Афганская ловушка - читать онлайн книгу. Автор: Олег Брылев cтр.№ 27

Как любой человек при общении с окружающими, Х. Амин наверняка чувствовал, откуда ветер дул. Естественно, у него были и свои источники информации.

В конце лета события стали вступать в решающую фазу.

«Дело было так, — напишут великолепно информированные в кабульской кагэбэшной «кухне» В. Самунин и В. Снегирев. — В конце августа с Сарвари и Ватанджаром негласно встретился Б.С. Иванов, пожелавший из первых рук получить подтверждение о готовящемся путче. Афганцы заверили его, что сразу после отъезда Тараки в Гавану на очередную сессию Конференции Движения неприсоединившихся государств Амин начнет аресты всех его противников… Оба говорили о своем желании упредить Амина и нанести удар первыми… Внимательно выслушавший их генерал-лейтенант Б.Иванов… призвал проявить выдержку… Впрочем, он сказал это, видимо, так, что оба афганца ушли с уверенностью в поддержке своей миссии. Советские товарищи явно не возражали против их решительных действий».

Как известно, никакого аминовского путча в отсутствие Тараки не состоялось, просто «на воре шапка горела». Помимо КГБ в деле явно был и Тараки. Чуть ниже мы узнаем, как Андропов заверит Брежнева в предстоящей гарантированной ликвидации Амина. Кстати, Б. Иванов, располагая в таком случае информацией о готовящемся покушении на Амина, вовсе не озаботился о его предупреждении хотя бы ради сохранения стабильности в афганской верхушке, что, помимо всего прочего, отвечало бы и интересам СССР, безопасности которого он обязан был служить верой и правдой. Он ведь в другой ситуации, не будь плана уничтожения Амина, наверняка принял бы подобные меры. Наоборот, «после совещания у посла с участием Сафрончука (советник-посланник, личный представитель А. Громыко), представителей КГБ и ГРУ (? — Авт.), было решено направить в Москву телеграмму, подтверждающую достоверность коварных планов афганского премьера». Вопрос в отношении участия ГРУ возник у меня оттого, что генерал армии И. Павловский не только отказался ее подписывать, но и направил свою, противоположного содержания, чем, говорят, вызвал сильное раздражение начальника ПГУ В. Крючкова.

Отдаю должное ловкости авторов, сумевших и фактуру донести, и вроде как увести подозрения от роли и непосредственной причастности личного представителя Андропова и Конторы ГБ. Однако, забыв о конспирации, они же через несколько десятков страниц открытым текстом сообщат, что «планы по ликвидации Амина вызревали на Лубянке и в Ясенево (штаб-квартира ПГУ) с конца лета», «приговор Амину был вынесен», «маневры ПГУ в Европе, связанные с подготовкой находившихся в эмиграции парчамистов к будущему новому перевороту Крючков на встрече (10.09) раскрывать не стал, эта информация оставалась засекреченной даже для коллег из ГРУ…». На эти фразы хотелось бы обратить внимание тех, кто, пытаясь выгораживать Андропова, винит Устинова. И еще, судя по осведомленности, например, временного представителя США в Кабуле Амстутца, эмигранты в силу присущей всем афганцам специфики очень оперативно «сливали» кому-то всю информацию о проводимой с ними работе КГБ по подготовке к перевороту и свержению Амина. Иначе откуда бы у него взялась вдруг необычная прозорливость, когда в своем донесении Госсекретарю США еще от 18.09.79 г. он напишет: «Поразительно, но Амин выживает, несмотря на заговоры против него, которые следуют один за другим… Лично я не дал бы ему более 50 процентов шансов, что он останется у власти в этом календарном году. Я считаю, что его шансы умереть в постели в преклонном возрасте равны нулю».

4 сентября 1979 года Тараки вылетел в Гавану на конференцию. В поездке его сопровождал министр иностранных дел Шах Вали и главный адъютант майор Саид Тарун — человек, преданный, однако, Амину. 7 сентября в Гавану позвонил начальник КАМ (служба безопасности) Сарвари, сообщивший Н. Тараки о последней вспышке конфронтации с Амином и завершении подготовки к исполнению некоего плана.

Судя по последующим событиям, Тараки знал, о чем шла речь. Возвращаясь через Москву, на встрече в Доме дружбы с афганскими студентами и военнослужащими, обучавшимися в СССР, Тараки 10 сентября уже позволит себе самоуверенно и во всеуслышание произнести: «У нас в партии образовалась раковая опухоль, но мы ее очень скоро вычистим!» Об этом сразу же стало известно и предполагаемому «пациенту» Амину.

В тот же день Н. Тараки был приглашен на встречу с министром иностранных дел СССР А. Громыко. Дальше развивался совсем уж детективный сценарий с появлением там вождя «здоровых сил нации» и пока еще невидимого фронта — Б. Кармаля. По причине секретности подготовленного Кремлем сговора лидеров «хальк» и «парчам», Шах Вали приглашен не был, что само по себе явилось беспрецедентным. Более того, оказалось, что Тараки был удостоен тайной аудиенции и у Самого. Через день, в Кабуле, подозрительный и чуявший недоброе Амин будет настойчиво допытываться, почему Тараки отправился к Громыко в одиночку. О встрече с Брежневым сообщений не было.

В ходе беседы Громыко убедится в готовности двух бывших врагов к компромиссу, а «проблему» Амина посоветует решить отправкой Хафизуллы послом в одну из соцстран. Тараки вроде согласился. Этот факт может служить основанием полагать, что Громыко в отличие от Андропова о готовящемся покушении либо не знал, либо притворялся.

На следующий день перед вылетом из Москвы, прямо на аэродроме, в зашторенном автомобиле для Тараки будет организована еще одна встреча с Бабраком. Возможно, окончательно оговаривались вопросы, не подлежавшие огласке в ведомстве Громыко. Значит, здесь уже действовали люди Андропова.

Как окажется через полтора месяца, Тараки видел Бабрака последний раз в своей жизни. Однако улетал он в полной уверенности, что по прибытии в Кабул в живых Амина уже не будет. К тому времени Тараки все мосты уже сжег.

Почти одновременно с ним в Афганистан прибудет и Бабрак Кармаль. Но тайно, на другой аэродром, Баграмский, где и будет укрыт в одном из дальних капониров под надежной охраной чекистов и ломакинских десантников. Там он будет нетерпеливо ожидать отмашки из Кабула на триумфальное возвращение.

Так называемый «ломакинский» (по фамилии комбата подполковника Ломакина В.И.) парашютно-десантный батальон (ПДБ) из состава бывшей Ферганской дивизии ВДВ еще с 7 июля 1979 года под видом то ли «школы сержантов», то ли «отряда технических специалистов» был размещен на авиабазе в Баграме. Почти одновременно туда прибудет спецотряд КГБ «Зенит-1», а в сентябре, накануне предполагавшегося покушения на Амина, — «Зенит-2». Учитывая, что спецназ КГБ обычно появлялся перед «главными» событиями (как это было в сентябре, октябре и декабре), резонно возникает вопрос: какая же пока неведомая миссия могла возлагаться на «Зенит-1» еще в июле? Что-то еще замышлялось, но не состоялось? Возможно, в связи с ожесточившейся схваткой между Амином и Тараки по поводу должности министра обороны? Ничего другого существенного в середине лета не происходило, если не считать появившихся вдруг листовок об «агенте ЦРУ». Однако в воспоминаниях офицеров из состава первой команды на то нет и намека. Возможно, в верхах еще не было решения, но подготовка шла.

Официальными задачами, поставленными В. Ломакину, являлись охрана и оборона аэродрома, обеспечение безопасности полетов, а при необходимости — высадки «дополнительных сил и средств».