Как избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов cтр.№ 6

Проще говоря, чтобы научиться чему-то, человек должен что-то желать, что-то замечать, что-то делать и что-то получать.

Д. Доллард и Н. Миллер

К сожалению, большинство наших привычек сформировано по первому варианту (то ли накричали на нас за что-то, то ли наказали, то ли проигнорировали, то ли унизили, оскорбили — одно хуже другого). И получается, что всякий раз, реализуя то или иное свое поведение, таким образом сформированное, т.е. ту или иную свою привычку, стереотип поведения (кои рассыпаны по нашей жизни, как песок по морскому берегу), мы, по сути, следуем своему страху, возобновляем его этим действием и поддерживаем. В результате же страха в нашей жизни, что называется, выше крыши, причем он и руководит ею, ею и питается. Беда… На чем культура наша стоит, чем крепнет? Ужас!

Разрыв сердечной связи

Горе является первой эмоциональной реакцией человека — новорожденный малыш плачет. Это горе так же, как и в любом другом случае (за исключением, конечно, привычки горевать), есть результат нарушенного привычного стереотипа поведения. Например, находясь в утробе матери, мы привыкли слышать-ощущать биение ее сердца. Когда же мы исторгнуты из материнского чрева, все стереотипы нашего эмбрионального существования (поведения) оказываются нарушены.

С.С. Томкинс подтвердил эти соображения простым, но чрезвычайно интересным экспериментом. Он показал, что новорожденные, помещенные в комнату с репродуктором, имитирующим биение сердца матери, быстрее прибавляют в весе и меньше кричат, чем дети в обычных палатах. Иными словами, когда для малышей были созданы условия, которые в большей мере отвечали их привычному — утробному — образу жизни, они испытывали меньше отрицательных эмоций, нежели те дети, чьи динамические стереотипы были нарушены куда более существенно.

Неэкономичная экономика

Это мы говорили о том, как формируются конкретные привычки, теперь встает вопрос: а зачем вообще возникают привычки? В чем их эволюционная значимость? Чем этот механизм обусловлен? Ради чего его Мать-Природа выдумала?

Большинство исследователей, в особенности, конечно, западных, дает ответ в духе «рыночной экономики»: выгодно, оптимизация, так сказать, жизненных ресурсов. Конечно, один раз отработал, опробовал — эффект положительный, значит, дальше можно шуровать в том же духе, особенных усилий к тому не прикладывая и голову лишний раз не загружая — налаженное ведь производство. Впрочем, привычка (или, как мы знаем теперь, «динамический стереотип») — как раз тот случай, когда «философия капитализма» дает сбой. Дело в том, что конъюнктура на рынке жизни меняется с быстротой удивительной! Это еще Гераклит говорил, мир его праху: «Все течет, все изменяется».

Привычка — огромное маховое колесо общества, наиболее точный консервативный деятель. Чем больше мелочей повседневной жизни можем мы доверить не требующему усилий привычному автоматизму, тем более высвобождаются высшие силы нашего ума для работы, для которой они предназначены.

Уильям Джеймс

Сформировал человек тысячи мелких привычек, уложил их в строгую, стройную канву своего поведения, и несет его жизнь по рельсам накатанным. А тут — бац! — изменение: развод или свадьба, смерть близкого или рождение наследника, переезд, увольнение или новое назначение…

И вся выстроенная непосильным трудом «железнодорожная сеть» с составами и вагонами — в тартарары! Тревога, шабаш, спасайся кто может! Возникает, выражаясь по-научному, состояние дезадаптации. Хороша экономия, нечего сказать!

Да, все меняется, и оказываются старые привычки обузой, тормозят перемены, а то и блокируют самым натуральным образом. Терзают, иными словами, своего носителя, требуют возвращения его в прежнее русло, в порядок, временем установленный.

Впрочем, настоящая проблема для человека кроется даже не в этом. Фантастическая неприятность состоит в другом. Привычки, стереотипы поведения, как мы уже говорили выше, это способ реакции человека на мир, а восприятие — это ведь тоже способ такой реакции! И вот получается, что со временем, взрослея, и мир свой мы начинаем воспринимать стереотипно. Постепенно сливается он для нас в одно мутное, серое и безрадостное пятно — все нам известно, все обдумано уже тысячу раз, все передумано. «Все, как всегда» — роковая фраза, дословно означающая, что все так «достало», что даже и в петлю лезть сил нет.

Вот вам и стереотип, вот вам и привычка… Не экономия, а сущее разорение!

Служба безопасности

В чем же тогда, на самом деле, умысел проказницы Природы, за что она нас так «наградила» — привычкой, стереотипией (как сказал бы И. П. Павлов)? Ответ на этот вопрос, как ни странно, лежит на поверхности. Дело, конечно, не в экономии, по крайней мере, не в одной только экономии, дело в безопасности.

Проверенный однажды стереотип поведения, реализованный и, по случаю, не приведший к летальному исходу, запоминается мозгом, глубокими его структурами как «проходной вариант», как безопасная форма поведения. Остальные же возможные варианты поведения и действий, сколь бы хороши они ни были «на бумаге» (так их понимает, по крайней мере, сознание), не проверенные практикой, т.е. подкоркой (она, надо заметить, по природной своей примитивности, читать не умеет), — суть катастрофа, ибо есть неизвестность, а хуже и ужаснее неизвестности ничего нет.

Стереотипное же действие, стереотипная ситуация, напротив, дело понятное и знакомое, известнее некуда, и потому милее оно сердцу нашему любых замков воздушных и журавлей непойманных, любой экономики дороже! Своя рубашка, знаете ли, к телу ближе, а потому, что бы ни происходило, как бы жизнь наша ни менялась, ригидный и костный мозг (а в основании своем он именно такой — костный и ригидный) всеми своими фибрами пытается реализовывать прежние, проверенные стереотипы поведения. Береженого, как говорится…

С физиологической точки зрения приобретенная привычка есть не что иное, как образование в мозгу нового пути разряда, по которому известные приносящие нервные токи стремятся всегда впоследствии уходить.

Уильям Джеймс

Вот наш мозг и ждет до последнего, изо всех сил пытаясь удержать прежнее свое, пусть и чреватое негативными последствиями, поведение, чреватое, но родное, а главное — знакомое, известное. Привычка, таким образом, это наиглавнейший форпост инстинкта самосохранения, предохраняющего нас от пугающей неизвестности и потенциальной опасности.

Инстинкт же самосохранения — изобретение наидревнейшее и потому, видимо, пребывающее теперь в стадии глубокого, не поддающегося лечению маразма (хуже лидеров предперестроечной компартии). Именно он, этот старый маразматик, и заведует привычкой (динамическим стереотипом, как говорил Иван Петрович), из нее он сотворил себе кумира, ее продюсирует, ей верит, на нее полагается.

Собаке дали мясо

Поразительно, но инстинкту самосохранения абсолютно безразлично — благоприятно новое поведение, новые непривычные обстоятельства или же они плохи — он в любом случае реагирует самым негативным образом. Для подтверждения этого факта над одной из собачек учудили такой эксперимент. Сначала ее обучили определенным образом доставать подкормку из специального устройства. Здесь нужно заметить, что в качестве подкормки (вознаграждения за удачное выполнение задания, т.е. положительного подкрепления) использовался сухарный порошок (вещь, как вы догадываетесь, съедобная, но отнюдь не деликатес).