Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Филиппов, Михаил Елисеев cтр.№ 73

Вот уж поистине беда. Но беда лишь для Буровского и ему подобных. Московская Русь выдержала и поляков. И это тоже были героические времена.

Подведя идеологическую платформу под свои опусы, знаток ноосферы продолжает нести ахинею в массы: «Уверен, что это заметно, но на всякий случай сознаюсь: книгу я писал откровенно с националистических позиций.

Только я был националистом Руси, а не москалей, и патриотом Руси, а не Московии, вот и все». ВОТ И ВСЕ! ПАТРИОТ! ГЛОБАЛЬНЫЙ!

Хотя вывод из понаписанного выше следует совсем иной.

Если вы, Андрей Михайлович, и являетесь патриотом, то совсем не той страны, в которой живете, ибо отделить Русь от Московии, а Россию от Руси даже на бумаге совершенно невозможно. Это известно любому, даже самому недалекому, историку. Такие изречения чаще всего принадлежат не патриотам, а …

Ну, правильно. Кто-то уже догадался и покрутил пальцем у виска.

Кстати, своих российских читателей Андрей Михайлович именует не иначе, как москали или московиты. Так к ним и обращается. Видимо, давая понять, что они с ним не одной крови. И, видимо, даже не одной нации.

Даже забавно, что, будучи гражданином России, Буровский себя к московитам не причисляет. Ну да ладно. Давайте определим национальную принадлежность патриота и кандидата. Кто же он, этот неутомимый правдоискатель, поднявшийся из глубин мироздания?

«Какая глыба, а? Какой матерый человечище!» – эти слова вождя мирового пролетариата смело можно адресовать и доктору философских наук. Ибо Буровский, как следует из его откровения, не москаль, не московит, не украинец и даже не белорус. Он русский во вселенском диапазоне, борец с «БОЛЬШИМ МОСКОВСКИМ МИФОМ». Вот он кто, вот какова его национальная принадлежность.

А что есть такое этот самый Миф, с которым он ведет продолжительный и неравный бой? Поборник Руси в космическом масштабе ему и определение подобрал: «Большой Московский Миф лежит в основе национального самоопределения русских московитов». То есть нас с вами.

Учитесь излагать, Киса, сказал Остап Ибрагимович Бендер и прищелкнул от восхищения языком.

Хотя и про наших юго-западных соседей он написал не менее вдохновенно и колоритно. Темы данной книги это не касается, но, ради справедливости и равновесия в природе, чтобы не одним московитам жизнь медом не казалась, процитируем откровения всемирного «русского» патриота. Не каждый день такое услышишь, тем более от грамотного человека при разных научных регалиях. Послушайте, почитайте, оно того стоит.

«Оказывается, испокон веку обитало на Украине племя укров. Эти укры строили жилища из костей мамонта, делали украшения из мамонтового бивня задолго до конца Великого оледенения.

Конечно же, все археологические культуры и каменного, и бронзового, и железного веков тоже созданы украми, говорившими все это время на родном украинском языке. Стоит ли говорить, что и Аттила был вовсе не каким-то там гунном? Он был, конечно же, укром, украинским богатырем Богуном Бочилой (по другой версии – Мочилой).

Но загадочные и в высшей степени героические укры остались неизвестны не только современным ученым, но и населению будущей Украины в любом из ранних периодов ее истории».

Радует одно: современному ученому А. М. Буровскому они остались известны. И укры с жилищами из костей мамонта, и могучий богатырь Мочила, низвергнувший в тартар некогда могучий Рим. Печально было бы жить, если бы мы никогда так и не узнали, что Аттила и есть Мочила (по другой версии). Интересно, его так римляне прозвали, или свои подобрали наиболее емкую характеристику?

«Мочила повел укров на Рим» – вчитайтесь в эти строки. Это просто песня какая-то.

Белорусам повезло больше. Их спасло незнание доктора, точнее его неосведомленность в некоторых вопросах. Генезис белорусского национализма оказался вне его поля зрения. Он так и вещает: «Но лучше честно сознаться: не знаю я толком ничего о генезисе национализма в Белоруссии! Знаю только, что этот национализм существует, хотя и несравненно более спокойный, чем украинский, лишенный эксцессов и не запятнавший себя погромами – ни еврейскими, ни русскими, ни польскими». Хотя кто его знает, знатока ноосферы, может, и заявит со временем, что успели белорусы спрятать от него всю информацию по интересующему вопросу. Как же в наш век без вымарывателей и фальсификаторов…

Однажды на страницах своего «эпического» труда Андрей Михайлович довольно нелицеприятно отозвался о замечательном русском писателе Валентине Дмитриевиче Иванове, авторе книг «Русь изначальная», «Русь Великая» и «Повести древних лет». Дескать, прочитав их, надо «покрутить палец у виска, засмеяться, впасть в скорбь…». То же самое хочется сделать и после прочтения опусов кандидата исторических наук Буровского, разве только еще руки помыть, после того как подержал его книжицу в цветастой обложке. Ибо нельзя вываливать столько мерзости и гадости на собственный народ. Книги В. Д. Иванова прошли проверку временем, их издавали, издают и будут переиздавать.

Относительно же столь светлого будущего трудов Андрея Михайловича терзают смутные сомнения…

Ну, да ладно. Как говаривал все тот же Остап Ибрагимович Бендер: «Разговор с умным дворником, слабо разбиравшимся в классовой структуре общества, сильно затянулся».

Профессор Преображенский выразил бы отношение к титаническому труду Андрея Михайловича на ниве просвещения российского народа одной фразой – «В печь!»

Больше добавить нечего.

В XIV веке пресловутый Drang nach Osten – натиск на Восток значительно ослаб. Иссяк. Того мощного напора, который ощущался на северо-западных границах Руси в XIII веке, не стало. Да, на порубежье постоянно вспыхивали конфликты, воины с обеих сторон сходились в яростных схватках, звенели мечи и лилась кровь, но того безжалостного противостояния, которое происходило на протяжении XIII века, уже не было. Дело в том, что Тевтонский орден крепко увяз в войнах с Литвой, а резкое обострение отношений с Польшей тоже не играло на руку братьям-рыцарям. Что же касается ливонского ландмейстера, то он в какой-то степени оказался предоставлен сам себе. Однако, не имея в своем распоряжении достаточных сил и средств, чтобы замахиваться на весь северо-запад Русской земли, он был вынужден ограничить свои аппетиты.

О том, чтобы орден подчинил себе Новгород, речи уже не шло. Вот Псков, это дело другое, город был расположен на самой границе, и теперь именно он стал объектом вожделения немцев. Причем их претензии на этот город были довольно доброжелательно встречены литовскими князьями. Недаром теперь при конфликтах с орденом русским князьям постоянно приходилось учитывать литовский фактор. Смысл того, что в XV веке происходило на русско-ливонской границе, очень точно охарактеризовал Н. М. Карамзин: «Хотя Немцы мыслили присоединить Псков к своим владениям с согласия Витовта и Свидригайла (как то видно из договора, заключенного между ими в 1402 году): но имея более властолюбия, нежели силы, они только грабили, убивали несколько сот человек и чувствовали нужду в мире для выгод торговли». Вот так – грабили и убивали, а на большее были уже не способны.