Чарли Чаплин - читать онлайн книгу. Автор: Питер Акройд cтр.№ 59

Дети ходили в местную школу в Веве, где уроки проводились на французском, и вскоре уже говорили на этом языке не хуже, чем на английском. Чаплин был убежден, что дисциплина во французских школах гораздо лучше, чем в американских. Преподавали детям в основном католические священники и монахини. Когда Джеральдина обсуждала с отцом вопрос адских мук, он сказал: «Я так счастлив, что ты веришь в Бога! Я отдал бы все, чтобы поверить самому. Это делает жизнь легче, но я не могу. Я бы хотел поверить, но не могу».

Чаплин одобрял строгую дисциплину для детей. Он полагал, что они должны готовиться к жизни, преодолевая трудности. Чарли говорил детям, что единственная защита – это образование. Им запрещалось шуметь на первом этаже, где мог работать отец. Если Чаплин слышал, как сыновья и дочери с топотом спускаются по лестнице, он мог впасть в ярость. Особенно не любил он, когда кто-нибудь открывал дверь не постучав. Его потребность в уединении была столь велика, что он начинал громко бранить непрошеного гостя.

Вскоре в семье установился удобный для всех распорядок – ужинали без четверти семь, спать ложились в девять. Дети обедали с родителями и некоторое время сидели с ними за ужином. Чаплин писал другу: «Мы очень комфортно и счастливо живем в Швейцарии» и добавлял, что здешние официальные лица – чудесные люди, невозмутимые, надежные и относятся к ним очень доброжелательно. О своей жене он писал так: «К счастью для меня, Уна не склонна к общественной деятельности и, как ты знаешь, немного затворница… поэтому все устроилось очень хорошо». По всей видимости, она действительно была довольна своей ролью хозяйки поместья, хотя появились слухи, что Уна иногда позволяет себе лишнюю рюмку.

Вот что говорит Бетти Тетрик, близкий друг семьи: «Для Уны на первом месте был Чарли. Дети должны были это понимать. Она старалась сделать его ссылку приятной. Развлекала его за ужином – она всегда была остроумной собеседницей. И всегда старалась выглядеть как можно лучше… У него был ужасный характер, и ей приходилось это смягчать». Английская актриса Маргарет Рутерфорд отмечала, что спокойствие и мягкость Уны наполняли комнату, словно пары ароматической смеси. «Она редко говорила, но вы чувствовали, что она всегда готова уберечь мужа от любого стресса». Другой современник писал: «…приятно наблюдать за ними, когда они вместе, и невозможно представить, что может быть по-другому». Чаплин называл жену «старушка» или «миссус», а она его по имени – Чарли.

Старший сын Чаплина, приезжавший в поместье, считал Веве слишком тихим. Он мог выдержать там четыре, максимум пять дней, в то время как Сидни жил у отца по две недели, отдыхая от городской жизни. Чаплин с женой регулярно ездили в Лондон и Париж. В его родном городе они неизменно останавливались в отеле Savoy. Их всегда сопровождали личный врач и портной.

Весной 1954 года Чаплин объявил, что намерен создать новый фильм. Сюжет – король в изгнании. Он сказал, что в Швейцарии живет много таких венценосных особ, которые могут послужить ему источником вдохновения, но самым главным является он сам.

Сразу началась суматоха подготовительного периода, и потребовалась опытная стенографистка. Чаплин остановил свой выбор на англичанке Изабель Делуз, которая была замужем за швейцарским профессором и имела опыт работы со сценариями. Делуз вспоминала, что бóльшую часть времени он пребывал в задумчивости и слонялся без дела, затем вдруг становился нервным и раздражительным. «Меня просто обескураживали его вспышки – его первоклассная клоунада, его сомнительные манеры и совсем уж никуда не годная философия».

Изабель вменялось в обязанность следовать за Чарли повсюду, записывая его мысли и идеи. Стенографистка говорила: «…он никогда просто не диктовал мне… каждое слово было игрой. Иногда он начинал метаться, кричать во весь голос, снова и снова повторяя одно и то же предложение… или бурно жестикулировал, что-то беззвучно шепча».

Настроение у Чарли постоянно менялось, а характер портился. Когда на участке строили бассейн и теннисный корт, он ссорился с архитектором и подрядчиком. «Я строил бассейны тридцать лет», – заявил им Чаплин. Он обвинял обоих, что они его обкрадывают, и отказывался им платить. Швейцарские рабочие откладывали инструменты и наблюдали за этими сварами. По свидетельству Делуз, они стояли за спиной Чаплина, ухмылялись, перемигивались, крутили пальцем у виска и закатывали глаза. Когда он испортил покрытие теннисного корта, начав играть раньше, чем оно окончательно затвердело, то впал в ярость и приказал залить площадку цементом. Чарли заказал гранитные плиты для «подиума» бассейна, а когда их доставили, потребовал немедленно убрать эти «надгробия». Наконец, Чаплин обвинил Делуз в сговоре с подрядчиком. Изабель не выдержала – она накричала на своего работодателя и уволилась, после чего три месяца судилась, чтобы получить причитающееся жалованье.

Сначала жители Веве отнеслись к Чаплину доброжелательно. Они устроили в честь его приезда ужин со свечами и подарили золотые швейцарские часы. Кроме того, они предложили ему участвовать в празднике урожая на одном из местных виноградников. Но прошло совсем немного времени, и Чаплин поссорился с властями коммуны. Он жаловался на звуки выстрелов в лощине неподалеку от его дома. По древнему обычаю швейцарские полицейские хранили оружие дома, а стреляли в тире, который как раз и находился в лощине. Чарли заявил, что пальба мешает ему работать. Члены городского совета попытались успокоить Чаплина, а потом оборудовали тир звукоизоляцией, но он все равно был недоволен и подал на них в суд. Выяснив, что тиром могут пользоваться все жители этой коммуны и даже соседних, Чаплин заявил, что члены совета подкуплены. Власти ответили, что Веве получает прибыль, предоставляя тир в распоряжение других коммун. В конечном счете был найден компромисс, и Чаплин оплатил часть затрат на модернизацию тира. Его раздражали не только звуки, но и запахи. Он стал жаловаться на запах сточных вод на своем участке, а когда водопроводчики ничего не обнаружили, попросил местные власти раскопать дороги и проверить трубы.

Трудно сказать, была ли семья Чаплина счастливой. Он наказывал детей, в том числе физически, за любое нарушение установленных правил. Джеральдина впоследствии вспоминала: «Мы получали по полной программе, по заднице, перекинутые через колено отца». Им разрешалось смотреть только фильмы Чаплина, но не телевизор. Бетти Тетрик считает, что любимым ребенком Уны был Майкл, что вызывало ревность Чаплина. «Он был не слишком добр к Майклу, и малыш часто грустил». Кто-то из гостей дома вспоминал, что дети боялись отца и что он все время одергивал их. Поэтому они избегали его и по возможности старались не говорить с ним.

В своих мемуарах «Я не мог курить травку на отцовской лужайке» (I Couldn’t Smoke the Grass on My Father’s Lawn) Майкл Чаплин писал об отце так: «Он был и остается, мягко говоря, никудышным отцом». «Я никогда не спорил со стариком, – добавляет он. – Не осмеливался. В любом случае, с моим отцом спорить бесполезно. Он слишком строг, упрям, слишком властен».

Каждый год в октябре семья посещала цирк братьев Кни, Рольфа и Фреди, который останавливался в окрестностях Лозанны. Чаплин очень любил клоунов, что совершенно естественно, а клоуны цирка Кни очень любили его. Однажды в башмаках и пиджаке Чарли, а также в его котелке на манеж вышел… слон. С тростью в хоботе. Зрители, увидев Чаплина, начали скандировать: «Шарло! Шарло!» – пока он не вышел на арену и не угостил слона поданной служителем буханкой хлеба. Слон взял угощение и склонил голову. Чарли поклонился ему в ответ. Кстати, после этого семья Чаплина поддерживала дружеские отношения с братьями Кни еще 20 лет.