Чужая луна - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Болгарин cтр.№ 14

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Чужая луна | Автор книги - Игорь Болгарин

Cтраница 14
читать онлайн книги бесплатно

Когда дверь за Пантелеем закрылась, Слащёв сказал:

— А и правда, что ж это мы?

— Я думала об этом, — Нина подняла глаза на Слащёва. — Хотела такое, что б тебе понравилось. Может, Софья? Или Стефания? Так мою маму звали.

— Ты русские имена вспоминай. Наша дочь — россиянка.

— Ну, Елизавета или Екатерина?

— Ага. Еще Анна. Тебя все больше царские имена нравятся. Или уж какие-то совсем нерусские: Стефания, — начал сердиться Слащёв. — Ты мне хоть одно простое русское имя назови!

— Авдотья! — с вызовом сказала Нина.

— Авдотья? А что, ничего имя. Вполне. А уменьшительное? Ну, как ее сейчас, такую манипуську, будем звать?

— Авдуня, Авдушечка, Дуня.

— Дуня — это Евдокия. Нет, не то! — Слащёв пару раз прошелся по каюте, подошел к колыбельке, отогнул край одеяльца, улыбнулся ей, спросил: — Не спишь… Маруська?

Девочка тихо пискнула.

— Отзывается, — радостно сказал Слащёв. — Ты слышала, Нина? На Маруську отзывалась. Может, и вправду?..

— Ну, Яша! Неужели ничего лучшего не можешь придумать? Маруся! — возмутилась Нина. — У нас вечно пьяная дворничиха была Маруся.

— А у меня бабка была Маруся. Хорошая. Я ее очень любил. Она мне свой лорнет подарила. Я из него потом подзорную трубу сделал, — и потеплевшим голосом произнес: — Баба Маруся. Мария Иосифовна. А можно еще Марья, Маша.

— Я хотела красивое имя.

— Дурная ты, Нинка! Человек красит имя, а не наоборот.

— Да! Но Маруся? — не соглашалась Нина. — Такого и в святцах, наверное, нет.

— Обязательно есть! Как же! — упрямо сказал Слащёв: — Ма-руся! Ты только вслушайся! Ма-руся! Мама Руси! Придумай имя лучше! То-то же! — и Слащёв снова заглянул в колыбельку: — Маруська! Скажи своей дурной мамке, что тебе нравится!.. Слышишь? Молчит! Значит, согласна!

Слащёв стал надевать свой парадный генеральский мундир.

— Ты куда? — спросила Нина.

— К капитану. У него там, в вахтенном журнале, записано, что такого-то числа на борту «Твери» во время перехода из Севастополя в Константинополь у генерала Слащёва и ординарца, юнкера Нечволодовой, родился ребенок женского полу. Пусть имя проставит — Маруся.

— Мария! — настойчиво поправила его Нина. — Как в святцах.

— Пусть будет Мария, — неохотно согласился Слащёв.

— Ну, и зачем это? Кому это интересно?

— Дремучая ты, Нинка. Это же первый Маруськин документ. Их еще много у нее будет. А этот — первый: «метрическая запись». Самый главный документ.

И Слащёв вышел. Вскоре в каюту вошла Авдотья:

— Ну, як тут моя кнопочка? — спросила она.

— Уже не кнопочка. Марусей величают.

— Маруся? — переспросила Авдотья. — А я думала, вы ей якось панскэ придумаете. Маруся! Красиве имя, — и она стала расстегивать жакет.

Глава пятая

Адмирал Дюмениль оказался прав: около полудня «Генерал Корнилов» вошел в Босфор. В самом устье к нему подскочил небольшой юркий катер и на борт, тяжело отдуваясь, поднялся грузный турок — лоцман. Он учтиво поздоровался с капитаном и при этом прознес несколько слов:

— Руссики: Карашо. Добри ден.

Капитан с некоторым сомнением оглядел лоцмана, скорее сам себе, чем ему, сказал:

— Ну, и как мы с тобой, друг сердечный, поведем крейсер?

— Друг, карашо, — удовлетворенно кивнул лоцман и неожиданно спросил на чистом английском: — На каком языке капитан предпочитает общаться? На английском, французском?

— Пожалуй, на английском, — принял предложение лоцмана капитан.

— В таком случае тихо вперед! — приказал лоцман. — Следуйте строго за катером и больше придерживайтесь правого берега.

Босфор был остаточно узкий для крейсера, но капитан вспомнил о том, что и через него, и через Дарданеллы совсем недавно без особых трудностей проходили суда и более крупные, такие, к примеру, как российские линкоры «Святой Пантелеймон» и «Императрица Екатерина».

Они плыли мимо отдельно стоящих на обоих берегах скромных беленьких домиков. Большей частью они были сложены из мастного известняка. Между ними можно было заметить и совсем бедные хибарки, сколоченные из досок и фанеры. По улицам неторопливо ходили люди, двигались пароконные телеги, реже их надрывно тянули маленькие ослики. На берегу, у самого обреза воды, игрались дети.

Чужая жизнь, до краев заполненная осенними хлопотами, была так понятна недавним крестьянам, за годы войны истосковавшимся по такой неспешной мирной работе.

— Просо, что ли, убирают?

— Какое просо! Кукурузу на корм. Второй урожай. У нас, гляди, она повыше.

— Обыкновенное дело. Дождей кот наплакал. Считай, почти что Африка.

— У нас косят в августе, когда стебель сочнее, слаще.

— У их все по-другому. Даже месяц, и тот чужой.

Чем дольше плыл «Генерал Корнилов» по Босфору, тем больше, скученнее становились селения. Потом они как-то незаметно и вовсе слились в один сплошной город с красивыми домами, белоснежными дворцами с византийскими куполами-полушариями. И повсюду, насколько хватал глаз, тонкими свечками возвышались минареты.

— Константинополь, — сказал лоцман. — Он же Истамбул.

— Когда-то наши давние предки называли его Цареградом, — вспомнил капитан.

— Это было очень давно. Но славяне оставили здесь по себе замечательную память, — лоцман указал вдаль. — Смотрите туда! Видите белый купол? Знаменитая Айя-София. Когда-то христианская церковь Святой Софии, теперь она радует своей красотой сердца турок.

Солдаты, скопившиеся у бортов крейсера, тоже с восторгом глядели на диковинный город.

— Господи, куда нас занесло! — тоскливо вздохнул кто-то из них.

Было обеденное время, и город настойчиво обозначал себя самыми различными звуками: заунывным пением муэдзинов и квакающими клаксонами автомобилей, басовитыми гудками океанских лайнеров и пронзительными перекличками буксиров, нетерпеливыми голосами портовых докеров и надрывными воплями торговцев воды и кофе. Все это сливалось в один равномерный и тревожный гул.

По улицам сплошным потоком двигались люди, видны были только людские головы, эдакий заводской конвейер, плывущий в одну и другую сторону. Иногда на перекрестках эти потоки смешивались, но тут же восстанавливали свои порядки.

Затем город стал постепенно удаляться. Лоцманский катер стал отворачивать к левой, азиатской стороне берега, к дачным пригородам Константинополя. При этом он издавал частые резкие гудки, предупреждая бесчисленные парусники, шхуны, фелюги об опасности и расчищая путь для крейсера.

«Генерал Корнилов» какое-то время двигался мимо стоящих на якорях мрачных английских и французских дредноутов. Свободные от вахты матросы высыпали на палубы, рассматривая русский крейсер. О событиях в России они были наслышаны и сейчас стали свидетелями последнего акта русской трагедии.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию