Русская гейша. Тайны обучения - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Лазорева cтр.№ 53

– Кто же тебе мешает заработать и купить, – пожал плечами Юкио. И после паузы сказал немного грустно: – И я не понимаю твоей агрессии. Ведь ты достиг просветления!

– Да, да, конечно, – вдруг изменил тон Степан. – Просто я разозлился, что она мне изменяет, вот и все. Ты не обращай внимания, друг!

– Вот и хорошо! – сразу обрадовался Юкио и расцвел улыбкой.

– Так что все образуется, – добавил Степан и тоже заулыбался своей открытой детской улыбкой, которая мне так нравилась.

Удивляюсь, как я устояла на ногах, когда правда открылась мне. Но голова закружилась и даже начало подташнивать от волнения. Я осторожно выбралась из своего укрытия и почти бегом бросилась к метро.

– Я буду вести к истине своего возлюбленного, – шептала я, как ненормальная, сидя в вагоне. – Я буду вести к истине своих друзей… буду вести к истине…

Вот так Степан привел меня к истине.

В небе такая луна,

Словно дерево спилено под корень:

Белеется свежий срез.

Басё

Я прибежала домой в невыносимом смятении. Вначале мне хотелось скрыться, исчезнуть, чтобы никогда больше не видеть этого оборотня, но потом мне уже хотелось убить его в какой-нибудь извращенной форме, и я с наслаждением придумывала формы казни и буквально видела, как он корчится от немыслимых мук.

Я сбросила пальто, села на табурет и начала снимать узкие сапоги. В этот момент зазвонил телефон. Я так сильно вздрогнула, что сапог выпал из моей руки. Телефон звонил, а я в ужасе смотрела на него, не решаясь поднять трубку. Мне сейчас мерещилось все самое страшное. Вот он замолчал, но тут же зазвонил снова, и я все-таки ответила. К моему облегчению это был господин Ито. Он извинился, что не смог присутствовать на празднике в школе. Потом осторожно поинтересовался моим настроением. Я нервно ответила, что у меня все в порядке. Он помолчал, потом спросил, не хочу ли я съездить к Павлу Николаевичу. Я не смогла скрыть свою радость. Это было как раз то, что мне требовалось: уехать хотя бы на ночь из этой квартиры. Я безумно боялась возвращения Степана, боялась, что не смогу выдержать и выдам себя. И мне нужно было время, чтобы успокоиться и все обдумать.

Я быстро покидала вещи в сумку и вышла во двор, решив подождать приезда водителя на улице. Низко надвинув на лицо капюшон от плаща, я встала на углу дома, вглядываясь в проезжающие машины. И вот плавно подкатил черный джип, распахнулась дверца, и я быстро забралась на заднее сиденье. К дому Павла Николаевича мы подъехали уже за полночь. Окна были темны, и только у ворот горели желтоватым светом высокие кованые фонари. Ворота бесшумно раскрылись, и мы въехали внутрь. Я уже начала успокаиваться, по крайней мере, неконтролируемый страх из-за открывшейся мне сегодня «истины» отступил. Осталось только желание отомстить.

Водитель остановил машину возле входных дверей, и они тут же плавно распахнулись. Я открыла дверцу и увидела, как ко мне юркнул какой-то маленький человечек в белом плаще с капюшоном, низко надвинутым на лицо. Я оперлась о протянутую руку в кожаной перчатке и выбралась из джипа. Человечек, опустив голову, пошел впереди меня, взяв мою сумку. Я двинулась за ним в полумраке, отрешившись наконец от своих мрачных мыслей и с любопытством ожидая встречи с Павлом Николаевичем. Мы поднялись в знакомую мне комнату, человечек поставил мою сумку и молча вышел, бесшумно закрыв за собой дверь. Я скинула плащ и огляделась. В комнате мало что изменилось, только на диване было разложено короткое узкое белое платье из тонкой мягкой замши. Его подол был вырезан в форме лепестков лилий. Белые чулки и белые замшевые сапоги-ботфорты на очень высоких металлических шпильках лежали рядом. Я разделась догола и облачилась в приготовленный наряд. Волосы подняла в высокий узел и украсила живыми белыми лилиями, которые стояли в вазе на столике. Потом нанесла белый грим. Но глазам не стала придавать миндалевидную форму, а удлинила линию верхних век черным карандашом и приклеила очень длинные, загибающиеся резко вверх искусственные ресницы. Губы слегка подкрасила перламутровой светло-розовой помадой. Оглядев свое отражение, осталась довольна. Образ госпожи Юри требовал соответствующего настроения. И я постаралась забыть о своих проблемах и принять невозмутимый, холодный и отстраненный вид.

Я вышла из комнаты и увидела человечка, который сидел на полу напротив двери. Он был все в том же белом плаще с низко надвинутым на лицо капюшоном. Как только я появилась в проеме двери, он мгновенно вскочил, поклонился и пошел впереди. Я двинулась за ним. Мы спустились по лестнице, но в гостиной никого не было. Мой провожатый не стал там задерживаться и вышел в боковую дверь, скрытую лестницей. Я молча шла за ним. Мы оказались в узком коридоре, освещенном самыми настоящими факелами, вставленными в кованые подставки, висящие на стенах. Он снял, встав на цыпочки и с трудом дотянувшись своей короткой рукой, один из факелов и пошел по коридору. В конце его я увидела кованую дверь с ручкой в виде металлического жгута, согнутого в кольцо. Человечек стукнул три раза этой ручкой. Потом открыл дверь и с поклоном пропустил меня вперед. Вставив факел в подставку на стене, он вышел, плотно притворив за собой дверь. Я увидела длинную узкую лестницу, ведущую вниз. Неровный свет факела плохо освещал ее крутые ступеньки.

«Осталось только навернуться на этих высоченных шпильках», – подумала я и улыбнулась.

Я чувствовала странное возбуждение от этой игры, внутри все трепетало. Аккуратно спустившись по очень длинной лестнице, я увидела еще одну дверь и открыла ее.

Помещение, в котором я очутилась, поражало с первого взгляда. Интерьер был выдержан исключительно в черно-белых тонах. Пол блестел скользкими на вид квадратами черных и белых плит. Стены и потолок казались черными провалами в бездну. По центру на постаменте стояло белое высокое кресло, похожее на трон. Его спинка представляла собой все тот же цветок лилии. У одной из стен находился стеклянный шкаф. Его белые крепления казались скелетом какого-то невиданного существа. Единственным ярким пятном этого черно-белого мира был красный огонь жаровни, расположенной в углу комнаты.

У двери на полу распростерся Павел Николаевич, одетый в какую-то просторную длинную белую рубаху, типа женской ночной сорочки. Я спокойно перешагнула через него и прошествовала к креслу, стараясь не упасть на скользком полу. Забравшись на него, я устроилась удобнее и строго сказала:

– Раб! Твоя госпожа уже здесь!

– Я знаю, госпожа Юри, – раздался приглушенный голос Павла Николаевича. – Но не смею.

– Ползи сюда, гаденыш, – равнодушно приказала я.

Почему-то вновь вспомнилось улыбающееся лицо Степана, и слезы подступили к глазам.

– Я кому сказала, ублюдок! – взвизгнула я, соскочила с кресла, подбежала к стеклянному шкафу и схватила с полочки первую попавшуюся плетку.

Подлетев к распростертому Павлу Николаевичу, я начала яростно хлестать его прямо по рубашке. Он вздрагивал под ударами и глухо постанывал. Но продолжал лежать. Когда я увидела пятнышки крови на белой ткани, то испугалась и мгновенно пришла в себя, с удивлением посмотрев на плетку. И тут только заметила, что в кожаный ремень были вделаны маленькие, почти невидимые металлические шипы. Я прекратила избиение и вернулась в кресло.