Встречи на перекрестках - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Примаков cтр.№ 107

Сложилась ситуация, когда одноразово уже невозможно создать единое экономическое пространство в Содружестве. Ретроспективный взгляд показывает, как много зависит от выполнения уже принятых решений и последовательности продвижения к более сложным. 15 апреля 1994 года, например, было подписано Соглашение о зоне свободной торговли. Его осуществление не просто тормозилось, а быстрыми темпами отставало от развития экономической ситуации в странах СНГ. Между тем без реализации этого соглашения мы стали принимать решения о следующих ступенях экономической интеграции.

Опыт Европейского союза, да и всех других интеграционных объединений свидетельствует о том, что наряду с регулированием интеграционных процессов на межгосударственном уровне происходит развитие межнациональных частнопредпринимательских структур в виде транснациональных компаний. Эти два взаимосвязанных потока и создают наилучшие условия для развития производительных сил в современном мире. В СНГ процесс образования транс– или межреспубликанских компаний тоже находится лишь в зачаточном состоянии.

К тому моменту, когда я перешел в высотное здание на Смоленской площади, перед МИДом стояли две главные задачи в связи с СНГ: создание условий для продвижения интеграционного процесса и урегулирование конфликтных ситуаций – грузино-абхазской, грузино-южноосетинской, вокруг Нагорного Карабаха, приднестровской проблемы, междоусобного кризиса в Таджикистане.

Что касается первой задачи, то появились кое-какие позитивные признаки, однако одновременно стали более контрастными негативные моменты. К обнадеживающим я бы отнес в первую очередь подписание Договора о союзе России и Беларуси, Российско-украинского договора, Таможенного союза четырех государств – России, Беларуси, Казахстана, Киргизии, к которым позже присоединился Таджикистан. К негативным – стремление значительного числа стран СНГ, в первую очередь Украины, Узбекистана, Туркмении, Азербайджана, Грузии, развивать отношения в рамках Содружества не на многосторонней, а на двусторонней основе.

Именно это и предопределило в конечном счете «разноскоростную» интеграцию в рамках СНГ. Само по себе такое явление не было ни отрицательным, ни чисто российским. На многие ступеньки интеграции в Западной Европе, например, поднимались не сразу все страны, участвующие в процессе. Но обязательность подняться всем на эти ступеньки оставалась бесспорной. У нас в СНГ такой бесспорности не было и нет.

Как представляется, для будущего сближения стран СНГ в наибольшей степени важно претворение в жизнь тех принципов, которые были заложены в фундамент Союза России и Белоруссии. Этот союз впервые после ликвидации СССР начал разрушать созданные при «тотальной суверенизации» преграды, мешающие свободному переливу рабочей силы, капиталов, услуг, товаров, приводить к выравниванию законодательно-правовой базы, равенству в правах населения двух стран. Что касается собственно России и Белоруссии, то заключение союза означало восстановление единства двух исторически близких народов, открывало путь к их государственному единению, положительным образом сказалось на развитии экономических связей. Был чрезвычайно важным и геополитический аспект единения – после распада СССР Россия оказалась отодвинутой от Центральной Европы.

У союза с Белоруссией были и, очевидно, будут противники, как внутренние, так и внешние. К внешним относятся те, кто считает необходимым препятствовать сближению стран, образовавшихся на пространстве бывшего Советского Союза. Внутренних противников с российской стороны я бы разделил на несколько категорий: одна из них – это те, кто принадлежит к так называемому неоизоляционистскому лагерю и исходит из того, что России не следует слишком сближаться в экономическом плане с любыми другими странами СНГ, так как это пойдет во вред ее рыночному реформированию и благосостоянию населения [47] . Другая – это те, кто настроен против «авторитарного стиля» белорусского руководителя. Третья – те, кто думает не о государственных, а о личных интересах, по определенным причинам не совпадающих с единением двух стран. Не берусь судить об истинных мотивах противников союза с белорусской стороны. Мне кажется, что их еще меньше, чем с российской, хотя и у нас они образуют очень тонкий, можно даже сказать – тончайший слой.

Особо хотел бы сказать об отношении Ельцина к процессу единения с Беларусью. Не соответствует действительности попытка представить дело так, будто он не выказывал заинтересованности в этом или вынужденно «плыл по течению». Некоторых находившихся вблизи от Ельцина в то время, когда готовились и согласовывались документы о союзе, действительно можно было отнести если не к прямым противникам сближения, то, во всяком случае, к недоброжелателям этого процесса. Но уверен, что никто из них не осмеливался «в лоб» говорить президенту против союза. Может быть, здесь сказывался у Ельцина и «беловежский комплекс», когда в одночасье были приняты далеко не во всем продуманные решения, но так или иначе Ельцин был – у меня нет в этом никаких сомнений – за союз с Беларусью.

Во время одного из докладов Ельцину – это было незадолго до первого тура выборов в 1996 году – зашел разговор о Белоруссии. На мои слова о том, что нельзя в телевизионных передачах оскорблять главу дружественного, братского государства, тем более того, с которым мы ведем переговоры о союзе, Ельцин отреагировал бурно: сразу же подошел к селектору, нажал кнопку связи с одним из своих главных помощников и резко сказал ему: «Прекратите это вопиющее безобразие». Борис Николаевич при этом сослался на то, что сам смотрел «возмутительную передачу» про Лукашенко. Но определить, кто находился в это время в кабинете президента, было нетрудно, и в течение нескольких недель против меня велась разнузданная и лично оскорбительная кампания в субботней аналитической передаче «Время».

Противники сближения с Белоруссией вообще не сидели сложа руки. Они использовали любую оплошность белорусского лидера, но чаще даже сами создавали предлоги для того, чтобы оттолкнуть Ельцина от идеи единения. Настойчиво пытались убедить его в неподготовленности документов – Договора и Устава Союза, уговаривали отстранить от дел людей, которые были связаны с их подготовкой. Дошло до того, что Борис Николаевич позвонил В.С. Черномырдину и потребовал снятия в то время заместителя Председателя правительства В.М. Серова, а затем мне – с тем же требованием в отношении моего заместителя Б.Н. Пастухова. И Черномырдин и я не согласились. Обычно Ельцин не принимал такого рода возражений. Однако на этот раз – и я просто уверен, что это произошло из-за его стремления все-таки добиться реальных сдвигов в сближении с Минском, а не нагромождать препятствия на этом пути, – в разговоре со мной повесил трубку, но всех оставил на своих местах. Справедливости ради, не совсем всех – своего помощника, тоже заангажированного в подготовке документов, он все-таки снял с работы, но мне кажется, что к этому дело шло давно и белорусский эпизод лишь подтолкнул решение.

Перед тем как подписать договор и устав, в Минск, по указанию Б.Н. Ельцина, был направлен я – руководитель того учреждения, которое последовательно выступало за создание союза. Это тоже было весьма характерно. Предстояло снять последние препятствия. К тому моменту в предварительном заключении находились журналисты московской телевизионной компании ОРТ, которые нарушили белорусско-литовскую границу. Все понимали, что это скорее был «ответ» за ту кампанию, которую развязали против президента А.Г. Лукашенко. Но Москва жестко настаивала на изменении меры пресечения, а в дальнейшем прекращении судебного преследования журналистов.