Тайная история Марии Магдалины - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Джордж cтр.№ 182

— Клянусь, я видел его! Точно говорю, он из приверженцев злого Иисуса.

Петр уставился на него и гневно вскричал:

— Да проклянет меня Яхве, да поразит он смертью меня и сметет с лица земли всю мою семью, если я знаю этого человека — Иисуса, или как там его!

И тут тишину ночи прорезал донесшийся откуда-то от городской стены петушиный крик. Резкий, вибрирующий звук заполнил двор.

Петр осекся. Петух прокукарекал снова, еще громче, чем в предыдущий раз.

Но в это время одна из дверей дворца отворилась, выпустив во двор группу людей. Среди них был и Иисус, с обеих сторон сопровождаемый стражниками.

Петр от неожиданности замер, так же как Иоанн, Мария и прочие. Иисус прошел в непосредственной близости от них и мимоходом бросил на Петра опечаленный взгляд. Петр вскрикнул, но подавил свое восклицание. Стражники Каиафы и солдаты храма, следом за которыми шла группа важных и явно утомленных сановников в парадной одежде членов синедриона, увели Иисуса куда-то в портик.

— О Боже! Боже! — завопил Петр и, рыдая, выбежал за ворота. — О Боже!

Петух пропел в третий раз. Ворота захлопнулись.

Люди, гревшиеся во дворе, разделились: одни не захотели расставаться с теплом костров и остались на месте, другие, увлекаемые любопытством, метнулись к портику, надеясь, что, проторчав чуть ли не всю ночь на холоде, получат наконец заслуженное развлечение. Ученицы Иисуса, разумеется, оказались у портика раньше всех прочих.

Связанный Иисус стоял среди врагов, явных врагов, даже не пытавшихся притворяться беспристрастными судьями, а открыто выступавших в роли тюремщиков и палачей. Каиафа кружил вокруг Иисуса как лев, сходство с коим первосвященнику придавали пышная грива волос, кустистые брови и лохматая борода.

— Смерть! Смерть! — скандировал один из судей. — Ты приговорен к смерти за грязное святотатство!

Другие двое плюнули на Иисуса и расхохотались. Потом какой-то солдат, выступив вперед, завязал Иисусу глаза грязной тряпкой и наотмашь хлестнул его по лицу. Второй вояка отвесил удар кулаком сзади.

— Пророчество! — глумливо выкрикнул один из сановников, — скажи, кто тебя ударил?

— Да-да, ты же ясновидящий, вот и поведай нам, что ты видишь!

Последовал толчок, от которого Иисус упал на колени. Солдат стукнул его палкой по голове и сбил Иисуса на четвереньки.

— Эй, ну-ка угадай, кто тебя двинул? Неужели не получается? — Мучители разразились хохотом. — Лжепророк! Лжепророк!

Мария, недавно так смело набросившаяся на Иуду, была буквально парализована. Силы покинули ее, и женщина не могла даже пошевелиться, хотя ей казалось, что эти жестокие удары обрушиваются на нее. Мария уже видела эту картину: избитого, окровавленного Иисуса. Но то было туманное, невнятное видение, сейчас же перед ней ужасная, жестокая явь.

«Действуй! Действуй! — звенело у нее в голове, — Шевелись, помоги ему, сделай что-нибудь!»

Но она стояла как вкопанная, беспомощная и бессильная. Ее хватило только на то, чтобы потянуться к матери Иисуса и взять ее за руку.

А ну вставай! Вставай! — Солдат накинул на Иисуса толстую веревку и рывком поднял его на ноги. — Стой, будь мужчиной!

Другой солдат, подскочив, несколько раз ударил Иисуса кулаком, после чего Каиафа громко возгласил:

— Довольно! Теперь ты выглядишь как надо. Можешь показаться перед Понтием Пилатом, нашим милостивым правителем, — Он сорвал с лица Иисуса повязку.

Иисус поднял голову и посмотрел на него, но Каиафа отвел глаза. Солдат подтолкнул Иисуса древком копья.

— Пошел! Вперед!

Женщины и Иоанн, спотыкаясь, брели по улицам следом за редеющей толпой к месту, которое избрал своей резиденцией Пилат. Глаза им застили слезы. Наступило то сумрачное, туманное время, когда ночь уже готовилась смениться рассветом, но о его приближении пока возвещали лишь горластые петухи. Заходящая луна скрылась за крышами зданий, и, хотя на востоке уже намечались проблески зари, солнце над ними еще не поднялось. Свет сейчас исходил только от немногих оплывших факелов в руках толпы.

На улицах было спокойно. Празднование Песаха давно закончилось, люди в домах мирно спали. Самые набожные, следуя предписанию, вынесли из дома накопившийся хлам, и вдоль всей улицы сейчас тянулись небольшие мусорные кучи.

Дворец, на время позаимствованный Пилатом, находился не так далеко от особняка Каиафы и занимал территорию не меньшую, чем сам храм. Мощные стены и сторожевые башни делали его похожим на неприступную крепость, хотя Мария подозревала что внутри вместо суровой простоты военного лагеря царят уют, роскошь и нега способные удовлетворить самые изысканные потребности. Ослепительно белые стены, могучие надвратные башни — все это возвещало о мощи и величии Ирода Антипы, царя Галилеи, призывая всех подданных склониться перед его властью. Пилат же, заняв дворец под временную резиденцию, ясно дал понять, что все это пыль под ногами могущественного Рима. Воздвигайте башни, возводите стены, но когда на то будет воля Рима, он низвергнет все это в прах, либо приспособит для своего удовольствия.

К тому времени, когда Мария и другие добрались до дворца, ни Иисуса, ни его пленителей видно не было. Толпа у ворот состояла из людей празднолюбопытствующих и набожных — последние надели молитвенные покрывала и тфиллин. Кроме того, там присутствовали суровые с виду повстанцы, похоже, готовые затеять драку, и холеные члены синедриона. Этих, при всем их высокомерии, тоже заставили дожидаться за воротами, чтобы позвать потом, если потребуется поддержать обвинение.

Мария и ее спутники протолкались вперед и припали к решетке ворот, стараясь заглянуть внутрь.

— Иоанн, что все это значит? — в отчаянии спросила Мария. — Почему они доставили его к Пилату?

— Потому что они хотят осудить его, — тихо ответил Иоанн. — Синедрион на своем незаконном ночном судилище признал Иисуса виновным в кощунстве. За такое преступление полагается смертная казнь через побитие камнями, но они желают, чтобы окончательное решение о казни было принято носителями высшей юрисдикции. Римскими властями. Теперь они хотят убедить римлян согласиться с приговором, а заодно признать его преступником и по римским законам.

— Со смертным приговором? Чтобы его казнили?

— Да, чтобы казнили, — подтвердил Иоанн. — Им нужно, чтобы Иисус исчез, умолк навеки, как Иоанн Креститель.

— Но он… он решительно ни в чем не виновен! — воскликнула Мария с таким жаром, словно обвинителем выступал Иоанн. — Это невозможно! Он не делал ничего противозаконного!

— Кощунство считается тяжким преступлением, изменой Господу, худшим из всех возможных злодеяний.

Неожиданно рядом с ним появилась старшая Мария.

— Какое кощунство? — воскликнула она, — Никто не относится к Святому Имени с большим благоговением, чем мой сын! — В голосе ее звучало потрясение.