Молодой Сталин - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Себаг-Монтефиоре cтр.№ 40

Итак, Сосо был на свободе. Он надеялся, что полицию отвлечет празднование православного Крещения. “Административный Иосиф Джугашвили бежал. Розыску приняты меры”, – телеграфировала местная полиция. Он добрался до станции Тыреть и, возможно, оправился в Иркутск, прежде чем пуститься в обратный путь по Транссибирской магистрали.

Сибирские станции даже в дни праздников патрулировали жандармы в форменной одежде и агенты охранки, иногда профессионалы, а иногда вольнонаемники – они выискивали беглецов. Но Сталин приобрел не простые “сапоги”, а удостоверение полицейского. В далекой Сибири, как и на Кавказе, можно было купить любые документы, но подобное было все-таки редкостью. Сталин с гордостью рассказывал, что на одной станции к нему на хвост сел настоящий шпик – он следил за Сталиным, а тот подошел к жандарму, предъявил фальшивое удостоверение и указал на шпиона, сообщив, что это беглый ссыльный. Полицейские арестовали протестующего шпика, а Сталин спокойно сел на поезд, идущий на Кавказ. Эта история показывает, какая повсюду царила неразбериха – и сколь благоприятной средой была она для Сталина. Если бы Сосо действительно был агентом полиции, вряд ли он рассказал бы об этом эпизоде; в любом случае он мог его просто выдумать. Эта история определенно добавляла мистицизма (и сомнительности) образу мастера конспирации7.

Через десять дней Сталин уже был в Тифлисе. Когда он ворвался в квартиру друга, его товарищи едва узнали его – так он исхудал в Сибири.

“Не узнаете, трусы!” – засмеялся он. Его поприветствовали и нашли для него комнату.

Сталин выбрал время с отменной точностью. В январе 1904 года Россия вступила в войну. Японцы напали на российский флот у Порт-Артура. Император и его министры были уверены, что примитивным японским “макакам” не победить цивилизованных русских. Но армия Николая была устарелой, солдаты-крестьяне – плохо вооружены, командиры – царские друзья без военных способностей.

По воспоминаниям соседа по комнате, Сталин в это время читал “Историю Французской революции”. Он знал, что война и революция, эти кони апокалипсиса, часто скачут бок о бок.

Грузия была охвачена волнениями. “Грузины – такой политизированный народ, – говорил позже Сталин. – Едва ли есть хоть один грузин – не член какой-нибудь политической партии”. Молодые армяне вступали в “Дашнакцутюн”, грузины примыкали к социал-федералистам, многие присоединялись к меньшевикам, большевикам, анархистам и эсерам – последние вели безжалостную террористическую кампанию против царя и его министров. Война испытывала империю на прочность, и охранка, пытаясь подавить недовольство, арестовывала революционеров пачками.

Не все товарищи были рады возвращению грубого и агрессивного Сосо. Его враги придумали, как от него избавиться. Сталин имел неосторожность отступить от марксистского канона. Ленин победил бундовцев, потому что считал необходимым создание интернациональной партии для всех народов империи. Даже Жордания проповедовал марксизм всему кавказскому региону. Но молодой Сталин, оставаясь верным романтическим идеалам своей поэзии, настаивал на создании отдельной грузинской социал-демократической партии. Поэтому его враги обвинили его в бундистских тенденциях и заявили, что Сталин никакой не марксист-интернационалист. Сталин в то время приспосабливал Маркса к своим инстинктам. Давид Сагирашвили говорил, что он цитировал Маркса, “но всегда на собственный странный манер”. Когда на одной встрече его уличили в этом, Сосо “ни в малейшей степени не смутился” и просто ответил: “Маркс – осел. То, что он написал, должно быть написано так, как я говорю!” С этими словами он покинул заседание.

К счастью для Сталина, его ревностно защищал первый большевик Грузии – Миха Цхакая, один из основателей “Месаме-даси” и теперь сторонник радикального ленинского курса. Сталин уважал энергичного Цхакаю, человека старше его, с эспаньолкой, с серьезным идеологическим весом. Позже Сталин смеялся над Цхакаей – но это была благодарность человека, который считал благодарность “собачьей болезнью”.

Цхакая просил за Сталина и тем самым спас его от выдворения из партии, но и заставил его вновь повторить азы марксизма. “Многого я не могу тебе доверить, – говорил он Сосо. – Ты еще молод, и тебе нужна база твердых убеждений, иначе у тебя будут трудности”.

Цхакая представил его молодому армянскому интеллигенту по имени Данеш Шевардян, который должен был познакомить Сталина с “новой литературой”. Впоследствии Сталин со смехом вспоминал: “Цхакая начал обучение с возникновения планет, жизни на земле, белка и протоплазмы – через три часа мы наконец добрались до рабовладельческого общества. У нас не получалось слушать его внимательно, мы начали засыпать…”

Но эти анекдоты скрывали унизительную правду: Цхакая заставил Сталина написать свое “Кредо” и отречься от еретических взглядов. Шевардян прочел его и был удовлетворен. Отпечатали и распространили семьдесят экземпляров [69] . Сталин был прощен, но Цхакая объявил: перед тем как Сосо сможет выполнить партийное задание и загладить свою вину, он должен “отдохнуть”8.

Сосо беззастенчиво использовал своих друзей. Придя в гости к какому-нибудь приятелю, он вел себя как член семьи, вспоминал быший семинарист Михаил Монаселидзе, друг Камо и Сванидзе. Если в доме обнаруживались вино, фрукты или сладости, которые он любил, он без зазрения совести говорил: “Кто-то обещал угостить меня вином и фруктами”, после чего открывал буфет и принимался за угощение. Он был уверен, что его обязаны кормить из благодарности за его священную деятельность.

Он проводил время со своим состоятельным другом Спандаряном, и тот ввел его в круг, где лидером был Лев Розенфельд – будущий Каменев, после смерти Ленина соправитель Сталина, а позднее его жертва. Отец Каменева, богатый инженер, построивший железную дорогу от Батуми до Баку, обеспечивал своего сына-марксиста. Каменев был моложе Сталина, но выглядел на много лет старше. Он носил рыжую бороду, у него были водянисто-голубые близорукие глаза; он походил на школьного учителя. Он подружился со Сталиным, но всегда относился к нему свысока – пока не стало слишком поздно. Каменев был большевиком, но весьма умеренным, и сталинские “горячие головы” уже вызывали у него протест. Камо вспоминал, что у него часто происходили стычки с интеллигенцией. Однажды он поругался с Каменевым, который не хотел идти на демонстрацию. У Каменева Сосо встретил еще одного старого друга – Иосифа Давришеви, который окончил самую элитарную школу Тифлиса – гимназию на Головинском проспекте; там он учился с Каменевым и Спандаряном.