Тень Роксоланы - читать онлайн книгу. Автор: Айрат Севийорум cтр.№ 35

А вот о великом визире, Ибрагиме Паргалы, говорили худое. Теперь его обвиняли в тайном христианстве, во взяточничестве и стяжательстве. О нем говорили, что во время последнего похода в Персию он посмел присвоить себе султанский титул, называл себя Сераскир Султан! А еще говорили, что Искандера Челеби, бывшего дефтердара Османской империи, казнили безвинно, по навету Паргалы, который возжаждал получить богатства казначея. Болтали также, что Ибрагим свел с ума свою жену, Хатидже Султан, и держит ее в темных покоях, чтобы она болела от страха и умерла поскорее. Хатидже Султан и в самом деле не отличалась твердостью рассудка, но был ли в этом виновен ее муж – неизвестно. А народ на стамбульских базарах уверенно обвинял его во всем. В скором времени эти слухи докатились и до Топкапы, постучались в покои султана вместе с его тайными соглядатаями.

* * *

Хюррем Султан рассматривала небольшой макет будущей мечети, представленный ей главным архитектором. Она любовалась чистотой линий, роскошными белыми куполами, просторными оконными проемами… Прикрыв глаза, воображала, как маленькое здание растет, становится огромным, и множество людей входят под прохладу сводов, и гудят негромко голоса, и солнце заглядывает в окна, заливая все внутри чистым золотым светом.

– Мне нравится, – сказала она, и Мимар Синан покраснел от удовольствия.

Бывший воин, он недавно занял должность главного архитектора и был очень чувствителен к похвалам. Мечеть, которую строила Хюррем Султан, стала первым его большим проектом, и Синану хотелось сделать нечто внушительное, великолепное, такое, чего не было больше нигде. Архитектор мечтал построить такие сооружения, о которых будут помнить долгие столетия, он жаждал прославить не себя, но всю империю. Великолепные дворцы и храмы, которые Синан видел во время походов в земли неверных, не давали ему спокойно спать, будоражили воображение, и он хотел превзойти тех архитекторов, что строили подобную красоту.

– Этот макет нужно показать повелителю, – заявила Хюррем Султан. – Но я и так знаю, что он скажет. – Она ободряюще улыбнулась Синану. – Ему наверняка понравится.

– Тут будет очень много света, много солнца, – заговорил Мимар Синаи, справившись с волнением. – Я так расположил окна, что в любое время дня в них будут проникать солнечные лучи. Все помещения будут просторными, удобными. Это будет прекрасное здание, и ваше имя, султанша, прославится на весь мир!

– Прославить имя несложно, – заметила Хюррем Султан, и улыбка ее стала надменной, но эта надменность относилась не к архитектору. Султанша думала обо всех тех, кто сейчас кланяется ей до земли, превозносит ее до небес, но за пазухой держит пузырек с ядом или острый кинжал. – Прославить несложно, – повторила она. – Я не славы ищу, но хочу сделать что-то действительно нужное людям. Смотри, Синаи, вот здесь будут бани, а тут – торговые лавки, тут – столовая для бедняков… Это здание будет не только величественным, в нем будет все, в чем нуждаются жители Стамбула.

– Вы правы, госпожа! – Мимар Синаи низко поклонился. Он действительно уважал Хюррем Султан, несмотря на все слухи о кровавых делах, которые ходили о ней. Архитектор понимал, что недоброжелателей много, очень много. К тому же, не было никаких доказательств, что Хюррем Султан действительно замешана в чем-то неподобающем, а тем более жестоком. А вот о ее благих делах Синан знал очень хорошо, и доказательств им было предостаточно. Как умный человек, архитектор предпочитал верить собственным глазам, чем рыночным сплетням.

– Не скупись на расходы, Синан-ага, – сказала султанша. – Здание должно быть не только надежным, но и красивым. Лучшие материалы, лучшие мастера… Все, что тебе потребуется – я предоставлю. Обращайся прямо ко мне, если будешь испытывать нужду хоть в чем-либо.

– Непременно, султанша, непременно! – Мимар Синан вновь поклонился. Сердце его радостно подпрыгнуло: теперь он в самом деле сможет построить нечто выдающееся! Иншалла! И все это – благодаря Хюррем Султан, да будет Аллах благосклонен к ней.

* * *

Великий визирь Ибрагим-паша, прозванный Паргалы по месту рождения, называемый Макбул – Фаворит, военачальник и дипломат, тонкий психолог, ухитрявшийся проскользнуть невредимым там, где другие обдирали не только руки, но и теряли головы, палач, со спокойной душой пытавший и казнивший именем повелителя, гордец и униженный, зять султана Сулеймана и его любимый друг, верный соратник, имеющий власть, равную власти самого повелителя мира, отправлялся во дворец Топкапы на ужин со своим господином и товарищем.

Ибрагим Паргалы шел бестрепетно, подняв голову так, что казалось, будто борода его устремляется прямо к небесам, торопясь встретиться с Аллахом. На него смотрели с завистью, почти не скрываемой за любезными улыбками и низкими поклонами, о нем говорили за спиной мерзости, но в лицо никто не смел выразить даже тень неодобрения. Судьбу Искандера Челеби, могущественного дефтердара – главного казначея Османской империи, не хотел разделить никто. Поэтому вся ненависть к великому визирю ограничивалась шипением ему вслед да редкими выкриками из толпы, когда Ибрагиму-паше доводилось проходить по улицам.

Ибрагим-паша торжественно вышагивал, раскачиваясь на ходу со всей возможной горделивостью. Волчий мех воротника его кафтана смешивался с поседевшей до времени бородой. Ибрагим-паша смотрел пронзительно, замечая все вокруг, каждое движение, тень дыхания, следы слов. И никто не мог прочесть его мысли, в то время как он легко узнавал, о чем думают окружающие.

А в то время как обитатели Топкапы завистливыми взглядами провожали всесильного великого визиря, он размышлял о том, что сказал ему султан неделю назад, и размышления эти были тягостны.

* * *

– Паргалы, я люблю тебя, и ты это знаешь. – Сулейман поднял глаза на Ибрагима и тут же опустил их. Великий визирь почувствовал, как кольнуло в сердце, будто царапнуло острым наконечником копья – под глазами повелителя залегли недобрые тени. – Паргалы, я очень люблю тебя. – Сулейман вздохнул. – И то, что я должен сделать, является результатом не столько твоих действий, сколько моей ошибки. Прости меня, друг мой.

– Я не понимаю вас, повелитель. – Ибрагим-паша склонился в почтительном поклоне. – Ваш недостойный раб совершил что-то неподобающее? Вы разгневаны?

– Что ты, Паргалы… – Сулейман взмахнул рукой, отметая слова визиря. – Я не могу гневаться на тебя. А что до того, что ты совершил… Ты прав, ты совершил многое, что не подобает. Но я всегда готов был простить тебя. Всегда. Вот только одно мешает мне это сделать… Я готов простить тебя как человек, который любит и не в силах отказаться от своей любви. Но ведь я – султан всего мира, моя власть простирается на семь континентов, над моими землями одновременно наступают все четыре сезона года… – Сулейман поморщился, будто слова доставляли ему боль. – Как султан я не могу простить тебя, Паргалы. Я должен казнить тебя. Потому что за проступки твои наказание одно – смерть.

– Я готов отдать жизнь за вас, повелитель. – Ибрагим-паша поднял голову, заглянул в глаза султана. В них были тоска и решимость. Холодный ветер пролетел по террасе, дернув великого визиря за бороду. Паргалы вновь посмотрел в глаза повелителя, разыскивая в них следы былой привязанности. Той привязанности, которая была для него лучшим щитом, лучшим доспехом, оберегающим от всех превратностей судьбы.