Гароэ - читать онлайн книгу. Автор: Альберто Васкес-Фигероа cтр.№ 33

– В таком случае, святой отец, обещаю, что никогда не стану пытаться пересилить остальных.

Зелень больше не была зеленой. Вода обладает свойством размывать цвета, делая их блеклыми, но вот что касается зеленого цвета растений, то из-за ее нехватки он поневоле становится охрой, затем – бурым, а под конец – соломенным, который в результате исчезает, поглощенный безжалостным солнцем, на котором все выгорает.

Августовское солнце превратило Иерро в наковальню: его лучи яростно били по острову, начиная с рассвета и до того момента, когда оно скрывалось за западным мысом, который теперь назывался Орхиловым, и исчезало за последним из известных горизонтов.

Огромный огненный шар не спеша скатывался в никуда, давая передышку живым существам, однако не успевал воздух охладиться, как он вновь появлялся на востоке с новыми силами, чтобы помешать до конца остыть черной лаве, еще частично сохранившей тепло.

Его власть была столь велика, что даже упрямому капитану Кастаньосу пришлось смириться с тем, что природа уже во второй раз наносит ему поражение. Не было смысла заставлять туземцев таскать ему мешками драгоценный лишайник, раз у него все равно не осталось воды, чтобы превратить орхил в краску.

Ее едва хватало на то, чтобы худо-бедно обеспечить солдат, которым начало казаться, что самый непобедимый из противников решил принять участие в этой нелепой схватке.

Даже последний трус способен взять в руки оружие, отбиваться и контратаковать, отчаянно пытаясь защититься, что, случается, приводит к победе. Однако и храбрец из храбрецов не знает, как сопротивляться жажде, которая на протяжении истории слишком часто уничтожала сверхзакаленные и хорошо вооруженные армии.

В пустынях половины мира так и осталось лежать в песке оружие всех тех, кто погиб там от обезвоживания; перед глазами испанцев, высадившихся на остров, еще стояли огромные барханы, которые они видели вдали во время длинного и тягостного плавания, начавшегося в Севилье.

Африканский берег (Сахара! – одно это слово уже пробуждало ужас) располагался как раз напротив архипелага, и с этим ничего нельзя было поделать, невольно возникала мысль – иногда даже споры, с каждым разом все более ожесточенные, – о возможности истощения скудных водных запасов острова.

Команда баркаса, присланного полковником Сорией с грузом безделушек (на которые уже не находилось желающих), мучилась жаждой почти так же, как те, кто был на Иерро. Единственное, что они сказали, перетаскивая на борт своей обшарпанной посудины вонючие бурдюки с краской, – что это дурацкий способ понапрасну расходовать воду.

– Если бы мы выпили эту дрянь, наверняка вернулись бы на Лансароте писаными красавцами… – пробормотал один из них. – Только мертвыми.

Как только утлое суденышко отчалило, чтобы исчезнуть из вида в восточном направлении, оставшиеся на берегу вновь испытали тоскливое чувство, что их бросили на произвол судьбы на самом краю света. Разница, однако, заключалась в том, что теперь они сознавали, что им предстоит столкнуться не с враждебными, как предполагалось, обитателями сурового острова, а с гораздо более конкретной и ужасной опасностью: последний из их родников постепенно иссякал.

Они сели и стали смотреть, как струйка воды, от которой зависело их существование, с каждым часом становилась тоньше, в то время как кувшин, в котором они пытались ее сохранить, звучал, будто пустой. И вот в какой-то момент наступила тоскливая тишина, прелюдия самого большого из всех несчастий.

Пришло время обрушить проклятия на голову зарвавшегося капитана, который пустил под откос их жизни, смешав их с мочой.

С соседних склонов за ними наблюдали островитяне.

Как и говорил Акомар, те словно ждали, когда пришельцы в конце концов выроют себе могилу, а значит, предположение о том, что с водой у них все обстоит не так плохо, как у испанцев, оказалось верным. Конечно, они потеряли свои урожаи: посадки сожгло солнце. Пришлось зарезать часть скота и засолить мясо, но делали они это очень тщательно и выборочно, желая создать лучшие условия для особей с наибольшей способностью к производству потомства. Отобранных животных отвели на самые вершины, чтобы они пробавлялись скудным подножным кормом и не страдали от жары; недостатка в воде они, по-видимому, не испытывали. А прочих камнями загнали в нижние участки, где им перерезали горло, пока они не успели испустить последний вздох.

У туземцев явно был накоплен огромный опыт разумного использования всего того, без чего просто невозможно выжить. Понятно, что за столько поколений – несть им числа – они научились приспосабливаться к перепадам настроения здешней до крайности капризной природы.

А тут вдруг прибыли издалека какие-то сомнительные персоны, которые взяли и создали им лишние проблемы. Вот поэтому они, судя по всему, и заняли мудрую позицию, терпеливо выжидая, когда столь нежеланные гости раз и навсегда исчезнут с лица земли.

Кто не способен бережно относиться к их острову, не заслуживает того, чтобы жить на нем.

* * *

– Я начинаю понимать, почему ты ими так восхищаешься.

– Много же времени тебе для этого понадобилось. Они встали поздно, поскольку накануне проговорили чуть ли не до рассвета, а теперь поглощали обильный завтрак, приготовленный неутомимой Файной, здесь было и молоко, надоенное с первым лучом солнца, и свежемолотый гофио.

– Мне понадобилось меньше суток, приблизительно столько времени, сколько я здесь нахожусь, – внес уточнение монсеньор Касорла. – Хотя за это время ты наговорил больше, чем за все те годы, что я с тобой знаком, а их немало. И что же, туземцы действительно располагали достаточным количеством воды не только для себя, но также для того, чтобы выжила часть их скота?

– Получалось, что так, и это привело к тому, что проблем стало еще больше, поскольку капитан организовал отряды, поставив перед ними задачу перевернуть на острове хоть все камни, но выяснить, как же, черт побери, удается раздобыть воду тем, кого он по-прежнему считал «чистыми дикарями». – Генерал налил молока, добавил гофио и немного меда в мешочек из кроличьей шкуры и начал не спеша месить тесто, словно это спокойное занятие приносило ему особое удовлетворение. – Кастаньос пришел к выводу, что водонакопители должны были находиться на дне некоторых пещер: на склонах гор открывались входы в них, – поскольку, на его взгляд, они образовались в период дождей… – Он несколько раз кивнул головой, прежде чем добавить: – Если честно, я тоже был уверен, что так оно и было – что островитяне использовали то, что здесь называют «водные галереи»: до них можно добраться, буря склоны Тейде. Они возникают, когда зимние снега просачиваются сквозь проницаемые почвы, но задерживаются в каменном слое, через который им не удается пробиться.

– Я слышал об этом и, признаюсь, тоже первым делом о них подумал.

– Вот поэтому солдаты проникли в бесчисленное множество гротов, но ничего не нашли, пока наконец практически по чистой случайности не обнаружили одну пещеру, вход в которую был завален огромными камнями. На одном из них был высечен символ богини Танит: круг, пересеченный горизонтальной линией, который как бы удерживается в равновесии на треугольнике, хотя иногда треугольник может быть заменен трапецией.