Смерч войны - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Робертс cтр.№ 45

Пример Кейтеля иллюстрирует то, как Гитлер подмял под себя офицерский корпус, который, несмотря на унизительное поражение в 1918 году, все еще гордился великим наследием Пруссии и своим местом в германском обществе. Другое объяснение того, почему генералы не возразили против операции «Барбаросса», приводит Лиддел Гарт. Историк, беседовавший со многими из них после войны, писал: «Подобно другим специалистам, они были наивны за рамками своей профессии. Гитлер мог развеять их сомнения по поводу авантюры в России посредством политической «информации», аргументирующей необходимость операции и доказывающей, что внутренняя слабость России лишает ее военной силы» [290] . Гитлер был мастер дезинформации, и на этот раз он применил ее против собственных генералов.

Гитлеру в его окружении не хватало человека, который предупредил бы его об опасностях вторжения в Россию. Сам же он, по словам Рундштедта, считал: «Надо лишь вышибить дверь, и вся прогнившая структура разом рухнет». Заявление, прямо скажем, поразительно самонадеянное. В Центральном музее Вооруженных Сил РФ в Москве любой может посмотреть на две тонны Железных крестов, которыми Гитлер собирался наградить тех, кто захватит город. Фюрер был убежден в том, что вследствие расправ над генералитетом в тридцатых годах, врожденной неэффективности и жестокости коммунистической системы и поражений Красной Армии в Финляндии Советский Союз моментально развалится. Но не учел одного: непокорности русского солдата-фронтовика, который, несмотря на отвратительное командование, неадекватную подготовку и плохое вооружение, уже в первый год войны изменил ход истории своим мужеством и стойкостью [291] . Солдат Красной Армии фаталистически верил в то, что должен жертвовать жизнью ради Родины-матери, а политкомиссары, имевшиеся в каждой части, прекрасно владели техникой воспитания холопства, традиционной черты русского образа жизни. Его предки отдавали жизнь за Романовых, теперь он проливал кровь за большевиков: «Сталинизм — это тот же царизм, только с пролетарским лицом» [292] .

Даже если бы Гитлера окружали добросовестные помощники, никто и ничто не отвратило бы его от нападения на Россию: настолько глубоко вошла эта навязчивая идея в нацистскую ДНК. Гитлер вторгся в Россию, веря в то, что в этом и состоит его предназначение. «Мы, национал-социалисты, — писал он в «Майн кампф», — должны неотступно добиваться одной цели в нашей внешней политике — обеспечить германский народ территориями, которые ему приуготовлены на этой земле» [293] . О каких территориях идет речь, Гитлер разъясняет на следующих страницах, рассуждая о «восточной политике в смысле приобретения земель для нашего немецкого народа». И он имеет в виду не только Польшу. Далее Гитлер пишет о том, что Германия будет «купаться в богатствах», если завладеет зерном Украины, сырьевыми ресурсами Урала и лесами Сибири. Ему было недостаточно четырнадцати европейских стран, которые он оккупировал или полонил к 1941 году: «Большинство из нас сегодня признает необходимость расквитаться с Францией… Она должна обеспечить надежный тыл для наращивания жизненного пространства для нашего народа в Европе» [294] .

Имея тыл, фюрер надеялся, что легко «вышибет дверь» и справится с Россией. На совещании в Бергхофе 22 августа 1939 года Гитлер говорил: «Мы сокрушим Советский Союз». 29 июля 1940 года в Бад-Рейхенхалле Йодль сообщил штабу ОКБ о «горячем желании» фюрера незамедлительно спланировать вторжение. Фюрерская директива № 18 от 12 ноября 1940 года недвусмысленно указывает на то, что переговоры с Молотовым, проходившие в тот же день в Берлине, были лишь «дымовой завесой» готовящейся агрессии: «Независимо от результатов дискуссий все приготовления к движению на восток, о которых я распорядился устно, должны быть продолжены». Цели были обозначены фюрерской директивой № 21 от 18 декабря: «Вооруженным силам Германии надлежит быть готовыми еще до завершения войны с Англией нанести поражение Советской России молниеносной кампанией Fall Barbarossa (операцией «Барбаросса»)» [295] .

Удержать Гитлера от нападения на Россию мог лишь один инцидент, угрожавший раскрыть план операции «Барбаросса», — бесшабашный полет его заместителя Рудольфа Гесса в Соединенное Королевство вечером в субботу, 10 мая 1941 года. Гесса, ближайшего помощника Гитлера в двадцатые — тридцатые годы, постепенно затмили различные соперники в иерархии рейха; особенно это стало очевидным с началом военных действий. Убежденный нацист с первых дней зарождения партии Гитлера, посчитав, что Британия и Германия не должны воевать друг с другом, решил договориться о мире между двумя англосаксонскими расами. Пятичасовой перелет на «мессершмитте» Ме-110 со сбрасываемым дополнительным топливным баком был сам по себе дерзким предприятием смелого или тронувшегося умом человека. Однако впечатляющее свершение летного и навигационного мастерства закончилось полным крахом. Сначала, приземлившись с парашютом у деревни Иглсхем в Ренфрушире (Шотландия), он сломал лодыжку. Затем надо было найти влиятельного человека, с кем вести мирные переговоры. Гесс прилетел в Шотландию, рассчитывая на соучастие герцога Гамильтона: ему казалось, что герцог вхож во власть и они вроде бы встречались на Олимпийских играх в 1936 году (доморощенный дипломат ошибался). Его изловили, с ним вели беседы лорд Бивербрук и лорд Саймон, и Гесс сразу же понял, что у правительства Черчилля нет никаких намерений разговаривать с Германией о мире.

У Гесса обнаружилась потеря памяти, то ли действительная, то ли мнимая, появились другие психические расстройства, в том числе паранойя, сопровождавшая его до конца жизни. Гитлер был взбешен «предательством» своего заместителя, нацистская пропаганда объявила его душевнобольным, но он не выдал секреты операции «Барбаросса». До завершения войны Гесс просидел в лондонском Тауэре, а в Нюрнберге его приговорили к пожизненному заключению, обвинив в преступлениях против мира. Он избежал обвинений в совершении военных преступлений и, соответственно, смертной казни, вовремя улетев в Шотландию. Москва настаивала на его повешении, но Гесс содержался в тюрьме Шпандау, где и наложил на себя руки в 1987 году в возрасте девяноста двух лет.

Барбаросса — «рыжая борода» — прозвище жестокого, отважного и честолюбивого завоевателя XII столетия из династии Гогенштауфенов Фридриха I — возможно, самого известного императора «Священной Римской империи». Гитлер, вероятно, не обратил внимания на неуместность кодового названия своей операции против России, поскольку после поражения в битве с Ломбардской лигой при Леньяно в 1176 году Фридрих стал покладистым и милосердным. Фридрих I действительно предпринял в 1190 году Третий крестовый поход против Саладина и ислама, и Гитлер, очевидно, следовал его примеру, готовя нападение на Сталина и его большевизм, запамятовав, однако, что императора утопили — скорее всего его же подданные. Выбор кодового названия, да и идею самой военной кампании против России могло подсказать местоположение сельской резиденции Гитлера Бергхоф в деревне Оберзальцберг возле Берхтесга-дена в Баварских Альпах. Здесь бытовала легенда о том, что под вершиной одной из гор Унтерсберг спит император Барбаросса и ждет часа, когда его призовут для спасения Германии. Эти места Гитлеру полюбились давно. Впервые он оказался здесь еще до «пивного путча» в 1923 году, когда приезжал инкогнито, называя себя «герром Вольфом», к своему политическому соратнику Дитриху Эккарту. И впоследствии Гитлер часто появлялся в окрестностях Берхтесгадена, останавливаясь на постоялых дворах, а в 1927 году купил дом, ставший местом сборищ нацистских вожаков. Вскоре по соседству на склонах построили свои шале, желая иметь постоянный доступ к вождю, секретарь нацистской партии Мартин Борман, Геринг и Альберт Шпеер. За годы войны нацисты соорудили здесь девять тысяч футов бетонных бункеров, выселив из своих домов четыреста местных жителей. «Да, меня многое связывает с Оберзальцбергом, — говорил Гитлер приближенным в январе 1942 года. — Так много идей зародилось и реализовалось здесь. Я провел там лучшие дни в своей жизни. Там задумывались и вызревали все мои великие проекты. Там я отдыхал, там собирались мои лучшие друзья!» Бергхоф никак нельзя было назвать шедевром архитектуры, что бы ни говорил о своем жилище сам фюрер. Историк Норман Стоун описывает его как убежище одного из злодеев Яна Флеминга: «Громоздкие плиты из красного мрамора; на стенах краденые картины; широченный толстый ковер; гигантский костер за решеткой камина; необъятные кресла, расставленные так, чтобы собеседникам приходилось кричать друг другу в полумраке, прорезаемом искрами от взрывов каминного пламени» [296] .