Я дрался на штурмовике. Обе книги одним томом - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 62

– Женщины в полку были?

– Да, были – оружейницы. Романы были. Елкин женился на одной оружейнице. Ему, как офицеру, командир полка разрешил зарегистрировать брак.

– Кормили вас хорошо?

– Нормально. Не голодали.

– При постановке задачи вы вместе с летчиком находитесь? Вы всегда знали, какую задачу Вы выполняете?

– Мы не всегда знали, но мы присутствовали при постановке задачи. Населенные пункты стрелок не всегда знал, но для этого он с собой носил карту. Задачу экипажу ставят или в землянке на командном пункте, или прямо уже на стоянке. А когда идешь к самолету, если что не ясно – спросишь у командира. Я всегда спрашивал. Он, конечно, был немногословен, но когда я спрашивал, он отвечал. А за штурвалом он был отчаянным!

– Не хотелось его оставить?

– Нет. Наоборот, мне, конечно, было приятно осознавать, что он такой смелый, отважный, умелый, хорошо пилотирует. Я считаю, что благодаря командиру я остался в живых.

– Стрелки обсуждали: с кем лучше летать, «а мой», «твой», и так далее?

– Конечно, обмен мнениями был. Но чтобы такого явного нежелания с кем-то летать, я не замечал. Чтобы стрелок отказывался с кем-то летать – при мне такого не было, таких случаев я не помню.

– После вылетов всегда давали 100 грамм?

– Да, после каждого боевого вылета. Если 2 вылета – то 200 грамм. Если погиб экипаж, ставим на скатерть прямо на траве два стакана погибшим, и свои берем, и пьем на помин души. Поминали сразу. Личными вещами погибших занималась вещевая служба, они отправляли родным.

– Бывало такое, что сбили, а люди возвращались?

– Да. Тот же Елкин со стрелком. Были сбиты и вернулись.

– Как складывались отношения с комиссаром?

– У нас был летающий комиссар, он жил нашей жизнью. Конечно, проводил и всякие собрания: прием в партию, и так далее.

– Какие были взаимоотношения с техниками?

– Мы им помогали, дружили. Жили мы часто в одной казарме с техниками, если считать в Мурмашах. В Шонгуе землянки у нас были разные. Я тоже прошел службу техника, я знаю, что это служба тяжелая, трудная. День и ночь надо готовить самолеты, надо ремонтировать, надо их обслуживать.

– Бывали случаи в полку, когда стрелок выпадал из кабины?

– Был один случай, когда стрелок случайно нажал на спусковой крючок ракетницы, решил, что в самолет попал снаряд, открыл «фонарь» и выпрыгнул. Это было уже над нашей территорией. Он потом вернулся.

– СПУ всегда хорошо работало?

– Я не помню, чтобы были отказы.

– Обычный боевой день как начинался и как заканчивался?

– Подъем всегда в одно время, в 6 часов. В летние дни может быть и в 4–5. Утром брились. Не было такой приметы, что перед вылетом бриться нельзя. Небритым нельзя в строй! Перед вылетом завтракали, иногда завтракали после вылета. Аппетит был хороший.

Накануне форсирования реки Свирь наш полк в составе двух шестерок (12 самолетов) получил задание разбомбить переправу в районе пункта Пидмах. Вылетели. Командовал группой сам командир полка. Мы летели в первой шестерке. Эта шестерка полностью выполнила задание: мы разбомбили переправу. По реке плыли бревна, сваи, вторая шестерка ушла на запасную цель – штаб финской дивизии. В первый день наступления было столько в небе самолетов! Это невероятно! Я никогда столько не видел. Одних штурмовиков было больше 150! А бомбардировщиков! А истребителей! Три дивизии штурмовиков – и все они беспрерывно друг за другом штурмуют! Был сплошной дым на высоте 200–300 метров! Мы влезали в этот дым, находили наземные цели, штурмовали…

Расскажу еще один карельский эпизод, который тоже характеризует моего командира Парфенова как отважного, смелого летчика. Мы получили задание вылететь на штурмовку артиллерийских позиций западнее озера Туолвоярви. Вырулили и, как ведущие, взлетели первыми, – и ждем взлета ведомого. Елкин вырулил, стоял, стоял на старте, пылил, пылил, – и вырулил на стоянку. Оказывается, в это время была команда вернуться на свою базу. Но мой командир поворачивает на запад, и мы летим к аэродрому истребителей. Истребители должны сопровождать нас до цели. Мы летим над аэродромом истребителей, видим на старте два самолета. Они пылят, ждут команды на взлет, но тоже прекращают пылить и отворачивают на стоянку. Так мой командир и в этом случае опять поворачивает на запад, и мы летим одни. Подлетаем к Туолвоярви: по дороге навстречу друг другу двигаются автобус и две повозки. Мой командир заходит на пикирование, штурмует автобус, штурмует повозки. Повозки опрокинулись, автобус валяется на обочине, солдаты разбежались в лес. Отштурмовали, полетели дальше. Основная цель – это артиллерийские позиции. Мы вышли на основную цель на низкой высоте, метров 50. Зенитчики не успели нас обстрелять, мы сбросили бомбы и начали штурмовку снарядами и пушками. Второй, третий заход. Три захода мы сделали по этим позициям. Бомбы разорвались в траншеях обслуги, зенитки замолчали, и мы пошли на восток, к себе домой. Когда мы сели на своем аэродроме, мой командир выскочил из кабины, подходит к командиру полка и докладывает: «Товарищ гвардии майор, задание выполнено». Гвардии майор Андреев в ярости с кулаками на Парфенова: «Какое право ты имел лететь? Получил команду возвратиться на свой аэродром?» – «Нет, не получил». Командир полка приказывает начальнику связи майору Маковею: «Маковей, проверьте радиоаппаратуру». Маковей залезает в кабину, проверяет аппаратуру, аппаратура оказывается работоспособной. Командир полка в ярости: «Парфенов, отстраняю тебя на 5 полетов!» Для моего командира отстранение от полетов было более ужасным, чем гауптвахта. Он приуныл и два дня ходил с поникшей головой. Через два дня командир полка смилостивился, отменил свое наказание и разрешил лететь, и мы продолжали летать на штурмовку. Это говорит о том, как он любил летать, как он рвался в бой, и даже невзирая на команду, полетел один, без сопровождения на штурмовку.

Я с ним совершил 57 боевых вылетов. И к этому времени на юге Карелии наши наземные войска вышли на границу с Финляндией и военные действия были приостановлены. Полк понес большие потери. Для следующей операции, для освобождения Советского Заполярья на аэродром Сапуха, на котором мы стояли последнее время, прибыли летчики из связной и из легкой авиации – У-2, Р-5. На аэродроме Сапуха были сформированы и пополнены летным составом эскадрильи. Прибыла еще группа воздушных стрелков, подготовленных на курсах дивизии, были укомплектованы экипажи. Мы перелетели на аэродром Африканда и там прошли подготовку в новом составе. К сожалению, пришел новый командир полка, и с этим командиром полка мой командир Парфенов не поладил и был переведен в 609-й штурмовой авиационный полк. Я просился у командира полка уйти вместе с ним, но из-за нехватки воздушных стрелков меня командир полка не отпустил. Я с сожалением, конечно, расстался со своим командиром. И всю жизнь я ему благодарен за то, как мы с ним хорошо дружили и любили друг друга! Дальше он воевал на Белорусском фронте. Остался жив.