Я и Он - читать онлайн книгу. Автор: Альберто Моравиа cтр.№ 70

Это торжествующее заявление я попытался произнести с таинственным и многообещающим видом, точно отец, говорящий сыну: "Ты уже в том возрасте, когда я могу доверить тебе ключи от дома: на, держи и развлекайся за милую душу". Однако, судя по гробовому молчанию, с которым "он" воспринял мой посул, тот "его" нисколечко не прельстил. Хоть "он" меня и уверял, что возраст для "него" не имеет значения, перспектива установить с Мафальдой "прямой контакт", как видно, не очень-то "ему" улыбается. Желая понять, что скрывается под "его" молчанием, я настаиваю: "- Выходит, визит Флавии оказался самым настоящим уроком сублимации".

Задетый за живое, "он" наконец отзывается, точнее огрызается: "- И в чем, интересно знать, заключался этот урок? — В том, что Флавия предпочла низменному наслаждению, которое предлагал ей ты, возвышенное наслаждение, которое вытекало из отказа от самого наслаждения.

— Какое же можно испытывать наслаждение, отказываясь от наслаждения? — Наслаждение властью.

— Ну и где тут власть? — У тебя на бороде. В первую очередь это власть над тобой. А следовательно, и над остальными. Подчеркиваю: власть, а н е властность. Первая присуща "возвышенцам", вторая — "униженцам". Ты — существо властное, но именно потому, что ты такой властный, я начисто лишен всякой власти. Тебе интересно знать, в чем заключается урок Флавии? Отвечаю. Флавия поступилась своей властностью, но взамен обрела полную власть надо мной. Я же не отрекаюсь от властности, по крайней мере ты делаешь все, чтобы я не отрекся, и, естественно, теряю власть над Флавией. Коль скоро дело обстоит именно так, мне остается извлечь из моей властности хотя бы практическую пользу, иными словами, прибегнуть к твоим услугам ради чисто материальной выгоды. Вот и весь урок.

— А чисто материальной выгодой, — ехидничает "он", — попросту говоря, будет режиссура? — Попросту говоря, да. Только не надо ничего упрощать.

— Почему это? — Потому что власть начинается там, где кончается просто болтовня.

— Какое мне дело до власти? Я твердо знаю одно.

— Что? — А то, что после шести месяцев воздержания ты подсовываешь мне старуху.

— Да какая она старуха? Вполне подходящий возраст.

— Во-во. Для кладбища.

— А хоть бы и так? — отвечаю я сквозь смех. — Не ты ли постоянно убеждал меня в том, что увядающая плоть зрелой женщины способна возбуждать не меньше, чем возбуждала ее же терпкая незрелость лет тридцать — сорок назад? Говорил ты это или не говорил? — Говорил, но… — Говорил. А когда я спросил тебя: "Никак на старушек потянуло?" — что ты мне ответил, помнишь? Ты ответил: "Ну, потянуло, а что тут такого?" — Не стану отрицать: было дело. Только многое зависит от обстоятельств. Скажем, в тот вечер, когда под столом ты взял Мафальду за руку, я сразу изготовился. Тогда, в силу обстоятельств, мне захотелось Мафальду. А теперь… — А теперь? — Теперь все как-то заранее известно. Запрограммировано. Да и делается ради одной практической пользы.

— Ну и тогда, если вдуматься, тоже была своя польза — цель, которой я добивался.

— Да, но это было чем-то новеньким. А любая новизна, как тебе известно, всегда кажется бескорыстной и ненадуманной.

— Слушай, может, хватить ворчать? Я же знаю, что ты и на этот раз покажешь класс. Разве нет?" Не отвечает. Все еще дуется на меня. Надо бы дать "ему" возможность излить чувства, а в остальном — довериться "его" неотразимой, почти машинальной готовности. Молча еду дальше. В темноте на дороге ослепительно вспыхивают фары, затем гаснут, снова зажигаются и совсем рядом проносятся мимо. На десятом километре мои фары выхватывают из мрачной размытой перспективы прямой участок черного асфальта, разделенного барьером с красными полосками светоотражающей разметки; а посредине этого участка, там, где к главной дороге примыкает поперечная, — сидящую на барьере женщину. Это проститутка. Одна нога свесилась, другая согнута и уперлась в перекладину. При ярком свете мимолетном замечаю, что на ней мини-юбка; мой взгляд скользит все выше и выше, как шпага, вонзается прямо у нее меж ног — в густую тень, а может, и не тень. Все это я отмечаю про себя с холодной ясностью, затем включаю ближний свет и прогоняю прочь дорогу, красные полосы разметки, асфальт, перекладину, барьер и женщину в сумерках ночи. "Он" тут же вопит нечеловеческим голосом: "- Назад, назад, давай!" Поначалу я, признаться, решил, что на кого-то наехал или что от машины отвалилась деталь. Но вскоре сообразил: я чуть было не упустил девицу на перекладине. Всего-то навсего. Как бы то ни было, даю задний ход: сейчас не стоит "его" сердить, ведь совсем скоро, на вечере у Протти, "он" должен оказать мне известную услугу. И все же я замечаю: "- Ты что, белены объелся? Подумаешь, какая-то шлюшка.

— Нет, она не похожа на других. Ты обратил внимание, как она сидела?" Вот она. Молодая — лет двадцати. Останавливаю машину и высовываюсь из окошка, чтобы получше ее рассмотреть. Брюнетка с черными, слегка раскосыми глазами, напоминающими две бойницы. Скуластое худое лицо, узкогубый рот и резко очерченный нос. Внешне — настоящая индианка. На голове молочно-белый берет, из-под которого торчат темные блестящие волосы. Я уже слишком долго стою, чтобы уехать просто так. Ладно, думаю: поторгуюсь с ней для вида, лишь бы не выводить "его" из себя. Однако не успеваю я и рта раскрыть, как "он" грубо приказывает: "- Нечего тут ля-ля разводить. Сажай ее в тачку и жми домой.

— Совсем, что ли, того? — Сказано тебе: нечего языком трепать! Хочешь, чтобы я участвовал в твоих шашнях с Мафальдой, — подавай мне эту девку, и без разговоров. Не то — шиш! — Что значит "шиш"? — Шиш тебе, а не Мафальда.

— Погоди, погоди. Уж не собираешься ли ты… — Прикинуться в решающий момент дохляком? Именно.

— Послушай, давай рассуждать здраво: ну, сделаю я потвоему, притащу эту деваху домой — и какой от тебя потом будет прок с Мафальдой? Смех, да и только.

— Спокуха: положись на меня".

Тяжелый случай: ярко выраженная мания величия. С чего начали, к тому и пришли. Сначала наобещает с три короба, а потом расхлебывай за него. Не колеблясь отвечаю: "- Даже и не заикайся.

— Ну будет тебе вместо Мафальды шиш с прицепом.

— Да ты сам рассуди… — Ха-ха-ха: рассуди! Судить да рядить — это по твоей части. А я для другого пригожусь".

Спорить не стану: рассуждать — действительно мое право, и я незамедлительно к нему прибегаю, заявляя с твердостью: "- Меня ждет Протти. Кроме того, твоя властность тоже не безгранична. Знай: сядешь с Мафальдой в лужу — все кончено, и в первую очередь для тебя, а проколешься с этой девкой — ни от кого не убудет — ни от меня, ни от тебя. Я не собираюсь рисковать. Поэтому предлагаю тебе: сейчас я дам этой римской индианке задаток и назначу ей встречу на потом, она пойдет у нас вторым номером, после Мафальды.

— На это я могу в свою очередь ответить: даже и не заикайся.

— Но почему? — Потому что я хочу индианку. И немедленно.

— Ну уж нет.

— Ну уж да.

— Тогда вот что: ни вашим ни нашим. Я поехал. А с Мафальдой управляюсь как-нибудь без тебя.