Актриса - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Маркова cтр.№ 17

— Жди меня здесь. — Женя встала и повернула к свету лицо. — Очень заметно, что рожа зареванная?

— Тебе идет, — успокоила ее Энекен. — А то чересчур вид здоровый и благополучный. Зато теперь каждый увидит, что ты творческая личность — муки и страдания облагородили твою внешность.

— Вот балаболка! — улыбнулась Женя и протяжно вздохнула: — Бедный, бедный Адам, живет себе и даже не догадывается, какая ждет его участь!

Женя ловко увернулась от нацеленной в нее диванной подушки и скрылась за дверью.

Этажом выше, где располагались женские гримуборные, Инга Ковалева собирала свои вещи. Дверь в гримерную была распахнута, и в коридоре напротив сидел озадаченный Петр Сиволапов. Его всегда самоуверенное выражение лица непривычно заменила маска растерянности.

Нервными, торопливыми движениями Инга сгребала из ящичков стола коробочки с гримом, пудрой, просматривала какие-то тетрадки, рвала записки — одним словом, она решилась на поступок и теперь воплощала его в действие. Уложив все в изящный кожаный чемоданчик, Инга взяла ручку, разложила на столе чистый лист бумаги и задумалась.

— Заявление об уходе пишется главному режиссеру или директору?

Ее голос прозвучал так беспомощно и жалостливо, что Петр вскочил со стула и вошел в гримерку.

— Я же просила… — начала Инга, но Петр прервал ее.

— Ты просила не заходить, пока ты собираешь вещи. — Он положил руку на плечо девушки. — Не торопи события, Ингуша, прошу тебя. Никогда не надо рубить с плеча. Все еще устроится, вот увидишь. Мы же говорили с тобой, что Алена не может единолично ставить весь репертуар, в портфеле театра лежит пьеса Ануя, Тургенев, две современных пьесы. Придет другой режиссер — или на постановку или в штат. Алена так задумала «Двенадцатую ночь», что дай Бог выпустить спектакль до конца сезона. Она сама лихорадочно ищет еще одного режиссера, а это значит, что появится человек, который видит совсем по-другому, и у него возникнут другие приоритеты и пристрастия. Ты же понимаешь, детка, что в искусстве все субъективно… И мы уже обсуждали с тобой, что Алена на подсознательном уровне — а у нее оно развито до ясновидения — чувствует, что между нами… между мной и тобой…

— Я так тебя люблю, — горестно прошептала Инга, и огромная капля шлепнулась на лист бумаги.

— Деточка, родная, я тоже безумно тебя люблю… но потерпи чуть-чуть. Алена очень жесткий и непредсказуемый человек… В этой ситуации нельзя нарываться. Тем более ты видишь, как лихорадит театр — одно происшествие за другим, и все накануне юбилея. Сейчас пройдет юбилей, определится с премьерой, и посмотрим, какая будет ситуация. Никогда ничего не надо делать сгоряча. Я понимаю, как тебе трудно, но ведь я с тобой, ну пусть пока на нелегальном положении… Нас двое, а это уже много…

— Боюсь, что уже трое… — Инга развернулась к Петру и прижалась лицом к его мощному, рослому телу. — Вот видишь, ты молчишь… Это всегда неожиданно для мужчины и всегда ожидаемо для женщины. И что бы ты сейчас ни сказал, уж это-то решение я способна принять самолично. Я так хочу иметь от тебя ребенка.

Петр проверил в зеркале над гримировальным столиком выражение своего лица и счел его никуда не годным. Недовольство, легкий испуг срочно надо было стирать, пусть придет ему на смену тихое умиление и восторг предстоящего отцовства. Но менять ничего не пришлось: Инга не собиралась демонстрировать свое заплаканное лицо и прятала его на широкой груди Петра.

— Девочка моя, это прекрасно, только пусть пока — совсем недолго — это останется нашей тайной.

И, не давая ей возможности что-либо возразить, Сиволапов поднял Ингу на руки и зажал ей рот долгим жадным поцелуем.

В коридоре послышались торопливые шаги, и Инга с Петром только успели отпрянуть друг от друга, как на пороге возникла фигура Домового.

— Ой, извините, — Севка поспешно опустил глаза, — меня Катя попросила забрать из гримировального столика коробку с ее вещами. Можно?

— Конечно, проходи, Сева. — Инга взяла щетку и, усевшись перед зеркалом, начала приводить в порядок растрепавшиеся волосы. — Как она себя чувствует?

— Пока так же. — Севка присел на корточки перед Катиным столиком, открыл боковые шкафчики. — Еще слишком мало прошло времени. Контрольный снимок ноги вчера сделали. Все срастается как надо. Она, конечно, жутко переживает. К юбилею так готовилась — и на тебе.

— Ну уж на юбилей-то можно ее привезти — будет сидеть в кресле, — возразил Сиволапов.

— Нельзя ей сидеть. Сотрясение мозга лечится лежа и в полном покое. Никакого телевизора, никаких книг. — Севка вздохнул и растерянно произнес: — Какую она коробку имела в виду?! Их здесь целых три.

— А ты возьми все — они же маленькие, Катя отберет все, что нужно, и ты обратно их сложишь, — посоветовала Инга.

Севка согласно кивнул и сложил все в целлофановый пакет с ручками.

— Ну, я пошел.

Он бросил быстрый взгляд на чемоданчик рядом с сидящей Ингой, на приготовленный листок бумаги с уже написанным крупно словом «Заявление» и с добрым, понимающим сочувствием улыбнулся Инге одними глазами.

— Славный какой, — задумчиво говорила Инга ему вслед. — Катя, должно быть, очень комфортно себя чувствует, постоянно ощущая рядом такую заботу… и, главное, такую необыкновенную радость, я бы даже сказала, восторг самоотдачи… Это нечасто встретишь.

Из приемника, висящего над ее головой, послышался мягкий голос помрежа Маши:

— Петр Алексеевич Сиволапов, вас просит зайти к ней в кабинет Алена Владимировна. Пожалуйста, поспешите. Ей надо срочно уехать.

Сиволапов виновато взглянул на Ингу. Она какое-то время молчала с непроницаемым выражением лица, потом сказала сухо, глядя в сторону:

— Иди. На ковер вызывают.

Хотела добавить еще что-то обидное и горькое, но сдержалась.

В этот торжественный для театра день постоянно дождливая, сумрачная погода точно снизошла до земных утех и решила принять участие в празднике. Чистый сухой воздух с откровенным целомудрием открыл взглядам прохожих много дней запеленатые влажным густым туманом голые стволы деревьев. Ярко-голубое, без единого облачка небо казалось только что умытым холодной ключевой водой — таким до восторга свежим и обновленным преподносилось оно людям. Над зданием театра, как обычно, кружили стаи голубей, но сегодня их белоснежное парение под бирюзовым куполом было особенно торжественным.

Актеры, монтировщики, реквизиторы, осветители, занятые в подготовке вечера, то и дело выскакивали во двор, чтобы еще и еще раз зарядиться той бодростью и энергетикой, которую сегодня так щедро расплескивала природа.

Юбилейный день пришелся на дежурство мадам Оболенской, и она поразила всех своей элегантной наружностью. Волосы были тщательно уложены волнами и, как заметил кто-то из актеров, напоминали головку Греты Гарбо. Из-под черного шелкового костюма воланами легчайшего шифона выглядывали белый воротничок и манжеты, и даже непременные ажурные перчатки сегодня заменили тоненькие атласные.