось куда-то, абсорбировалось её телом. Запах ила, тучи комаров, палочки курений, её нежная плоть. Мы не выходили из гостиницы несколько дней подряд. Она не дала мне платить. Сказала, чтобы я не волновался, в марте она закончила консерваторию и теперь преподаёт музыку в Фудзисаве, в женском колледже.

Заметив, что я несколько дней не ночевал дома, да и за собой стал следить, мать встревожилась. Я сразу же перешёл в наступление, признался, что снова встречаюсь с Мино, вернул взятые из заначки деньги. Она изменилась в лице, затряслась всем телом, открыла рот, чтобы закричать, но я быстро выскочил из дома. После долгого перерыва пошёл в университет, заглянул в комитет по трудоустройству и, узнав, что требуются торговцы мороженым, тут же устроился на работу. С деревянным ящиком, набитым льдом, стал бродить вокруг пруда Синобадзу, торгуя мороженым, но, очевидно, у ящика была недостаточная теплоизоляция — половина мороженого таяла, прежде чем я успевал его продать. Выложив ящик газетами, добился лучшей теплоизоляции, и так продержался около недели. Где только я не работал в то лето и в ту осень — продавцом в магазине, сборщиком металлолома, барменом, репетитором… После того как началась война с Кореей, резко возрос спрос на рабочую силу, и найти работу было проще простого. С конца осени я начал снова посещать лекции. Иинума и вся остальная компания оказались теперь на курс старше, и друзей у меня не было. Но это меня не огорчало, наоборот, я чувствовал себя спокойнее.

В течение сравнительно долгого времени, года полтора, если я не ошибаюсь, в моей жизни не происходило ничего примечательного. Во всяком случае, мне не удаётся вспомнить ни одного сколько-нибудь значительного события. Я регулярно (как правило, раз в неделю — мы проводили вместе субботу и воскресенье) встречался с Мино, ходил в университет, считаясь там самым заурядным, незаметным студентом, в вечернее время где-нибудь подрабатывал, стараясь раздобыть побольше денег. Весной Иинума и прочие закончили университет и устроились на службу. Иинума теперь служил в банке, принадлежащем крупной финансовой группировке. Да, той же весной Макио перевели в парижский филиал фирмы и он уехал в Париж, так что в Хаяме мы остались вдвоём с матерью. Я занял комнату на втором этаже, которая раньше принадлежала Макио. Мать, судя по всему, тоже была не прочь заполучить эту комнату, но я, проявив деловитость, заранее договорился с Макио, и таким образом предупредил возможные поползновения с её стороны. Но все эти перемены носили чисто внешний характер и мало меня волновали. Иными словами, я вполне мог бы обойтись и без всего этого. В то время моё внимание целиком и полностью было сосредоточено на наших отношениях с Мино.