– Распухло, господин, все бедро. И горячка бьет.
– Чихал я на горячку. Йурга?
– Да?
– Я забыл тебя поблагодарить…
– Не вы, господин, должны благодарить, а я. Это вы мне
жизнь спасли, меня защищая, урон понесли. А я? Что я такого сделал? Человека
раненого, без чувств, перевязал, на воз положил, не дал помереть? Обычная
штука, господин ведьмак.
– Не такая уж обычная, Йурга. Меня уже бросали… в подобных
ситуациях… Как пса…
Купец, опустив голову, помолчал.
– Оно, конечно, так, отвратный нас свет
окружает, – пробормотал он наконец. – Токмо это не повод, чтобы все
мы паршивели. Добро нам требуется. Этому меня учил мой отец, тому же я своих
сынов учу.
Ведьмак молчал, рассматривая ветви деревьев, висящие над
дорогой и перемещающиеся по мере движения телеги. Бедро рвало, но боли он не
чувствовал.
– Где мы?
– Перешли вброд речку Траву, едем по Мехунским Лесам.
Это уже не Темерия, а Содден. Вы проспали границу, когда таможники в телеге
шуровали. Ну, скажу вам, охали они, видя вас, сильно. Но старший над ними знал
вас, без задержки велел пропустить.
– Знал меня?
– Ага. Геральтом величал. Сказал так: Геральт из Ривии.
Это ваше имя?
– Мое…
– Этот таможник обещал послать кого-нито с вестью, что,
дескать, лекарь надобен. Ну я еще сунул ему то-се в лапу, чтоб не запамятовал.
– Благодарю, Йурга.
– Нет, господин ведьмак. Я же сказал, что я вас
благодарю. И не только. Я вам еще кой-чего должен. Мы уговорились… Что с вами?
Вам скверно?
– Йурга… Флакон с зеленой печаткой…
– Господин… Вы же снова… Уж как вы тогда страшно
кричали сквозь сон…
– Надо, Йурга.
– Воля ваша. Погодите, щас в чарку вылью. Ну, боги,
лекарь надобен, как шибчей, не то…
Ведьмак отвернул голову. Он слышал крики детей, играющих в
высохшем внутреннем рве, окружающем дворцовые стены. Ребят было около десятка,
и шумели они жутко, перекрикивая друг друга тонкими, возбужденными, ломкими,
переходящими в фальцет голосами. Носились по рву туда и обратно, напоминая
косяк быстрых рыбок, молниеносно и неожиданно меняющих направление, но всегда
держащихся вместе. Как обычно, вслед за шумливыми, тощими, как пугала, старшими
мальчиками бегал не поспевающий за ними, задыхающийся малец.
– Много их, – заметил ведьмак.
Мышовур, теребя бороду, кисло ухмыльнулся, пожал плечами.
– Верно. Много.
– А который из них… Который из пареньков – та
знаменитая Неожиданность?
Друид отвел глаза.
– Я не имею права, Геральт…
– Калантэ?
– Конечно. Вряд ли ты думал, что она так просто отдаст
ребенка. Ты же ее знаешь. Железная женщина. Я скажу тебе нечто такое, чего
говорить не должен, надеюсь, ты поймешь. Полагаю, ты меня не выдашь.
– Говори.
– Когда ребенок родился, это было шесть лет назад, она
вызвала меня, приказала отыскать тебя и убить.
– Ты отказался.
– Калантэ не отказывают, – серьезно сказал
Мышовур, глядя ему в глаза. – Я был готов отправиться, но тут она снова
вызвала меня. И отменила приказ, не объяснив почему. Будь осторожен, когда
станешь с ней разговаривать.
– Буду. Скажи, Мышовур, что случилось с Дани и
Паветтой?
– Они плыли из Скеллиге в Цинтру. Попали в шторм. Не
нашли даже обломков корабля. Геральт… То, что ребенка не было тогда с ними,
чертовски странное дело. Необъяснимое. Они хотели взять его с собой на корабль,
но в последний момент отказались. Никто не знает причины, Паветта никогда не
расставалась с…
– Как это Калантэ перенесла?
– А как ты думаешь?
– Понимаю.
Топоча, словно банда гоблинов, ребятишки забрались наверх и
пронеслись мимо них. Геральт заметил, что недалеко от головы мчащегося стадка
бежит развевающая светлой косой девочка, такая же худая и вопящая, как
мальчишки. С диким воем ватага снова ринулась вниз по крутому склону рва, по
крайней мере половина из них, включая девочку, съехали на ягодицах. Самый
маленький, все еще не догнавший остальных, упал, захныкал и уже внизу громко
расплакался, схватившись за разбитую коленку. Другие мальчишки окружили его,
дразня и посмеиваясь, потом помчались дальше. Девочка опустилась перед
мальчуганом, обняла, вытерла ему слезы, размазав по мордашке кровь и грязь.
– Идем, Геральт, королева ждет.
– Идем, Мышовур.
Калантэ сидела на большой, подвешенной цепями к ветке
огромной липы скамье со спинкой. Казалось, она дремлет, но этому противоречило
слабое движение ног, время от времени принуждающих качели двигаться. С
королевой были три молодые женщины. Одна сидела на траве, рядом с качелями, ее
раскинутое платье белело на зелени, как пятно снега. Две другие, неподалеку,
щебетали, осторожно раздвигая побеги малины.
– Госпожа, – склонился Мышовур.
Королева подняла голову. Геральт опустился на одно колено.
– Ведьмак, – сухо проговорила она.
Как и раньше, ее украшали изумруды, гармонировавшие с
зеленым платьем. И цветом глаз. Как и раньше, она носила узкий золотой ободок
на пепельно-серых волосах. Но руки, которые он помнил белыми и тонкими, были
уже не так тонки. Королева пополнела.
– Приветствую тебя, Калантэ из Цинтры.
– Приветствую тебя, Геральт из Ривии. Встань. Я ожидала
тебя. Мышовур, друг, проводи девушек в замок.
– Слушаюсь, королева.
Они остались одни.
– Шесть лет, – проговорила Калантэ, не
улыбаясь. – Ты поразительно пунктуален, ведьмак.
Он не ответил.
– Бывали минуты, что я говорю, бывали годы, когда я
тешила себя надеждой, что ты забудешь. Или иные причины помешают тебе приехать.
Нет, несчастья в принципе я тебе не желала, но все же должна была учитывать не
очень-то безопасный характер твоей профессии. Говорят, смерть идет за тобою
следом, Геральт из Ривии, но ты никогда не оглядываешься. А потом… Когда Паветта…
Ты уже знаешь?
– Знаю, – Геральт склонил голову, – и
сочувствую от всей души.