Двор красного монарха. История восхождения Сталина к власти - читать онлайн книгу. Автор: Саймон Себаг-Монтефиоре cтр.№ 49

Сталин принял Ежова в свой тесный круг. Нарком работал до изнеможения, поэтому вождь настаивал, чтобы он больше отдыхал. «Сам Ежов против продления отпуска, но врачи говорят, что он еще не отдохнул, – писал Сталин в сентябре 1931 года. – Давайте продлим его отпуск, пусть полечится в Абастумани еще два месяца».

Вождь любил давать своим фаворитам прозвища. Ежова он называл «моя ежевика». Записки Сталина к шефу тайной полиции часто состояли из коротких личных просьб: «Товарищ Ежов, дайте ему работу» или «Выслушайте и помогите».

Сталин с его феноменальной интуицией и чутьем понимал сущность Ежова. В архивах сохранилась записка, датированная августом 1935 года. В ней вождь как бы суммирует отношения с Николаем Ежовым. «Когда вы что-то обещаете, вы всегда это делаете!» – одобрительно написал Сталин. Особенно нравилась вождю исполнительность Ежова. Когда Вера Трейл встретилась с шефом НКВД в годы его наивысшего расцвета, она обратила внимание на интересную особенность. Ежов был настолько восприимчив к мыслям и пожеланиям собеседников, что порой мог «буквально заканчивать фразы за них».

Николай Ежов не имел образования, зато обладал недюжинными способностями. Он все схватывал на лету и, что очень важно для начальника тайной полиции, не был отягощен моральными принципами.

Ежов карабкался по служебной лестнице не в одиночестве. Ему помогала жена, Евгения. Этой женщине предстояло стать одной из самых ярких и роковых представительниц окружения Сталина. Многим объектам внимания Ежовой знакомство с ней стоило жизни. Волей судьбы поэт Мандельштам оказался свидетелем того, как Ежов ухаживал за Евгенией. По невероятному стечению обстоятельств великий российский поэт и главный палач Советской России встретились летом 1930 года. Мандельштам отдыхал в одном из элитных сухумских санаториев. Там же поправлял здоровье и Николай Ежов со своей тогдашней женой Тоней. Мандельштамы жили на чердаке особняка в Дендропарке, который имел форму гигантского белого свадебного торта, а Ежовы – на одном из нижних этажей.

Ежов женился на Антонине Титовой в 1919 году. Титова получила неплохое образование и искренне верила в марксизм. Во время отдыха в 1930 году в сухумском особняке она днями загорала в шезлонге, читала «Капитал» и с удовольствием принимала знаки внимания одного старого большевика. Николай Ежов тоже времени даром не терял. Он вставал рано утром и бежал рвать розы для Евгении, которая отдыхала в этом же санатории вместе с мужем. Ежов дарил новой пассии цветы, изменял жене, пел и плясал гопак – так восстанавливали потраченные на дело партии силы и многие другие большевики. В отличие от Тони новая любовь Ежова не была большевичкой. На марксизм-ленинизм ей, по большому счету, было наплевать. Евгения представляла собой яркий пример советской кокотки. Вскоре она познакомила нового воздыхателя со своими друзьями, московскими писателями. В том же году Ежов развелся и женился на Жене.

В 1930-м Евгении Фейгенберг было двадцать шесть лет. Эта стройная, привлекательная и очень живая еврейка родилась в Гомеле. Она была помешана на литературе, но не на книгах, как большинство читателей, а на тех, кто их писал. Ежов и Женя стоили друг друга, оба были очень развратны. Новая супруга будущего наркома обладала сексуальной энергией Мессалины, но сильно уступала ей в коварстве и хитрости. Брак с Ежовым, несмотря на ее молодость, стал для нее третьим. Первым мужем Евгении Фейгенберг был чиновник Хаютин. Его сменил некий Гадун. Получив назначение в советское посольство в Лондоне, он захватил с собой и молоденькую жену. Жене в Великобритании, конечно, очень понравилось. Поэтому, когда мужа отозвали в Москву, она осталась за границей. Работая машинисткой в советском представительстве в Берлине, Евгения познакомилась с первым из своего длинного списка литературных знаменитостей. Исаака Бабеля хорошенькая и ветреная машинистка соблазнила письмом. «Вы меня не знаете, но я вас знаю очень хорошо…» – писала она так же, как сейчас пишут кумирам юные поклонницы. Если бы Бабель догадывался, к чему приведет знакомство с Евгенией, он бы, наверное, тут же купил билет и уехал из столицы Германии.

Вернувшись в Москву, Женя познакомилась с Колей Ежовым. У нее была заветная мечта – организовать собственный литературный салон. Неудивительно, что частыми гостями в доме Ежовых стали ее старый знакомый Бабель и звезда джаза, Леонид Утесов.

Николай Ежов в отличие от супруги был фанатичным марксистом. Литература и писатели его не интересовали. С Ежовыми дружили Серго Орджоникидзе и его жена Зина. Сохранились фотографии, сделанные на даче, на которых они сняты вчетвером. Этери, дочь Серго, вспоминает, что Евгения выделялась среди жен партийных боссов стильной и модной одеждой.

В 1934 году Ежов в очередной раз оказался на грани нервного и физического истощения. Он буквально валился с ног от усталости. Все его тело было покрыто фурункулами. Сталин, который в это время отдыхал с Кировым и Ждановым в Сочи, отправил Ежова в Германию, врачи которой славились на всю Европу. Вождь приказал Двинскому, заместителю Александра Поскребышева, отправить в берлинское посольство шифрованную телеграмму: «Прошу уделить очень пристальное внимание товарищу Ежову. Он серьезно болен, положение крайне тяжелое. Окажите ему всю необходимую помощь и выполняйте все его желания… Он хороший человек и очень ценный работник. Буду очень благодарен, если вы будете регулярно информировать ЦК о состоянии его здоровья и том, как идет его лечение».

Никто не возражал против стремительного взлета Ежова. Напротив, все были довольны его продвижением по служебной лестнице. Хрущев считал его восхитительным приобретением для ЦК. Бухарин уважал за «доброе сердце и чистую совесть», хотя и отмечал, что Ежов пресмыкается перед Сталиным. Впрочем, это свойство характера едва ли можно назвать уникальным среди большевистских руководителей.

Ежевике было нелегко работать с Генрихом Ягодой. По заданию Сталина они должны были заставить Зиновьева, Каменева и их сторонников взять на себя ответственность за убийство Кирова и другие не менее страшные дела.

* * *

Прошло совсем немного времени, и Ежевика начал действовать. Он занес железный кулак над одним из самых старых друзей Сталина, Авелем Енукидзе. Этот добрый и щедрый сибарит обожал прекрасный пол. При этом он с возрастом выбирал все моложе и моложе. В тридцатых секретарь ЦИКа крутил любовь с совсем молоденькими балеринами. Его сотрудницами были почти исключительно женщины. Аппарат высшего органа власти страны представлял собой агентство знакомств, в которое Енукидзе устраивал отвергнутых и будущих любовниц.

Друзья Сталина постоянно обсуждали амурные приключения Авеля Енукидзе. «Енукидзе отличался особой распущенностью, – писала Мария Сванидзе. – Где бы он ни появлялся, повсюду оставлял после себя вонь. Он преследовал женщин, разрушал семьи и соблазнял совсем юных девушек. Обладая большими материальными ресурсами и властью, Енукидзе использовал их для удовлетворения личных низменных интересов. На деньги партии он покупал девушек и женщин». Многие считали, что у Енукидзе серьезные проблемы с психикой. В конце концов «дядя» Авель дошел до девяти-одиннадцатилетних девочек. Он, конечно, щедро платил матерям наложниц, поэтому скандалов удавалось избегать. Мария часто жаловалась Сталину на старого развратника Енукидзе. Вождь начал внимательнее прислушиваться к жалобам окружающих. Сталин перестал доверять Енукидзе еще в 1929 году.