Мемуары фрейлины императрицы. Царская семья, Сталин, Берия, Черчилль и другие в семейных дневниках трех поколений - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Оболенский cтр.№ 65

Он о многом спрашивал меня – где я родился, где учился, когда переехал за границу. Ему было интересно – профессиональный я офицер или просто мобилизован по случаю войны. Спрашивал, встречался ли я когда-нибудь с грузинами. Был ли с Черчиллем в Москве во время первого визита премьер-министра в СССР.

Я ответил, что не был, но очень мечтаю приехать в Россию. Берия интересовался, знаю ли я что-нибудь о Грузии. И тут же говорил, что там многое изменилось и я уже не узнаю страну. Он вел себя со мной, будто мы оба были простыми грузинами.

Берия произвел на меня неизгладимое впечатление. Все вели себя перед ним как рабы, кроме генерала Церетели. Берия был слишком самоуверен, и это впоследствии стало причиной его краха. Он просто излучал страх и жестокость.

Как-то он сказал: «Наверное, ты чувствуешь себя одиноким среди британцев?» Думаю, он понял, мой отец не англичанин. Берия обращался со мной как с грузином и потом отдал приказ о моем убийстве. Никто в то время не мог бы поднять руку на британского офицера, но Берия решил, что я очень опасная личность».

Сын сталинского наркома Серго Берия в одном из своих интервью в девяностые годы прошлого века с уверенностью заявил, что Мераб Квиташвили был агентом его отца.

«…Лаврентий времени зря не терял. Он завербовал руководителя местной английской разведки Квиташвили. Тот был из эмигрантов. Его Черчилль специально привез с собой. Чтобы отвлечь от него подозрения, Лаврентий устроил на него ложное покушение – Квиташвили был легко ранен. Отец рассчитывал, что Мераб Квиташвили очень любил Грузию и скучал по ней».

Сам Мераб Квиташвили наверняка бы очень удивился, узнав о том, что его записали в «агенты Берия» и покушение было «ложным». Джип, в котором ехали британские офицеры (Мераб сидел за рулем), обстреляли из автомата. Несколько очередей изрешетили машину и смертельно ранили одного из офицеров. Квиташвили был ранен.

«Среди солдат есть такое высказывание: «Человек не увидит пулю, которая предназначена ему», – вспоминал он. – Могу поклясться, что в тот раз я видел эту пулю. Видел, как она пробила мою руку. Я развернул джип и под горку поехал в сторону, откуда стреляли. Это и спасло нас. Бедного моего друга убили: у него была пробита челюсть, а вторая пуля попала в позвоночник».

Мераб Квиташвили, чьи антисоветские убеждения были хорошо известны британцам, пользовался абсолютным доверием командования. Он был единственным человеком, кому было разрешено не сдавать оружие, входя в комнаты, где находились Сталин, Черчилль и Рузвельт.

Грузинский офицер был начальником караула, охранявшего премьер-министра Англии по ночам. Сам Черчилль не любил охрану, и офицерам приходилось чуть ли не прятаться, пока «объект» не заснет. О том, что Черчилль уснул, становилось известно по его храпу, раскатисто звучащему на весь этаж.

Мераб Квиташвили вспоминал о британском премьере:

«29 ноября Черчилль должен был передать Сталину меч за победу в Сталинградской битве. На церемонии должно было присутствовать только несколько человек. Мое имя внесли в список в последний момент.

Черчилль сказал тогда, что он восхищен проявленной доблестью советских солдат в битве за Сталинград и по поручению короля Англии передает русскому народу меч. Сталин достал его из ножен, поцеловал, а затем передал Ворошилову. Тот чуть не уронил меч, его едва успели поймать.

Во время одной из встреч я видел, как Черчилль поднялся из-за стола после предложения Сталина расстрелять 50 тысяч немецких офицеров.

Черчилля настолько возмутило предложение Сталина, что он вышел в соседнюю комнату и сел в кресло. Я все это видел своими глазами.

Сталин в ответ тоже поднялся из-за стола, подошел к Черчиллю, положил руку ему на плечо и с улыбкой сказал, что пошутил и что ему и в голову не придет расстрелять стольких людей.

Он произнес это так, будто в Советском Союзе с его ведома не расстреливали миллионы невинных.

Переводчик Павлов так растерялся, услышав эти слова, что еле смог их перевести. А стоявший рядом с ними Молотов улыбался: «Мы просто шутим».

30 ноября Черчиллю исполнилось 69 лет. На торжественной церемонии в посольстве выстроился специальный почетный караул, в который вошли особо отличившиеся солдаты. Премьер-министр должен был осмотреть этот караул. И тут он продемонстрировал свой характер.

Черчилль подошел к выстроившимся в ряд солдатам, подал руку пяти-шести из них, а потом развернулся и ушел. Те, кто ждали продолжения и тоже мечтали пожать руку своему великому лидеру, остались ни с чем. Его равнодушие произвело на нас тягостное впечатление.

Никто не отрицает величия Черчилля, но ему действительно не хватало человечности и сострадания. Обращение премьер-министра с подчиненными являло собой весьма неприятное зрелище.

Утром наш посол предложил Черчиллю представить меня Сталину как единственного грузинского офицера в британской армии. Посол считал, что Сталину это может быть приятно. Но Черчилль отказался, так как не думал, что это произведет впечатление на советского лидера.

Черчилль обычно много ходил по комнате. В нем был огромный магнетизм, чувствовались сила и вера в то, что он говорил. Его слова всегда производили на собеседников большое впечатление.

Черчилль знал, как он восторгает людей. Это редкий талант, которым обладают только настоящие лидеры.

На свой день рождения Черчилль пригласил всех участников конференции. Обед должен был состояться в британском посольстве.

В назначенный час начали приходить гости. Черчилль лично встречал их.

Президент Рузвельт попал в здание в инвалидной коляске через специальный вход.

Вскоре появились Молотов, Ворошилов и Сталин.

Сталина охраняло двенадцать человек личной охраны, все были грузины. Таких мерзких людей я не видел – они были похожи на убийц, а может, и были ими на самом деле.

Сталин вышел из машины и пошел к лестнице, где его ждал Черчилль.

Они тепло встретились, пожали друг другу руку и вошли в здание. Я вошел внутрь с Церетели, а Начхепия остался снаружи.

Всего на банкете было тридцать человек: послы, маршалы, генералы. Среди них центральной фигурой был грузин: Сталин-Джугашвили.

Обед прошел удачно. Черчилль был в хорошем настроении, и все были довольны. Среди гостей присутствовала только одна женщина – дочь Черчилля леди Сара Черчилль Оливер. Она и ее брат Рандольф не были приглашены, но все равно пришли, хоть и с опозданием. Когда Сталину представили леди Сару, он галантно поцеловал ей руку, что меня удивило.

Во время обеда Черчилль несколько раз прошел по залу, чтобы со всеми чокнуться. В конце вечера гости и он несколько раз заходили в комнату, где находились мы с Церетели.

Увидев нас, Черчилль попросил шампанского и предложил выпить. Я представил ему Церетели и сказал, что он грузин. Черчилль заметил: «Похоже, мы окружены грузинами».