Черчилль и Гитлер - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Робертс cтр.№ 19

Шутки, объектом которых часто бывал он сам, являлись важной составляющей речей Черчилля. Мне известен только один случай, когда Черчилль не смог оценить шутку во время обсуждения экстравагантной манеры Монтгомери рекламировать самого себя Джок Колвилл, его личный секретарь, вставил замечание, что генерал запретил оркестру Восьмой армии исполнять марш «Британский гренадер». На вопрос Черчилля почему, Колвилл ответил, что все дело в первой строчке: «Some talk of Alexander…» (генерал Гарольд Александер был соперником Монти во время операции в пустыне). Остальные гости, собравшиеся за обеденным столом, одобрительно рассмеялись, но на следующее утро, к своему ужасу, Колвилл обнаружил, что Черчилль воспринял эту историю всерьез и продиктовал начальнику Имперского генерального штаба записку с распоряжением немедленно отменить приказ Монтгомери. Колвилл вспоминал: «Когда я смущенно объяснил, что всего лишь хотел пошутить, его это совсем не позабавило». За исключением этого единственного и соответственно только подтверждающего правило исключения, Черчилль был человеком, в чьей жизни юмор играл важную роль. Он также имел склонность к поразительным и забавным сравнениям, таким, например, как: «Наказывать Китай – все равно что пороть медузу». Шутливые замечания отличались подлинным остроумием – характерным, скажем, для Оскара Уайльда, Джорджа Бернарда Шоу и Ноэля Кауарда, даже если на самом деле они их не произносили, и Черчилль, несомненно, пользовался этим.

Хотя в домашней обстановке, среди друзей, Гитлер якобы был известен своим талантом имитатора, он почти никогда не шутил на публике. Имитация, как никак, один из приемов в арсенале публичной женщины, в целом же юмор его был недобрым. Особенно он веселился, когда другие попадали в неловкое положение. После войны Альберт Шпеер вспоминал злую шутку, которую Гитлер с Геббельсом сыграли с пресс-секретарем НСДАП Эрнстом (Путци) Ханфштенглем, чьи личные тесные связи с фюрером тревожили Геббельса, пышно именовавшегося министром народного просвещения и пропаганды. Гитлер был многим обязан Ханфштенглю. Они дружили с 1923 г., когда последний одолжил Гитлеру 1000 долларов, на которые нацисты начали выпускать ежедневную газету «Vфlkischer Beobachter» («Народный обозреватель»). На первых порах знакомство с Ханфштенглем, который был выпускником Гарварда, придавало Гитлеру в глазах светского общества некую респектабельность. Однако все это не могло защитить Ханфштенгля от ненависти Геббельса,

который стал клеветать на Ханфштенгля, представляя его хапугой, человеком сомнительной честности. Однажды он принес пластинку с записью какой-то английской песни и попытался доказать, что мелодию популярного марша Ханфштенгль не сочинил, а украл. Ханфштенгль оказался под подозрением еще во времена гражданской войны в Испании, когда Геббельс за обедом заявил, что начальник отдела иностранной прессы отпускал недопустимые замечания о боевом духе сражавшихся в Испании немецких солдат. Гитлер пришел в ярость и заявил, что этому трусу, не имеющему никакого права судить о храбрости других, следует преподать урок. Через несколько дней Ханфштенглю сообщили, что он должен лететь на самолете с поручением, и передали запечатанный конверт с приказом Гитлера, который можно вскрыть только после взлета. Оказавшись в воздухе, Ханфштенгль с ужасом прочитал, что его сбросят над «красной» территорией Испании, где он будет работать тайным агентом Франко. Геббельс рассказал Гитлеру мельчайшие детали: как Ханфштенгль молил пилота повернуть назад; как настаивал на том, что все это недоразумение. Однако самолет часами кружил в облаках над немецкой территорией. Несчастному пассажиру сообщали фальшивые координаты, и он свято верил, что приближается к Испании. В конце концов пилот объявил о вынужденной посадке и благополучно посадил самолет в Лейпцигском аэропорту. Только тогда Ханфштенгль понял, что стал жертвой злой шутки, уверился в покушении на свою жизнь и вскоре бесследно исчез. Все вышеизложенное вызвало бурное веселье за обедом, тем более что в этом случае Гитлер планировал шутку наравне с Геббельсом. [40]

Едва ли стоит удивляться, что вскоре после этого случая Ханфштенгль покинул Германию и оказался в Америке, где время от времени выступал в качестве советника Рузвельта, когда у президента возникало желание проникнуть в мысли своего главного противника.

Но этот пример далеко не единственный: Геббельс знал, как обратить себе на пользу чувство юмора фюрера и его любовь к подобным злым шуткам и оттеснить на второй план возможных соперников. Тот, кто обладает подлинным талантом лидера, обычно понимает, что им кто-то манипулирует, но Гитлер, по-видимому, не замечал ничего подобного со стороны Геббельса, который был самым интеллектуальным из нацистов Третьего рейха. Когда старый член партии Ойген Хадамовски продемонстрировал свое желание руководить всей Reichsrundfunk (имперской системой радиовещания), Геббельс решил сыграть другую коварную шутку. У него был свой кандидат на эту должность, но он боялся, что Гитлер может отдать предпочтение Хадамовски, который заслужил благодарность нацистов тем, что до их прихода к власти организовал очень эффективную трансляцию всех выступлений, проходивших в рамках предвыборной кампании.

Альберт Шпеер так описывал дьявольский план Геббельса по устранению его bete noire:

По поручению Геббельса статс-секретарь министерства пропаганды Ханке послал за Хадамовски и официально сообщил, будто Гитлер только что назначил его рейхсинтендантом (генеральным директором) радио. За обедом Гитлеру рассказали о дикой радости, обуявшей Хадамовски, намеренно сгустив краски, так что Гитлер воспринял все происшедшее как отличную шутку. На следующий день Геббельс приказал напечатать несколько экземпляров одной газеты с сообщением о фальшивом назначении и нелепыми похвалами в адрес якобы вновь назначенного. Статью он пересказал Гитлеру и красочно расписал восторг Хадамовски, читавшего все эти восхваления. И Гитлер, и все присутствовавшие за обедом корчились от смеха. В тот же день Ханке попросил вновь назначенного рейхсинтенданта произнести речь в неподключенный микрофон, что послужило новым поводом для застольного веселья в рейхсканцелярии.

После того, как Хадамовски был дискредитирован (вероятно, совершенно безосновательно), Геббельс получил возможность назначить на все еще вакантную должность своего человека. Шпеер признавал: «С одной стороны, Гитлера можно было считать жертвой этих интриг. Насколько я видел, Гитлер в подобных делах не мог тягаться с Геббельсом… С другой стороны, напрашивался вопрос, почему Гитлер поддерживал и даже провоцировал грязную игру. Одно слово неодобрения – и ничего подобного впредь не произошло бы» [41] .

Подобные злые шутки вряд ли можно назвать тонким юмором, а тот факт, что Гитлер принимал участие в унижении преданных соратников исключительно в силу своей сверхамбициозности, говорит о его презрении к человеческой расе в целом. Сравните это с в высшей степени остроумными замечаниями и блестящими шутками Уинстона Черчилля, и дихотомия станет очевидна. Корни, вероятно, самой известной шутки Черчилля, соль которой заключена во фразе: «А вы, мадам, уродливы, но завтра я протрезвею», можно отыскать в «Савроле», где он пишет о жене президента Молары, Люсиль: «Очень трудно, почти невозможно нанести оскорбление красивой женщине; красота все равно побеждает, а пренебрежение отбрасывается». [42]