Я и Он - читать онлайн книгу. Автор: Альберто Моравиа cтр.№ 72

— Я тебя умоляю, Рико! И это говоришь мне ты? Скажи, ты, часом, задницу во сне не застудил? — Ни задницу, ни передницу. И вообще, вот что я тебе скажу: я ненавижу подхалимов, лизоблюдов и лакеев.

Да, он актер, даже не актер, а бессловесный шут из нехитрой комедии масок или пустого фарса, угодливо готовый нацепить любую маску. Потешно разыграв роль человека, повстречавшего на людной вечеринке закадычного друга, затем роль невинного простачка, он так же деланно и жеманно изображает теперь благородный гнев: — Полегче на поворотах, сударь мой. Не забывай, где ты находишься и с кем говоришь.

— Ненавижу сводников.

— Это кто же, интересно знать, сводники? — Сутенеры.

— И где ты видишь сутенеров? — А заодно и тянулы.

— Ну и словечки.

— Тянулами, к твоему сведению, называли когда-то подручных у палачей. И называли их так потому, что они должны были в буквальном смысле оттягивать повешенных за ноги.

После такого историко-филологического экскурса Кутика полностью выпадает в осадок. Он нелепо таращит глаза сквозь толстые линзы, беззвучно хлопает ртом, как рыба, выброшенная на берег, бестолково размахивает руками и задыхается. Какое это наслаждение — быть "сверху"! С каким сладострастием я удерживаю его "внизу". Однако Кутика быстро очухивается. С неиссякаемой энергией он принимается играть новую роль, причем столь же смешно и неумело, — роль благонравного паиньки, не только покорно задравшего лапки кверху, но и готового тут же переметнуться на сторону несправедливого обидчика. С растерянным, вопросительным видом он вкрадчиво произносит: — Ну что ты на меня взъелся, Рико? Может, я чем-то обидел тебя или сделал тебе больно? Поверь, я не нарочно.

Слегка оторопев от столь неожиданного поворота, я даже не сразу нахожу что ответить. Ну и пройдоха! Как ловко перешел от обороны к атаке! Тихой сапой перевернул под самым моим носом яичницу, да так, что она и не подгорела! С досадой признаю: — Да нет, обидеть ты меня вроде не обидел.

— Извини, наверно, я чересчур резко отреагировал на твой нелестный отзыв о хеппенингах. Ей-богу, извини. Надеюсь, мы, как и прежде, останемся друзьями? Он прочно застрял "внизу", даже слишком прочно: у меня возникает подозрение, что все это сплошное притворство, а на самом деле он каким-то чудом вывернулся и забрался "наверх". Теперь он протягивает мне руку. Растерявшись, машинально жму ее. Так как же понять, кто из нас выше? Очень просто: Кутика был любовником Мафальды, и я должен подбить его на роль сводника, иначе говоря, попросить свести меня с женой Протти. Таким образом я всерьез поставлю его в "униженное" положение, и не на словах, а на деле. Вполголоса спрашиваю: — А где Протти? — Его нет.

— Вот те раз! Назвал гостей, а сам того.

— Это он любит. Сегодня утром сорвался в Париж.

— А синьора Протти? — Мафальда? Она-то дома, только раньше часа-двух обычно не показывается.

— И где она сейчас? — Поди, у себя наверху, прихорашивается.

— Как ты думаешь, могу я к ней заглянуть? — Что это ты у нее забыл? — Одна киностудия попросила меня переговорить с ней. Они хотят взять ее на роль женщины средних лет.

— Ты же знаешь, что Мафальда лет тридцать как не снимается и не собирается возвращаться в кино. Подыщи когонибудь еще.

— Ладно, от тебя все равно ничего не утаишь: понимаешь, я, как бы это сказать, увлекся Мафальдой, что ли.

— Увлекся Мафальдой? — Да, а что в этом особенного? Мафальда мне нравится.

— И ты ей тоже? — Ну, у меня есть кое-какие основания так думать.

— Допустим, только при чем здесь я? — Ты имеешь на нее некоторое влияние.

— Да с чего ты взял? — Ой-ой-ой: всем известно, что ты тоже там отметился.

— Она — жена Протти. Для меня это свято.

— Свято? — Слушай, чего ты от меня хочешь? — Я хочу, чтобы ты… извини за прямоту, но коль скоро мы друзья, скажу как есть… чтобы ты свел меня с ней.

Уф, выложил! Как-то он поведет себя после такого бесцеремонного и оскорбительного предложения. Всего лишь секундное колебание — и его шутовской инстинкт берет верх: нет, он не будет моим сводником, зато исполнит роль сводника, исполнит преувеличенно, карикатурно. Он уже вошел в роль и нашептывает мне игриво: — Свести тебя с Мафальдой? Охотно. Только как? Не думаешь же ты, что я попросту брошу тебя в ее объятия? — Давай для начала пойдем наверх, а? Здесь слишком людно. Наверху обо всем и узнаешь.

Услужливо и расторопно, как это и требуется по роли, он поднимается по лестнице. За лестничной площадкой тянется длинный, узкий, слабо освещенный коридор, наподобие гостиничного. Здесь тоже все выдержано в деревенском, отчасти иберийском стиле: терракотовый пол, резные двери, тонкие потолочные балки.

Останавливаемся и смотрим друг на друга. Мы с Кутикой одинакового роста, и увидь нас кто-нибудь в это мгновение в полумраке коридора стоящими друг против друга с заговорщическим видом, украдкой — как пить дать принял бы за персонажей классической комедии, одновременно смешных и зловещих, внешне несхожих, а в сущности одинаковых.

— Ну, здесь нас никто не видит, — произносит Кутика. — Выкладывай, что хотел.

Прежде чем ответить, спрашиваю себя, а не напрасно ли я все это затеял? Ведь я хорошо понимаю, что преспокойно обойдусь и без помощи Кутики. Я мог бы пойти к Мафальде один и наверняка был бы встречен с распростертыми объятиями. Но мне во что бы то ни стало надо подмять Кутику под себя и прочно расположиться "над" ним. В напускной задумчивости признаюсь: — Честно говоря, я пока не очень-то в этом уверен. Мафальда и вселила в меня некоторую надежду, но разве женщинам можно в чем-либо доверять? Кутика иронично усмехается и смотрит на меня снизу вверх.

— Кому ты это говоришь! Так как же мы поступим? — Вот что: неплохо бы тебе замолвить за меня словечко.

— Словечко? В каком это смысле? — Извини, наверное, я не очень ясно выразился. В общем, желательно, чтобы ты сказал Мафальде… всю правду обо мне.

— И в чем заключается эта правда? Пора, момент вполне подходящий. Слегка наклоняюсь вперед и шепчу ему на ухо: — Правда обо мне заключается в том, что я исключительно одарен природой.

Кутика снова пялится на меня сквозь линзы. Потом открывает рот и в два приема ухмыляется своей ехидной ухмылкой: — Одарен? Что значит "одарен"? — А то и значит, что природа наделила меня небывалыми половыми возможностями.

— Это и есть твоя правда? — Да.

— И ты хочешь, чтобы я рассказал о ней Мафальде? — Именно.

Очередная ухмылка. Берет меня под локоть и вполголоса, точно заправский сводник, спрашивает: — Ну хорошо, одарен. Хорошо — исключительно. А какие размеры? — Непомерные.

— Ха-ха-ха, непомерные! Как у бизона, что ли? — Нечего тут зубоскалить.

— А я вовсе и не зубоскалю, — парирует он уже серьезно. — Должен же я буду как-то расписать тебя перед Мафальдой? — Значит, ты готов оказать мне такую услугу? — Что за вопрос! Если речь идет только об этом.