Спаси меня, мой талисман! - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Шатрова cтр.№ 31

– Кувшин с питьем шкурами накрыт, – не оборачиваясь, произнесла Недвига.

Она погоняла свою холеную кобылку легко и неторопливо. Спереди, сзади и по бокам так же не спеша ехали другие повозки. Изредка проносились мимо воины на низкорослых, но быстроногих конях, обдавая женщин горячим ветром, поднимая клубы серой пыли.

Один раз к Недвигиной повозке подъехал воин лет тридцати, обвешанный дорогим добротным оружием: саблей, ножами, топориком. Он пронзительно холодно посмотрел на женщин и, ничего не сказав, умчался вперед.

– Вот он, Баян, – сообщила Недвига.

Белава не успела толком разглядеть хозяина, но все же отметила, что он не показался ей свирепым человеком.

– Баян – это сказатель былин?

Недвига рассмеялась:

– Нет, таким достоинством он не обладает. «Баян» – значит «богатый».

Вокруг царило унылое однообразие, и не за что глазу зацепиться. Белава загрустила. Вспомнила родную весь, прохладный темный лес, душистые поляны и луга, воды Псела омывающие.

– Вообще-то в степи много благодатных мест, – снова угадала ее мысли Недвига. – Здесь пастбища пригодны для подножного корма и зимой, и летом. А особенно хорошо в Подонье, возле Саркела. Там и луга, и поля, и пашни. Там такие вкусные яблоки и ягоды растут, что тебе и не снились. И красота земная не хуже, чем у вас в северянских весях. Только теснят печенегов угры и хазары – для безбедного житья всем почему-то земель не хватает.

Несколько дней они тряслись по степи, останавливаясь на ночлег около ручьев, речек и озер.

Печенежские кони, быстрые и выносливые, статные и крепкие, легко переносили переход. Белаву, привыкшую не замечать рабочих лошадок у себя на родине, удивляла непомерная любовь к ним воинов-степняков. За конями ухаживали, их холили и берегли как великое сокровище. Чем больше сбруя сверкала и переливалась всевозможными украшениями, тем убедительнее считалась любовь хозяина.

Печенежский отряд мирно продвигался на полудень [37] , и ничто, кроме оружия, не напоминало о воинственности и жестокости степняков.

Наконец изматывающий силы переход завершился. Вдалеке показались странные круглые домики – вежи, сбившиеся в кучу посреди бескрайних просторов. Рядом с ними паслись стада скота и табуны лошадей.

Едва отряд приблизился к стану, из войлочных веж высыпал народ. Прибывших встречали радостными улыбками и приветствовали веселыми криками. Босоногие полураздетые ребятишки от избытка чувств чуть ли не бросались под ноги коням, но никто не останавливал их и не ругал.

Отряд спешился. Печенеги разбрелись по своим вежам. Местные простоволосые и босые рабы боязливо приближались к повозкам с пленными, с надеждой выискивали знакомых и, не находя их, огорченно отходили.

Вновь прибывшие пленные выглядели больными, хилыми, изможденными и безжизненными после длительного путешествия под знойным солнцем. Лица их покраснели. Кожа облезла и шелушилась. Всю дорогу пленные скученно сидели в тесноте, связанные одной веревкой. Их развязывали только утром и вечером, чтобы справить нужду, пройтись, разминая затекшие ноги, и поесть. Такие послабления давались не из чувства сострадания, просто преждевременная смерть пленников не входила в планы кочевников, жаждущих получить немалую прибыль.

Белава в который уже раз вознесла благодарность Роду и Макоши за то, что они пожалели ее и облегчили дорогу. Хворь Кутая помешала ему загрузить повозку награбленным добром, поэтому она перенесла изнурительный путь не со всеми вместе, а отдельно.

По прибытии в стан про Белаву будто забыли. Недвига куда-то сразу исчезла. Не показывался и хозяин Баян. Белава слезла с повозки, присела возле нее в тенек, с удовольствием вытянула ноги.

Стан, встретив отряд с добычей, вернулся к обыденной жизни. Мужчины, как обычно, занялись лошадьми. Некоторые осматривали оружие, устраняя неисправности. Возле них вертелась счастливая ребятня, наконец-то дождавшаяся возвращения воинов из похода. Женщины возились у костров, готовили еду, мыли утварь, шили, штопали, стирали. Тяжелую работу выполняли в основном немногочисленные рабы, безропотно подчиняясь любому распоряжению хозяев. Впрочем, печенеги попусту их не задевали и ненужным трудом не обременяли.

Недвига все не появлялась. Белава загрустила, не зная, куда себя деть от безделья и неопределенности.

Неожиданно в стане поднялся переполох. Степняки поспешно побросали свои дела, тревожно переговариваясь, двинулись к одной из веж. Белава тоже поднялась и, влекомая любопытством, прошла следом за всеми.

Близко подойдя к плотной толпе, окружившей вход в вежу, Белава прислушалась к каркающим голосам. Рядом с ней остановилась светловолосая молодая женщина. Она внимательно посмотрела на Белаву и вдруг спросила на славянском языке, но с отличным от северянского выговором:

– Ты новенькая рабыня?

– Нет, – удивилась Белава, – я из плененных.

Она была не прочь поболтать с незнакомкой, но та, услышав ответ, равнодушно отвернулась.

– А что случилось? – не отставала Белава, игнорируя пренебрежительное отношение.

– Вождь умирает, – не оборачиваясь, пояснила женщина. – В его веже сейчас собрались все старейшины, жена и дети: слушают последнюю его волю…

Полог откинулся, в проеме вежи появился Баян, посмотрел на толпу соплеменников мрачным взором. Люди заволновались. Баян поднял руку, призывая к спокойствию. Все замерли в напряженном молчании. Мужчина что-то выкрикнул на тарабарском языке и скрылся в веже, опустив за собой полог. Печенеги немного постояли, возбужденно переговариваясь, и потихоньку стали расходиться.

– Что он сказал? – спросила Белава.

– Вождь умер, – ответила славянка и пошла прочь, шепча про себя неразборчивые слова.

Белава вернулась к повозке. Вскоре подошла Недвига.

– Ох, чуяло мое сердце недоброе, – запричитала она с ходу, устало приваливаясь рядом с падчерицей к колесу повозки. – Хозяин велел мне идти с ним в царство мертвых.

– Как? – похолодела Белава, успевшая за время дороги привязаться к мачехе как к подруге.

– Да кто ж знает, может, обычай у них такой, хотя при мне ни одной жены покойники за собой не тащили. Но Кутай так захотел, изверг, душегуб. Пожелал на том свете при женщинах своих быть. Воля умирающего – закон. Не выполнить нельзя. Обидится, будет роду вредить.

Белава слышала, что раньше такой обычай был и у северян. Но в последнее время женское население стало сокращаться. Женщины умирали от родов, их угоняли в полон то болгары, то мадьяры, то хазары и прочие бесчисленные степные племена, нередко появлявшиеся на северянской окраине. Нет женщин – нет детей. Постепенно обычай сжигать жен у простых людей сошел на нет. Иногда какая-нибудь старуха желала отправиться за своим стариком в мир иной, оставляя на земле тяжелую жизнь и невзгоды. Бывало, и молодая жена предавала себя огню, не представляя будущего без любимого человека. Но все это делалось добровольно, никто насильно умирать не заставлял.