Ее я - читать онлайн книгу. Автор: Реза Амир-Хани cтр.№ 41

…Так о чем я говорил? На кладбище гроб занесли в специальное помещение для обмываний. Дед и многие другие вошли туда, однако Муса-мясник, Мешхеди Рахман и еще несколько родственников окружили меня и не пустили внутрь. А я очень хотел в последний раз взглянуть на тело отца, его смерть была загадочной… Но не пустили. Мешхеди Рахман, думая, что я еще совсем ребенок, пудрил мне мозги:

– Маленький хозяин! Вон, посмотри, сколько народу собралось проводить твоего отца! Никто таких многолюдных похорон и не помнит. Они надолго останутся у людей в памяти!

Немат – наездник быков тоже приложил свою тяжелую руку к тому, чтобы утешить меня:

– С сегодняшнего дня жеребец будет только твой и ничей больше. Я сам буду скрести и чистить его для тебя…

Мешхеди Рахман одернул его: «Ведь жеребец пал вчера! Забыл, что ли? Что за утешение получилось?!» А Муса встал передо мной на колени и двумя руками взял мое лицо:

– Успокойся, Али-джан! И я, и все мясники Тегерана, мы – слуги твои. Мы душою с тобой. Твоему отцу мы стольким обязаны, столько он благодеяний совершил, такой щедрый, такой скромный, такой влюбленной души человек, такой…

Мешхеди Рахман вставил свое слово:

– Вот молодец! Такой прекрасный был… Мы кольцо вокруг тебя не разомкнем, Али, ты понял?

Я кивнул, хотя и не совсем его понял… Когда тело закончили обмывать, первым, кто вышел оттуда, был Карим. Подойдя ко мне, он шепнул на ухо:

– Али-джан! Тело твоего отца все целое. Целое и невредимое.

Я кивнул. Разве оно должно быть не целым?!

– Да помилует его Аллах! Как древний герой, такая фигура… А какая грудь волосатая – волосы на ней как лес целый…

Я выразительно посмотрел на него, и он понял, что зарапортовался. И забормотал:

– Я что хотел сказать: тело его не совсем целое и невредимое. Не хватает одного пальца…

– Пальца?!

– Да, длинного, который рядом с большим, он отрезан.

– Указательный?

– Да! На правой руке указательный палец отрезан.

Моджтаба, который тоже вышел из помещения для обмываний, подтвердил:

– Не принято говорить о таком, но Карим прав. Али! Отца твоего убило правительство…

Я даже не знал, что ответить.

Муса-мясник много позже, по пьяной лавочке, опрокинув чекушку, рассказывал своему молодому другу, а точнее говоря, собутыльнику, то есть Кариму, сидя в саду Гольхак: «Лучше бы я был на его месте… Мать твою!.. Они хотели его замучить до смерти. Рубили его большим мясницким или кухонным ножом, чтобы больнее сделать. Говорят: мы сейчас тебя разрубим по частям, начнем с пальца… Потому что палец, душа моя Карим, это больно, когда отрубают… Я ведь мясник. Рубили большим ножом причем на доске или чурбаке, потому что кость была хорошо обрублена, слава Аллаху, нож острый оказался… Тупым было бы гораздо хуже. Сказали, не отдашь грузовики, замучаем до смерти, под пыткой умрешь. Им нужны были все пятнадцать грузовиков, поэтому, чтобы напугать его, они начали с пальца, но он, спаси его Аллах, не покорился. Потому и убили. Убили мышьяком – яд такой. Сначала делает твой мозг тупым. Тупым-тупым! Карим… Али вино пьет? Нет! Если бы пил – не подумай только, что я тебя хаю, – он пил бы с Мешхеди… Но он вина не принимает, и отец его такой же был… Да помилуй его Аллах. Ты помнишь похороны его, Карим? Ты мальчиком был. И у него палец был отрезан. Если бы я был на его месте… Мать твою! Они хотели его замучить. И рубили большим мясницким ножом… Я уже тебе это говорил? Когда?! Значит, я по второму кругу пошел! Недавно я такой стал: как выпью, повторяю по несколько раз. От тебя голова у меня кружится…»

…Такая история. Но однажды в школе мы сидели втроем на последней парте, и Моджтаба сказал мне: «Али! Твоего отца убило правительство. Об этом не распространяются, но ясно, что это дело рук властей. Да помилует их Аллах, но это ясно по отсутствию пальца. Если бы можно было им как-то отомстить…»

Но Эззати что выкинул! Он приходил на все поминки – приходил первым и уходил последним, словно официальный представитель! Порой он стоял у дверей Сахарной мечети, сняв шапку, и почтительно встречал самых важных гостей, в особенности государственных чиновников, чтобы проводить их внутрь. Например, его высокоблагородие Кавама вошел в мечеть и, не обращая внимания на проповедника на минбаре, призвал всех к вниманию и произнес краткую молитву. Словно он является распорядителем траура. Даже траурную черную повязку надел на рукав! На свое смехотворное синее платье! И на поминках так сказал дедушке: «Некое лицо, пользующееся дурной репутацией, хочет распространить порочащие слухи… Оно утверждает, что в смерти вашего сына виновно правительство. Аллах свидетель, это ложь. Никогда такого не бывало. На самом деле я не должен говорить, но есть секретный рапорт. Видел у господина пристава в участке. Покойный в Баку купил у одного еврея перстень с ценным бриллиантом. Старинный бриллиант, дорогой. За ним и охотились грабители. Схватив покойного, да помилует его Аллах, они обнаружили, что перстень не снять с пальца. Поэтому недалеко от казарм казачьей дивизии отрезали палец. Аллах свидетель, зачем казакам пятнадцать, ну пусть даже десять грузовиков? И если бы им нужны были грузовики, покойного взяли бы в заложники, потом отпустили…»

Еще одну историю сочинил Каджар. Это была история того же разряда, что и та, согласно которой я напал на него с целью убийства. Мы с Каримом видели его в Дарбанде, это было еще до конца второй декады шахривара [46] или около того. И вот что он рассказывал: «Слава Аллаху, дела правительства никогда не делаются без учета. Конечно, Пехлеви – это не Каджары, но все-таки это власть. Фаттахи распустили слух, что якобы правительство убило отца Али. А зачем правительству убивать людей? Говорят, ради пятнадцати грузовиков! Во-первых, пятнадцати у него никогда не было, было пять или шесть. Может, еще меньше. Но они же сами продали эти грузовики правительству, причем за хорошую цену! А потом сын Хадж-Фаттаха, отец Али, отрекся от сделки, якобы ему не заплатили, да обманули его… Не пожелал выполнить обязательств, но ведь государство же – это не мы, простые люди. Правительство все фиксирует. Вот они пришли к нему с договором, он был в Казвине в это время. Почему именно там?.. Аллах ведает. В старину сказали бы: этот человек неблагонадежен. Как бы то ни было, ему предъявили бумагу в Казвине, а почему – это к нашему рассказу не относится. Вот срок выполнения, должны соблюдать. Приложите палец внизу договора. Он думал, что, как во времена своего отца, Хадж-Фаттаха, сможет заниматься черными делами: сахар из Баку, из Кербелы, из… Это слыханное ли дело? Отказался. Аллах свидетель, я ничего не знаю и не подписывал. А как вы знаете, у государства все учитывается. Казакам это не понравилось. Как бы то ни было, они ели хлеб Каджаров, и мы в их хлебницу не заглядываем. Казак говорит, у нас к тебе нет претензий, нам нужен твой палец, чтобы приложить его внизу договора вместо подписи. Ну и отрезали палец… Но вот… но вот убийство его к государству и к этому делу не имеет никакого отношения. Он умер через несколько дней сам, а отчего – неясно: от болезни, удара, сифилиса, черта в стуле…»