Венеция. Прекрасный город - читать онлайн книгу. Автор: Питер Акройд cтр.№ 81

В своем современном виде колокольня базилики была воздвигнута в начале XVI века вместо старой сторожевой башни, простоявшей семьсот лет. Башня использовалась как площадка для обозрения города и защитное сооружение, с которого можно было наблюдать за морем. До изобретения громоотвода в колокольню нередко попадала молния, но самое крупное несчастье случилось с ней летом 1902 года, когда она, не выдержав собственного веса, обрушилась, превратившись в огромную кучу камней. Она упала, по словам венецианцев, по-джентльменски. Не считая кошки сторожа, никто не пострадал. Самый большой колокол (Марангона), упав с шестидесятиметровой высоты, остался цел. Вскоре было решено построить новую колокольню dov’era, com’era (там же и такую же). Через десять лет колокольня, неотличимая от предшественницы, стояла на прежнем месте. Это по-венециански. Говорят, если путник прибывает в Венецию под звон Марангоны, значит, его душа принадлежала прежде кому-то из умерших венецианцев, и город приветствует его возвращение.

Еще одно священное место города – Дворец дожей, расположенный рядом с базиликой. Умиравшая бабушка Марселя Пруста приехала в Венецию только для того, чтобы посетить это место. Пруст писал, что «она не приписывала бы такого значения радости, полученной от Дворца дожей, если бы не чувствовала, что эта радость из тех, которые по не слишком ясным для нас причинам не подвластны умиранию и обращаются к той части нашего „я“, которая по меньшей мере не подвержена власти смерти».

Изначально дворец был воздвигнут в начале IX века, но в 976 году он был разрушен во время одного из немногих в венецианской истории мятежей. Он постоянно расширялся и переделывался; уничтожались и пристраивались крылья, появлялись новые залы, коридоры и галереи. Как пишет Рёскин в «Камнях Венеции», вместо первого «византийского дворца» появился «готический дворец», что совпадало с окончательным триумфом аристократической формы правления. Это здание выходит на bacino. Оно стало местом пребывания правительства. Архитектура всегда выражала характер власти. Этот готический дворец непрерывно увеличивался в размерах, в нем появлялись новые помещения и залы для все более многочисленного правительственного аппарата. Рёскин сравнил его со змеей, кусающей себя за хвост.

Апартаменты дожа по-прежнему находились в так называемом старом дворце, иными словами, в обветшавшем византийском оригинале. В 1422 году было принято решение его снести и построить на его месте то, что Рёскин назвал готическим дворцом. Рёскин полагал, что уничтожение византийской постройки было актом вандализма, «предзнаменованием конца венецианской архитектуры и самой Венеции». Его эсхатологические склонности могут сейчас оказаться в чести.

Постепенно весь комплекс принял тот вид, который мы видим теперь. Его неоднократно пожирал огонь, он бесконечно восстанавливался и перестраивался; но он уцелел. Современный вид дворец приобрел в середине XVI века. Эволюция дворца, как и эволюция города и формы правления, была постепенной и прагматичной.

Дворец был не только резиденцией дожа, но и правительственным зданием с залами Большого совета, Сената и многочисленных комитетов, составлявших венецианское государство. Там же находились тюрьмы и конюшни. Однако самое примечательное в нем – то, чего там нет. Дворец ничем не защищен. У него нет ни крепостных стен, ни башен. В начале X века в ответ на угрозу венгерского вторжения вокруг него была построена стена, но через двести лет ее снесли. Правительство чувствовало себя в безопасности как от внутренних, так и от внешних врагов.

Дворец является, или представляется, чудом легкости и света. Европейский наблюдатель привык к тяжелому основанию и легкому верху. Дворец дожей не оправдывает таких ожиданий. Длинная двухъярусная аркада на нижнем уровне создает иллюзию воздушности и простора. Глубокие тени внутри аркады служат как бы метафорой основания. Темнота создает иллюзию объема. Верхняя часть фасада отделана розовыми, белыми и серыми мраморными плитками, имитирующими узор булата и мерцающими в свете лагуны. Здание имеет форму куба, но это куб света. Кажется, дворец плывет над городом подобно тому, как город плывет над водой. По словам Пруста, он не подвержен власти смерти.

В 1574 и 1577 годах залы Сената и Большого совета сильно пострадали от пожара, уничтожившего работы Беллини, Тициана, Тинторетто и других художников. Однако в результате этого освободилось место, если можно так выразиться, для новых холстов, на которых венецианские мифотворцы могли создавать свои чудеса. Была заказана новая серия картин. Официальные художники того времени (среди них Веронезе и престарелый Тинторетто) не изобретали художественных программ. Они выполнили желание политических хозяев, приказавших воссоздать и прославить идеологию правящего класса. Они сочинили целиком воображаемую историю города. Обрисовали его силу. Прославили добродетели. Тщательно скопировали венецианское искусство предшествующих веков, воплощая идею неизменности. Забытые образы были воссозданы, старые символы подтверждены. В этом суть венецианского консерватизма. Художники запечатлели битвы, выигранные венецианцами. Создали вотивные образы почивших дожей. Провозгласили Венецию Justitia (Справедливостью) и Liberator (Освободительницей). Эти картины рассматривались не как шедевры того или иного мастера, а как части единого целого. Живопись во Дворце дожей передавала дух венецианского общества в самом широком смысле слова. На реализацию проекта ушло двадцать лет. Это была аллегория самого государства.

Перед Дворцом дожей лежит площадь Святого Марка, пожалуй, более известная как piazza. Это единственная настоящая площадь в Венеции. Прежде там, напротив Bacinodi San Marco, находились два небольших острова, разделенных узким каналом. Большая часть современной площади прежде была лугом, называемым Il Morso (Откушенный кусок), за свою плотную, вязкую почву. Там стояли первый Дворец дожей и первая капелла дожей. На том же острове было еще две церкви и странноприимный дом для паломников, направлявшихся в Святую землю. Из этого ядра и выросла современная площадь. Было решено воздвигнуть для венецианской общины место для собраний. Требовалось также построить здание суда для отправления правосудия. Так площадь постепенно превратилась в местопребывание государства и власти.

В XII веке площадь была расширена примерно до ее настоящих размеров. Почву очистили от деревьев и винограда и замостили ярко-красным кирпичом, выложенным елочкой. Старый канал, когда-то разделявший два островка, исчез под новым покрытием. (Его воды по-прежнему текут под современной площадью.) В результате, по словам Марино Санудо, человек на площади «оказывался как бы в театре». Этот эффект не был спланирован архитектором или дизайнером, он – чудо коллективной воли.

Важная роль площади была подтверждена, когда на краю bacino установили две массивные колонны, привезенные из Константинополя в 1171 году. Была еще третья, но она упала в лагуну. С тех пор оставшиеся две стоят здесь, увенчанные фигурой льва и статуей Святого Теодора. Эти колонны и здание базилики единственное, что осталось от средневекового облика площади – возможно, не считая голубей. Птицы облюбовали площадь с самого начала.