Тень Роксоланы - читать онлайн книгу. Автор: Айрат Севийорум cтр.№ 48

Проклятый закон Фатиха! Вот что не давало ей спать по ночам, заставляло вскакивать с широкой постели, обливаясь потом и рыдая от ужаса. Султанше снились кошмары, от которых не было избавления.

Ее любимые дети, ее мальчики ложились под топор палача. Тонко и хищно свистело остро отточенное лезвие, и на сочную зелень травы лилась густая, тягучая кровь, и катились головы, слипались от крови рыжеватые волнистые волосы, закатывались и стекленели глаза…

Хюррем Султан подскакивала среди подушек с криком, на который сбегались рабыни и калфы, аги за дверьми поминали Аллаха и многозначительно переглядывались. Не иначе как султаншу терзает шайтан. Оно и не диво, ведь всем известно, что Хюррем Султан давно продала душу шайтану, обменяв ее на приворот повелителя. Ведьма она, Хюррем Султан, потому и терзается ночными кошмарами.

А султанша дрожащей рукой подхватывала маленький кубок с успокоительным отваром, который в последнее время всегда стоял наготове у ее кровати, выстукивала по краю зубами, стараясь проглотить горькую, резко пахнущую жидкость, вспоминала шахзаде Мустафу и проклятие Махидевран Султан.

Она вспомнила слова отца.

– Милая, старайся не просить ничего у Бога, – говаривал нередко старый священник, поучая свою неразумную дочь. – Ведь Господь может и откликнуться на твою просьбу, и как бы потом тебе об этом не пожалеть.

Тогда юная Настенька не понимала, о чем говорит отец. Считала, что старик уже вовсе выживает из ума, ведь слова его – настоящая глупость. Как можно пожалеть о выполненной просьбе? Ведь она будет просить у Бога только что-то действительно важное, очень нужное! И она просила…

– О, Аллах! – взмолилась Хюррем Султан, сжимая узкие ладони так, что кольца впились в кожу, оставляя алеющие, налитые кровью пятна. – О, Аллах! Почему ты не даровал мне дочерей? Зачем мне сыновья?!

А ведь раньше она умоляла – сначала православного густобородатого Бога, падая по ночам на колени и касаясь лбом каменных плит пола, а затем Аллаха великого и милосердного, чтобы дарованы были сыновья и только сыновья.

– О, Аллах! Да будет воля твоя! Пусть по воле твоей у меня родится сын! Пусть будет шахзаде! Пусть! О, Аллах, я готова на любые муки, но пусть будет сын!

Хюррем молила, и высшие силы благосклонно отзывались на ее просьбы. Рождались сыновья, как она и хотела, как мечтала душными летними ночами в Топкапы.

Сыновья – это власть. Это сила. Это любовь султана. Так думала Хюррем.

Каждая наложница султанского гарема мечтает родить шахзаде. Та, кому это удается, почитает себя счастливицей. Хюррем считала, что Аллах ее очень любит, ведь она родила пятерых сыновей! Правда, Абдулла умер маленьким, но четверо мальчиков были здоровыми и благополучно росли. Только один умерший ребенок из шестерых – это было чудом. И хоть боль от потери сына рвала материнское сердце, Хюррем Султан смирилась с потерей и даже думала иногда, что маленький Абдулла был чем-то вроде необходимой жертвы ради других детей.

Но оказалось, что боги жестоки. Тот, бородатый старик, восседающий на облаках, с кудрявой длинной бородой, о котором рассказывал отец, да и Аллах, которому истово поклонялись все вокруг, а может, и другие боги других людей, – все они только казались добрыми и понимающими, а потом, улучив удобный момент, когда человек уже чувствовал себя в счастливой безопасности, совершали какую-нибудь гнусность, точно указывающую человеку его место.

– Знай свое место! – вспомнила Хюррем Султан.

Сколько раз ей приходилось слышать эти слова, сказанные уничижительным тоном. Знай свое место – это значит, что ты и не человек вовсе, а так, пыль под ногами, комочек грязи, которому не положено не то что разговаривать, но даже чувствовать, любить… Знай свое место! Знай… в грязи! Из грязи создал Бог человека, в грязи ему жить, в грязи умирать, грязью вновь становиться…

А она надеялась. Ах, как она надеялась, как мечтала! Все думалось: вот родится много сыновей, любовь султана будет вечной и жизнь – счастливой, беспечальной и бестревожной.

– О, Аллах! Я же не знала! – взмолилась Хюррем Султан.

Суров закон Фатиха, оберегающий спокойствие великой империи, протянувшейся через все континенты своей властью и силой. Султан, вступающий на престол, казнит своих братьев и все их потомство мужского пола, чтобы не было других претендентов, чтобы не взволновались провинции, не взорвались внезапным бунтом, чтобы все – от великого визиря до самого последнего нищего – были покорны и преданы лишь одному правителю.

– О, Аллах, за что? – Душа Хюррем Султан плакала. – Лучше бы у меня родились дочери, только дочери!

Да, и за дочерей болело бы сердце. Брак для дочери султана – политический шаг, с помощью которого повелитель получает верных слуг для династии, а ведь каждой женщине хочется счастья, простого счастья, но султанше об этом можно только мечтать. Но даже в политическом браке есть утешение – дети. И дочерям не грозит казнь, как сыновьям, смерть на войне и многое, многое другое. Лучше бы родились дочери! Как глупа она была, прося у высших сил сыновей! Прав был отец, сто раз прав, когда предостерегал от необдуманных просьб!

Хюррем Султан взяла кубок с соком, внимательно посмотрела на сероватую пену. Сок был мертв. В нем не чувствовалось, как обычно, ясное биение жизни, которое передавалось ей с каждым глотком. Этот же сок был похож на застывшие мертвые глаза, которые мерещились во сне, пугая своим пристальным, глубоким и неподвижным взглядом. Будто они могли видеть что-то далекое и недоступное, неведомое никому. Великую тайну, в которую дано проникнуть только мертвым.

* * *

Недолго проболев, Хюррем Султан умерла на руках своего возлюбленного мужа. Сулейман, убитый горем, повелел возвести в мечети Сулеймание роскошную усыпальницу, где и упокоилась его обожаемая жена и где было оставлено место для него самого – он желал после смерти, когда бы она ни явилась за ним, лечь рядом с Хюррем, чтобы не расставаться более никогда.

Шахзаде Баязид и Селим выполнили свое намерение – после смерти матери их противостояние стало открытым. Султан поддержал старшего сына, и Баязид бежал в Персию, ища укрытия у извечного врага османов – у персидского шаха. Но персы славились коварством, и предательство было у них в крови: шах продал Баязида и его детей, получив сундук с золотом от Сулеймана. И вскоре у Османской империи остался только один наследник – шахзаде Селим. Оно и спокойнее.

* * *

Синан Ага склонился, крепко сжимая руки. И дело было вовсе не в почтении – он просто пытался удержаться на ногах, волнение прерывало его дыхание, давило на сердце.

– Я счастлив видеть вас, – прошептал архитектор, с трудом выталкивая слова. В этот момент он ненавидел и себя, и ту, перед которой склонялся так низко. Он чувствовал себя дураком, стыдился своей слабости, считал, что прелестная женщина перед ним будет насмехаться над его косноязычием. Он любил ее больше жизни.

– Я тоже рада тебе, Синан Ага, – отозвалась Михримах Султан, ласково кивая. – Ты говорил, что хочешь сказать что-то важное. Что-то случилось настройке?