Черный передел - читать онлайн книгу. Автор: Алла Бегунова cтр.№ 11

Аржанова поняла его игру и улыбнулась.

Подхватив курскую дворянку на руки, Потемкин толкнул ногой тяжелую разбухшую дверь бани. Влажным уютом встретила их парная. Раскаленные камни алели в зеве печи, над чаном с горячей водой поднимался пар, две полки из березового дерева, светлые и широкие, призывали к телесным утехам…

Губернатор Новороссийской и Азовской губерний уделил много времени вдове подполковника Ширванского пехотного полка.

Наступила ночь. Никто не заметил, что любовники обнаженными выбегали в сад, катались по свежему рыхлому снегу и снова ныряли в распахнутые настежь двери предбанника. В чане над очагом еще оставалась горячая вода. Они, смеясь, обливали ею друг друга, хлестались вениками, словно дети, и снова предавались празднику своей страсти.

Но скоро пришел черед и вышитым цветами голландским простыням. Потемкин обернул хрустящей накрахмаленной тканью тонкий стан Анастасии, затем накинул широкое белое полотнище себе на плечи. Совершенно обессиленная, она прислонилась к нему. Капли воды, подобно алмазам, сверкали в ее густых спутанных волосах, синие тени легли под глазами, губы, немного распухшие от его жадных прикосновений, сложились в странную, неясную улыбку. Светлейший держал в объятиях женщину, вновь принадлежавшую ему безраздельно – всем телом, всем сердцем и умом. Душа гордой путешественницы ускользала. Но она была не нужна полудержавному правителю России.

В тесной спаленке с жарко натопленной печью, на кровати, предупредительно расстеленной, они оба точно впали в забытье. Почти десять часов продолжался их сон, беспробудный, глубокий, сладкий. То, что привиделось Анастасии под конец сна, заставило ее испуганно открыть веки. Ребенок от светлейшего будто повернулся в ее чреве. Но она знала: срок не тот да и вообще такого с нею произойти не может. Великолепный возлюбленный берег ее, точно драгоценную игрушку. Семя его проливалось в платок, заранее приготовленный.

Но снова заснуть Аржановой не удалось.

Подперев голову рукой, стала она всматриваться в спящего Потемкина, и впервые задумалась о возрасте генерал-аншефа. Григорий Александрович всегда казался ей мужчиной лет тридцати трех от роду. Просто природа создала его настоящим русским богатырем: рослым, широкоплечим, массивным. Но не жир облегал могучий торс, а гармонично развитые, рельефные мышцы.

Нет, не тридцать три года сейчас губернатору Новороссийской и Азовской губернии, вдруг подумала Анастасия. Гораздо больше ему. Скорее всего – далеко за сорок. А может быть, заботы тяжести неимоверной состарили его раньше времени. Морщины, хотя и неглубокие, избороздили высокий лоб, жесткие складки залегли в углах рта, придав лицу выражение горечи, плечи немного погрузнели и словно бы опустились, живот, ранее атлетически подтянутый, слегка выступил вперед, отвисая.

Тот, да не тот лежал перед ней Потемкин. Сначала курская дворянка удивилась трезвости своего взгляда. Однако вскоре успокоилась. Значит, время обольщений и восторгов миновало. Чудесные подарки, тем не менее, оно оставило. Следует идти дальше и не забывать, что судьбой дарована ей дружба с великим государственным деятелем. А любовь – она рано или поздно уходит. Очень грустно сознавать это, но уходит…

Аничков дворец красовался под февральским солнцем и отбрасывал на сад причудливые тени. Им совсем не хотелось возвращаться под его величественные своды. Завтракали любовники в той же спаленке, теперь чуть притемненной. Русский завтрак разнообразием не отличался. К чаю им приготовили блины из дрожжевого теста и подали закуску: мед, сметану, черную икру. Светлейший обильно смазывал блины икрой. Аржанова любила сладкое и потому придвинула к себе горшочек с тягучим желтым медом.

– Ваши успехи в освоении немецкого языка прямо-таки ошеломляют, – говорил ей князь, сворачивая блин в трубочку и откусывая от него изрядный кусок. – Настоящий южно-баварский акцент! Я восхищаюсь… Но скажите честно, как поживает при этом тюркско-татарский, которому вы отдали столько времени в Крыму?

– Не знаю. Мой учитель немецкого любил поговорку: если вы делаете от языка один шаг, то он от вас – обязательно два…

– Анастасия Петровна, не скромничайте!

Она задумалась, держа чашку чая.

– Нет, правда. Но бывало, я повторяла про себя разные слова и фразы, изречения из Корана.

– Например?

– Ну вот хотя бы: «Алла яхшы куньлерге еткизсин» – Дай нам Бог дожить до хороших дней.

– Пек яхшы, – он одобрительно кивнул.

– Ола биле… [9]

Анастасия внимательно смотрела на Потемкина. Светлейший никогда ничего не говорил просто так. Да и Турчанинов, вручая ей премиальные за доктора математических наук Отто Дорфштаттера, вспомнил вдруг о первых их встречах в Херсоне, когда она готовилась к поездке в Крымское ханство. Статский советник с улыбкой описал Аржановой, как секретная канцелярия по ведомости из арсенала передавала «ФЛОРЕ» огнестрельное оружие, а она, по свойственному ей упрямству категорически отказывалась брать армейские пистолеты, действительно мало подходящие для женской руки.

– Кто бы спорил, Вена – это прекрасно, – продолжал князь. – Однако у нас вы начинали как специалист по Востоку и, кажется, попали в самую точку. К сожалению, список таких людей по-прежнему невелик. Обучение их весьма затруднительно, а задания слишком сложны и опасны.

– Вы хотите сказать, будто именно я должна снова…

– Душа моя, при чем здесь слово «должна»?

– Но ведь я подписала присягу.

– Присяга в нашем деле – еще не все, – Потемкин улыбнулся. – Разве вы служите в Ширванском пехотном полку и идете на штурм крепости под барабан, при строгом взгляде офицера и с ружьем наперевес? Нет, конечно… Мне бы очень хотелось, чтобы новый проект глубоко заинтересовал вас. Но прежде всего – лично…

Светлейший склонился к Анастасии, нежно целуя ей руку, и надолго задержал у своих губ кончики ее пальцев. «Разумеется, все было лично, и настолько лично, что дальше уж и некуда!» – думала она и не отводила взгляда от его лица. Единственный здоровый правый глаз князя мерцал прозрачным голубым цветом, и это походило на колдовство.

Да, действительно сугубо лично, и она, в сентябре 1780 года отплыв на купеческом корабле в Крым, вкатила пулю из любимого дорожного пистолета «Тузик» прямо в голову черноморскому пирату-турку. Только лично, и она, прибыв в Гёзлёве, бесстрашно поскакала на своем жеребце Алмазе в степь искать тайные татарские колодцы. Всего лишь лично, и она, уже перебравшись из Гёзлёве в Бахчисарай, сумела проникнуть в ханский дворец, чтобы очаровать там Шахин-Гирея и его третью жену юную красавицу Лейлу. Слишком лично, и она выдержала пытки в караван-сарае близ деревни Джамчи…

Совершенно безумная череда событий. Происходили они довольно быстро, а все оттого, что однажды таким же приятным утром, сидя с князем за завтраком совсем по-семейному, в ответ на необычное предложение губернатора Новороссийской и Азовской губерний она, словно восточная женщина из какого-нибудь гарема, покорно ответила: «Слушаю и повинуюсь, мой господин!»