Капли великой реки - читать онлайн книгу. Автор: Хироюки Ицуки cтр.№ 41

Что значит совершить самоубийство? Это значит, желая бежать от мучений жизни, разом перекинуться на сторону смерти. Не потому ли это совершается с такой лёгкостью, что ослабело ощущение ценности человеческой жизни, непосредственность переживания своего собственного существования как редкого дара?

Если иными словами выразить ослабленное ощущение неповторимости своей жизни, её весомости, то, возможно, подойдёт как раз вот эта формула: «Моё существование прозрачно и незаметно для других».

Все хорошо помнят, что к откровениям подростка Сакакибары большинство людей отнеслось критически, мол, это «записи отрывочных и незрелых мыслей», «подражание комиксу-боевику».

Однако, будь это даже нечто отрывочное и копирующее жестокие комиксы, я, как профессиональный литератор, прочёл это с ощущением, что формула «Я существую так, словно я прозрачен и невидим» полна неколебимой убеждённости. Я почувствовал, что в ней таится непосредственное восприятие нашего времени. Оттого, что об этом поведал подросток, которому всего лишь четырнадцать лет, на людей повеяло холодком, все были несказанно потрясены. Вероятно, у людей было такое чувство, что их поставили перед истиной, от которой хотелось бы отвести взгляд.

Человек не может ощутить весомость собственного существования. Это чувство, свойственное нашему времени. Но там, где нет уважения к собственной жизни, такова же цена и чужой, иначе не бывает.

Я хочу сказать, что между самоубийством и убийством грань очень тонка, это две стороны одной медали. Часто можно услышать, как люди с глубоким вздохом произносят: «Как много стало в последнее время жестоких преступлений!» Но ведь это неразрывно связано с ростом числа самоубийств. Даже более того, приходится признать, что эти процессы тождественны.

Кто-то, под влиянием импульса, вдруг обрывает свою жизнь, кто-то с лёгкостью отнимает чужую — мы живём во времена, когда смерть ходит рядом, почти как на войне. Разве можно назвать наше время мирным? А может быть, нам только пригрезилось, что мы живём в мирное время?

Лет десять назад я беседовал с одним бизнесменом, и он заявил: «Сетуют, что сейчас в Японии нет интереса к религии, а по-моему, в этом нет ничего плохого». Он объяснил это тем, что времена, когда религия была по-настоящему сильна, слово проповедника несло свет, а люди обращались к вере, всегда бывали временами, когда народу жилось тяжело.

Задумавшись над этим, я понял, что так и есть, и в особенности так было во времена Синрана, а потом и Рэннё. Считается, что Рэннё начал писать первую подборку своих «Писем» во втором году эры Кансё (1461 г.).

Случившийся в те времена неурожай годов Кансё повлёк за собой более восьмидесяти тысяч голодных смертей только в одном Киото. А тут ещё землетрясения, тайфуны, инфекционные болезни и эпидемии. По всей стране вспыхивали волнения крестьян, феодальные правители и самураи бесконечно враждовали друг с другом, политическая обстановка в стране была нестабильной.

В Киото русло реки Камо и земляные насыпи на её берегах были завалены горами трупов, так что по мосту через реку нельзя было пройти, не зажимая носа.

Когда прошёл ливень и вода поднялась, трупы смыло вниз по течению — жители Киото наконец-то вздохнули свободно.

Если посмотреть на художественные свитки, относящиеся к тому периоду, там среди городского пейзажа можно увидеть фигурки людей, прячущих за спиной верёвку и подманивающих кормом собаку. Тогда всё живое шло в пищу. Разве только собаки? Говорят, что нередко питались и человеческим мясом. А собаки обгладывали кости мертвецов.

Те, кто был жив, существовали в аду, а жизнь человеческая была не дороже речной гальки. И в такое время явился человек по имени Рэннё, который предпринял титанические усилия, чтобы нести в мир учение Синрана.

Похоже, что бизнесмен, о котором я упомянул в начале главы, одобрял нынешние мирные времена, не придающие значения религии. Но времена лишь кажутся мирными, а на самом деле сейчас обстановка ещё трагичнее, чем в прошлые века, ведь незримая «война в сердцах», о которой я говорил ранее, разгорается всё сильней и сильней.

Если обратить взор к нашей действительности, то мы увидим, что экономика и политика пребывают в состоянии хаоса. Более того, по всему миру не прекращаются гражданские конфликты, тлеют искры национального и религиозного противостояния, в основе которого, как и во времена былых крестьянских бунтов, лежит экономическое неравенство. Но ещё страшнее становящаяся всё ожесточённее «война в сердцах».

Говорить о мире никак не приходится. Пусть это незаметно глазу, но наша ситуация конца века, пожалуй, не отличается от обстановки накануне смуты годов Онин, от тех времён, когда миру явился проповедник Рэннё.

Как на удивление, 1998 год пришёлся ровно на пятисотую годовщину кончины Рэннё. Это также послужило одним из поводов, чтобы в той или иной форме заговорить об этой личности. Помимо всего прочего, тут же прозвучали и критические суждения. На мой взгляд, это очень хорошо.

Ведь если человек велик, велики бывают и его заблуждения, а случается, что их как раз и возносят на алтарь для поклонения. Нет ничего хорошего в том, что соберутся сто человек — и все сто с благоговением глядят на личность из прошлого, словно эта личность начисто лишена была недостатков. Есть такое выражение: «выборы в поддержку верховной власти» — столь же бесплодна и вера во имя поддержки верховных авторитетов.

Я думаю, что Рэннё сейчас радуется оттого, что здесь и там оживлённо высказывают в его адрес хвалу и хулу. Ведь за пределами круга приверженцев его секты Рэннё до сих пор удостаивался лишь порицаний.

Однако если попробовать вообразить Синрана или Рэннё в контексте сегодняшнего дня, то что же может прийти на ум? Исторические разыскания и исследования того, каковы были на самом деле Синран и Рэннё, — это задача учёных и исследователей.

А я — литератор, и я размышляю о том, что сказали бы и как бы поступили Синран и Рэннё, будь они живы сегодня, в связи с тем или иным нашим событием.

Что сказал бы Рэннё, если бы был жив, по поводу преступления подростка Сакакибары? Синран полагал бы, что Асахара Сёко [62] в будущей жизни спасётся?

Выступал бы Синран, к примеру, на телевидении? Я думаю, что скорее всего — нет. Ну а если не в ток-шоу, а в программах новостей, вроде «Ньюс-23», — выступил бы? Нет, не стал бы. А Рэннё? Что касается Рэннё, то он бы, вероятно, пошёл и на дневную передачу ток-шоу для домохозяек. Но как он прокомментировал бы происходящее?

Мне кажется, что нет смысла в раздумьях о Синране или Рэннё, если не рассматривать их в свете сегодняшнего дня, как я здесь попытался это сделать.