Лидерство во льдах. Антарктическая одиссея Шеклтона - читать онлайн книгу. Автор: Альфред Лансинг cтр.№ 59

Вечер закончился тостами за скорое возвращение солнца, а также за успех Босса и его команды на «Кэйрде». Пили коктейль «Заворот кишок — 1916»: гремучую смесь из воды, имбиря, сахара и этилового спирта, взятого из запасов топлива для примусов. «Ужасный вкус, — писал Маклин. — Это пойло подходило лишь для того, чтобы сделать почти всех нас трезвенниками на всю жизнь, кроме нескольких, кто притворялся, будто им нравится… Многие потом плохо себя чувствовали».

После проводов дня зимнего солнцестояния больше не было никаких памятных дат, ничего, кроме вечного ожидания и — размышлений.

Шестого июня Маклин писал: «Мы все еще можем терпеть такую жизнь, и, несмотря на ужасную скуку, время идет довольно быстро. В моей голове почти ничего не происходит — я могу часами лежать, абсолютно ни о чем не думая».

Несколькими днями позже Орд-Лис сделал такую запись: «Уайлд постоянно твердит, что “корабль” прибудет на следующей неделе, но, очевидно, он говорит так лишь для того, чтобы поддержать тех, кто почти отчаялся. Это простой оптимизм, и, если его не слишком много, это даже хорошо. …Он говорит… что не будет беспокоиться за сэра Эрнеста по крайней мере до середины августа».

Шестнадцатого июля Херли записал: «Отправляюсь на воскресную прогулку. Все те же до боли знакомые сто ярдов. Возможно, все это было бы не так утомительно, если бы мы знали, что сэр Э. и экипаж “Кэйрда” в порядке и нас обязательно спасут. Мы предполагаем, что это произойдет в середине августа».

Таким образом, середина августа стала самым важным переломным моментом — с этого времени они могли официально начинать волноваться. Уайлд специально сделал эту дату настолько далекой, насколько возможно.

Но людям приходилось очень тяжело. Условия жизни постепенно становились все более и более примитивными. Ценные орехи закончились, а вместе с ними и порошок для приготовления молока. Конечно, это была ощутимая потеря. Но она не могла сравниться с отсутствием табака. Тем не менее наступил момент, когда он закончился. Это произошло не сразу. Некоторые бережнее относились к собственным запасам, чем те, кто спокойно выкуривал свою долю, надеясь, что они пробудут тут всего около месяца.

Джок Уорди особенно долго, с истинной шотландской бережливостью растягивал свои запасы, оказавшись последним обладателем ценного табака. Целую неделю он находился в эпицентре всеобщего внимания и непрекращающихся торгов. Моряки неутомимо исследовали каждый клочок побережья в поисках хоть сколько-нибудь необычных камней, которые могли пробудить в Уорди геологический интерес. А затем, держа свою находку так, чтобы он не видел, пытались выпросить у него трубку, полтрубки, четверть трубки — две затяжки? И хотя сам Уорди постоянно исследовал берег в поисках интересных видов камней, любопытство все равно брало в нем верх.

Но припасы Уорди вскоре тоже закончились, и наступил период депрессии, доходившей чуть ли не до траура. Желание курить было настолько сильным, что вскоре начались эксперименты по поиску замены табаку. Маклеод первым придумал доставать из сапог осоку, которая предотвращала промокание обуви, и набивать ею трубку. Джеймс писал: «Запах напоминает скорее пожар в прерии, чем аромат табака».

Как бы то ни было, привычка прижилась, и вскоре многие начали курить осоку. Бэйквелл пытался придать ей нормальный вкус. Он собрал как можно больше трубок и прокипятил их на плите вместе с небольшим количеством осоки. Теоретически, после того как осока просохнет, ее вкус должен был напоминать табак, но «результат не стоил всей этой возни», — писал Джеймс.

«Попробовали курить лишайник, — продолжал Джеймс, — и уже побаиваемся, что кто-то может начать курить водоросли».

Оставался и ряд других не столь значительных проблем, включая вопрос о храпе. Херли писал: «Уайлд разработал прекрасное устройство для лечения хронического храпа. Лис, который постоянно нарушает наш сон своим ревом, стал первым подопытным в эксперименте. На его руку накинули петлю, а к ней привязали несколько веревок, протянутых вдоль спальных мест. Когда спящих начинал беспокоить его храп, они дергали за веревку, примерно так же, как останавливают такси. По идее, это должно было остановить и его, но Лис оказался неисправим, он едва замечал наши сигналы. Некоторые предлагали привязать эту петлю к его шее. Я уверен, что тогда многие стали бы тянуть изо всех сил».

Большую часть июля погода была сравнительно неплохой, и лишь несколько раз со скал срывались мощные порывы ветра. Однако нависающий над берегом недалеко от лагеря ледник угрожал реальной опасностью. Иногда от него внезапно откалывались целые куски.

Орд-Лис однажды описал один из особенно больших обвалов: «Огромный кусок, размером с церковь, покатился по леднику и со звуком, равным удару сразу нескольких молний, разбился о землю. Он поднял мощную волну высотой около сорока футов, и та двинулась в нашу сторону, и, несомненно, затопила бы хижину, если бы не огромные камни в заливе, которые погасили ее на полпути… Тем не менее пару огромных кусков льда весом, возможно, в несколько тонн упали прямо напротив нашего берега. Мэрстон был абсолютно уверен, что нас затопит, а хижину разрушит. Он закричал: “Берегитесь!” — но это было излишней предосторожностью и лишь напугало двух бедных инвалидов — Хадсона и Блэкборо».

Судьба избавила их от участи быть смытыми волной, но остров продолжал делать все возможное, чтобы затопить их. В начале июля они заметили, что вода просачивается сквозь камни и растекается по полу хижины. Сложно было понять, откуда она взялась, но, по всей вероятности, где-то на глубине под их хижиной протекали воды ледника.

Осознав это, они попытались проделать дыру в одной из стен в надежде, что вода будет уходить именно туда. Но это не помогло. С тех пор как вода появилась, ситуация начала планомерно ухудшаться. Вскоре стало ясно: чтобы их не затапливало, в самом низком месте хижины нужно выкопать яму около двух футов глубиной. Вода устремилась туда — оставалось лишь вовремя вычерпывать ее. За первый раз вынесли около семидесяти галлонов. С тех пор люди постоянно были наготове, как только погода становилась теплой, или влажной.

А 26 июля Джеймс сделал такую запись: «Около полуночи проснулся от жалоб остальных на то, что вода в хижине уже достигала камней. Ничего не оставалось делать, кроме как встать и пойти ее вычерпывать, иначе мы все рисковали промокнуть до нитки. Херли, Макелрой, Уайлд и я вынесли более пятидесяти галлонов. Примерно столько же пришлось вычерпать в пять утра и потом еще больше перед завтраком».

Мало того что это было очень утомительно, еще и сама вода, смешанная с жидким пометом пингвинов, представляла собой тошнотворную жидкость. И так уж сложились обстоятельства, что яма, из которой они вычерпывали воду, находилась прямо перед плитой для приготовления пищи.

За несколько месяцев хижина стала ужасно убогой и грязной. Все называли ее Свинарником или Уютной комнатой. По мере возможности они пытались что-то улучшить, приносили новые камни, чтобы покрыть ими пол, но вскоре все камни на берегу намертво примерзли к земле. В довершение всего в постоянной темноте убежища маленькие кусочки пищи во время еды иногда падали на землю. Найти их было невозможно. И теперь, в условиях тепла и вечной сырости, они стали гнить, распространяя неприятный запах.