Владыка мира - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Ратерфорд cтр.№ 55

Хирабай низко согнулась в молитвенной позе. Хотя она иногда и рассказывала о своих индуистских верованиях, они все еще казались странными для Салима, который, как мусульманин, верил в единого Всевышнего и не почитал идолов и изображения. Наконец, закончив, мать встала, повернувшись к Салиму.

– Смотри на луну. Мы, раджпуты, – ее дети ночью и потомки солнца днем. Луна дает нам нашу безграничную выносливость, а солнце – наше бесстрашие.

Темные глаза Хирабай мерцали, когда она смотрела на него.

Салим знал, что она его очень любит, и желал, чтобы она обняла его, но это было не в ее привычках, и она так и стояла, опустив руки.

– Мама, ты всегда говоришь о раджпутах, но я также и могол, верно?

Салим пришел к матери, надеясь, что, возможно, она сможет помочь ему понять беспорядок и неуверенность, которые, как ему казалось, царили вокруг него. И он пришел один, убежав от слуг, которые, как он подозревал, выполняли приказ Акбара и сообщали ему обо всем, что видели и слышали.

– К моему большому сожалению, ты был воспитан как принц моголов. Твои наставники напели тебе в уши о доблестях твоего прадеда Бабура и твоего деда Хумаюна – когда те пересекли реку Инд и завоевали себе империю.

– Мой отец – падишах могольского Индостана. Конечно, я должен знать историю его народа.

– Безусловно. Но ты также должен знать правду. Твои наставники восхваляют храбрость и смелость племени моголов, но никогда не говорят, что те украли у раджпутов то, что принадлежало нам по праву.

– О чем ты говоришь?

– Ты был научен отцом думать, что эта земля ваша, – но он обманывает тебя так же, как из-за слепой гордости и высокомерия обманывается сам. Правда в том, что моголы – всего-навсего скотные воры, какие крадутся среди стад ночью, норовя украсть чужое. Они использовали в своих интересах момент ослабления Индостана, чтобы вторгнуться в эти земли. Они утверждают, что завоевание Тимуром Индостана дает им право властвовать, но кто они такие, как не дикие, неотесанные налетчики с севера?

Именно мой народ, раджпуты, – и твой тоже, Салим, – является истинным, воистину священным правителем Индостана. Прямо перед тем, как Бабур и его орды хлынули на нашу землю со своих диких гористых равнин, короли раджпутов под главенством раны Санга из Читторгарха заключили союз, чтобы свергнуть слабых, увязших в роскоши правителей династии Лоди и забрать Индостан для нашего народа. Наверное, мы прогневили богов и захватчики-моголы были нашей карой, но мы расплатились кровью за всякое совершенное нами преступление.

Даже после того, как моголы победили династию Лоди при Панипате, наши люди не дрожали в страхе от своей судьбы воинов. Бабур высмеял их как неверных, но они показали ему, как умеет бороться индуистская каста воинов. Они напали на него в Хануа и почти победили.

Глаза Хирабай сверкали, словно она сама была раджпутским воином, из тех, что полегли в потоках крови.

– Ты спрашиваешь меня, могол ли ты. Да, но только отчасти. Никогда не забывай, что ты – и мой сын, так же, как сын Акбара, и что королевская кровь раджпутов – а она в тысячу раз благороднее крови Моголов – течет в твоих жилах. Судьба, которая ждет тебя, может быть не такой, как ты рассчитываешь… Подобно тому как твой отец вправе выбрать, кого из сыновей он назовет своим наследником, у тебя есть выбор…

Салим стоял в тишине, в полном замешательстве, силясь разобраться в своих мыслях. Где отыскать правду между сожалениями матери о судьбе ее народа и великолепными рассказами наставников о Моголах? И куда это все его приведет? Мать намекает, что отец может не выбрать его, старшего сына, своим наследником, и в то же время говорит, что Салиму, возможно, придется выбирать между его родом моголов и наследованием раджпутам? Но последнего быть не могло, особенно если вспомнить о заявлениях отца, что все в империи равны, и о тех многих раджпутах, которые служили Акбару.

– Но мама, члены твоей собственной семьи, королевского дома Амбер, состоят на службе у Моголов – твой брат Бхагван Дас и твой племянник Ман Сингх. Они не последовали бы за моим отцом, если бы считали это постыдным.

– Любого можно купить… даже знатного раджпута. Я стыжусь и брата, и племянника. – Хирабай говорила холодно, и он видел, что невольно оскорбил ее. – А теперь уходи. Но подумай о моих словах.

Она отвернулась от него, обратившись назад к своей святыне, и, опустившись на колени в ореоле света от стоящих кругом диа с горящими фитилями, снова начала молиться. Салим замешкался. Затем он медленно стал пробираться к каменной лестнице и спускаться во внутренний двор, а в ушах у него так и звучали презрительные слова Хирабай об отце и Моголах. Он надеялся получить у матери кое-какие ответы, но вместо этого его голова гудела от новых вопросов о том, кем он был и кем станет.

– Где ты это взял?

Салим впился взглядом в Мурада. Два голубя с пурпурными шеями, обагренными темно-красной кровью, свисали с серебряного пояса его единокровного брата, но сейчас Салим не сводил глаз с двойного лука, который тот держал в одной руке, и позолоченного колчана со стрелами в другой. Мурад усмехнулся.

– Я нашел их лежащими во внутреннем дворе. Думал, тебе это уже не нужно…

– То есть украл?

Улыбка Мурада исчезла, и он подтянулся. Хоть парень и был на одиннадцать месяцев моложе, он был почти на два дюйма выше Салима.

– Я не вор. Откуда я мог знать, что тебе это все еще нужно? Ты никогда не приходишь на двор, чтобы поупражняться и побороться с нами, как раньше. Ты всегда где-нибудь прячешься. Мы с Даниалом почти никогда больше тебя не видим. Отец говорит…

Салим подошел ближе.

– И что же он говорит? – Его голос был глухим, и сузившиеся глаза сверлили лицо его брата.

Мурад был немного озадачен.

– Ничего такого… просто говорит, что ты слишком часто остаешься один. Он только что здесь был и наблюдал, как я учусь стрелять из лука. Когда я подстрелил голубей, он сказал, что я такой же умелый, как и он моем возрасте. – Мурад сиял от гордости.

– Отдавай мой лук и стрелы.

– С чего бы это? Они тебе только потому и стали нужны, что понравились мне и что я ими так хорошо владею.

– Они мне нужны, потому что они мои.

– Тогда забери, – если сможешь. – Мурад выставил вперед свой квадратный подбородок.

Взорвавшись от гнева, Салим немедленно набросился на своего единокровного брата. Хотя Мурад был мощнее, Салим действовал более стремительно. Толкнув Мурада, он придавил его к земле, затем навалился на него и оседлал, прижимая бедрами его ребра. Мурад попытался ткнуть пальцами ему в глаза, но Салим успел увернуться, упер руки по обе стороны от головы брата, сгреб в кулак его длинные темные волосы, дернул за голову и с силой ударил ее о булыжники. Послышался глухой удар, и когда Салим потянул голову Мурада вверх, чтобы ударить еще раз, он увидел тонкую струю темно-красной крови на камнях.