Звенья разорванной цепи - читать онлайн книгу. Автор: Алла Бегунова cтр.№ 60

Тяжелым бременем на казну ложилась неудачная война с турками, совершенно непопулярная у населения. Она велась в союзе с Российской империей, однако Леопольд Второй, в отличие от брата, с царицей Екатериной Алексеевной не встречался, ее идеи по разделу Османской империи не поддерживал, никаких обещаний «северной Семирамиде» не давал. Он полагал, что брат, поступая так, пребывал в плену устаревших представлений. Это в конце XVII столетия стотысячные дикие орды мусульман угрожали южноевропейским государствам порабощением. Теперь их сила истощилась. Если б не шустрые французы, кто бы строил варварам военные корабли, отливал пушки, переоснащал крепости, учил янычар применению в бою линейной тактики?..

В просторном кабинете покойного императора в Хофбурге, чьи окна выходили на площадь с фонтаном, Леопольд разбирал его бумаги, перечитывал незаконченные проекты декретов и указов. В них проявлялся неукротимый нрав Иосифа. Недаром он пугал жителей империи и настораживал правителей сопредельных стран — Пруссии, Саксонии, Польши.

Особенно, конечно, беспокоили пруссаки. Их железные батальоны, воспитанные Фридрихом Вторым, прошедшие горнило Семилетней войны, казались новому властителю Священной Римской империи куда более серьезной угрозой для его страны, чем кочевники, давно осевшие на берегах Босфора, Мраморного и Эгейского морей. К тому же они были заняты противоборством с русскими, от которых терпели одно поражение за другим.

Камер-лакей открыл дверь и громко доложил:

— Государственный канцлер князь Кауниц граф фон Ритберг.

— Пусть войдет, — сказал Леопольд.

— Почтеннейше приветствую ваше величество! — престарелый дипломат отвесил низкий поклон.

Большие заслуги перед Габсбургами имел князь Кауниц. Он верой и правдой служил как императрице Марии-Терезии, так и ее сыну Иосифу и пользовался полным их доверием. Но в глазах бывшего герцога Тосканского неисправимый щеголь и «пятиметр» воплощал эпоху уже минувшую, был соавтором внешней и внутренней политики, которая привела государство к нынешнему кризису. Новый император не собирался изгонять прежних сотрудников из министерств и ведомств. Он лишь хотел, чтобы они правильно восприняли сигнал, идущий с высоты бюрократической пирамиды: приоритеты изменились!

Кауниц, щелкнув замком на кожаной папке, извлек на свет довольно толстую пачку исписанных листов. Это был первый его доклад для Леопольда Второго, подготовленный в некоторой спешке, но с той долей изворотливости, каковая помогала канцлеру тридцать лет занимать свой высокий пост. Он полагал, что разгадал намерения правителя.

— Я много размышлял над теперешним положением империи, — с печалью в голосе начал Венцель-Антон-Доминик. — Никто не должен заблуждаться, оценивая его. Это было бы преступлением перед благонамеренными гражданами… Вашему величеству следует незамедлительно обнародовать принципы справедливой, нерасточительной, умеренной, не вынашивающей опасных замыслов и дружественной к соседям монархии…

— Очень рад, князь, что именно вы говорите мне это, — поощрительно улыбнулся старику Леопольд.

— Обращение к иностранным дворам, написанное в новом стиле, будет готово в кратчайший срок, — отрапортовал канцлер.

— Вы просто читаете мои мысли, любезный Кауниц. Вчера я набросал проект такого дружественного послания. Оно адресовано королю Пруссии.

— Кому-кому, ваше величество?! — канцлер не смог сдержать возглас удивления. Уж очень круто поворачивал дело молчаливый и прежде индифферентный Леопольд.

— Фридриху-Вильгельму Второму.

— Но пруссаки — наши заклятые враги.

— Пора забыть давние распри. Потому я пишу первым, первым делаю шаг навстречу.

— Право, не знаю, как отнесутся к этому в Берлине, — неуверенно протянул Кауниц.

Однако новый император не обратил внимания на его фразу. У Леопольда все было приготовлено заранее. Он взял со стола пакет и передал его князю Кауницу графу фон Ритбергу со словами:

— Конечно, надо привести мое письмо в строгое соответствие с правилами дипломатической переписки. Тут я полностью полагаюсь на вас, князь. Поручите работу самому опытному и надежному чиновнику. Но курьер должен выехать в Берлин дня через три, не позже…

В Министерстве иностранных дел после смерти Иосифа Второго вошло в моду ругать покойного императора. Неприятностями по службе теперь это не грозило, и молодые сотрудники изощрялись в остротах на сей счет. Канцелярист Януш Кропачек никогда их не поддерживал. Он помнил указ Иосифа о веротерпимости, изданный в 1781 году. Согласно данному указу на государственную службу в Австрии впервые стали принимать не только католиков, но и протестантов. Кропачек, чех по национальности, протестант по вероисповеданию, закончивший юридический факультет Геттингенского университета с отличием, подал документы, прошел собеседование, и его зачислили в штат МИДа.

Надо ли говорить, что господин Кропачек превосходно знал римское право, латынь, французский и немецкий языки, словно разговаривал на них с детства. Но, конечно, это было не так. Родился он тридцать пять лет назад в Богемии, в маленьком городке Ческе-Будейовице, где его отец-чех владел пивным заводиком, мать — получешка-полунемка — занималась воспитанием семерых детей. Денег хватило на образование только старшего сына, и он уехал в старинный протестантский университет в Геттингене.

Князь Кауниц высоко ценил юридические и лингвистические познания Януша Кропачека, невероятное умение придать любому, даже явно неудобочитаемому, тексту литературно-отточенный вид, а потом переписать великолепным каллиграфическим почерком и без единой ошибки. Престарелому моднику не нравилась лишь привычка канцеляриста бриться раз в три дня, отчего физиономия его порой напоминала неухоженный огород. Так же равнодушно относился Кропачек к одежде, и рукава его кафтана, сильно потертые на локтях, лоснились, как свиная кожа, выставленная на продажу в базарный день.

Недоброжелатели нашептывали канцлеру про подозрительно мрачный и замкнутый характер канцеляриста. Венцель-Антон-Доминик отвечал им, что чиновнику Министерства иностранных дел больше пристала сдержанность и молчаливость, нежели развязность и общительность. При таком отношении начальства сын пивовара давно сделал бы головокружительную карьеру, если б родился в Штирии, Тироле или Каринтии, как природный австриец, но он, увы, был чех…

Получив от канцлера пакет с проектом письма прусскому королю, Януш Кропачек вернулся к себе и внимательно его перечитал. Император Леопольд излагал мысли путано, сумбурно, многословно. По стилю это скорее походило на записку богатого землевладельца своему управляющему насчет продажи урожая, но никак не на дипломатическую депешу, направленную первым лицом одного государства первому лицу другого государства.

Проворчав себе под нос какое-то ругательство, канцелярист достал чистый лист бумаги, обмакнул гусиное перо в чернильницу и приступил к работе. Править текст по оригиналу, исполненному рукой самодержца, категорически запрещалось, сначала его следовало скопировать и уже по копии вносить изменения. Этим Кропачек не спеша занимался минут тридцать. Затем часы ударили два раза, обозначая время обеда. В конторку, снабженную замком, Януш спрятал письмо Леопольда Второго и дважды повернул ключ. Но копию, аккуратно свернув в тонкую трубочку, засунул во внутренний карман камзола. После чего снял с вешалки черную фетровую треуголку и серый суконный плащ, оделся и покинул свои кабинетик.