Мария, княгиня Ростовская - читать онлайн книгу. Автор: Павел Комарницкий cтр.№ 103

— Сейчас, сейчас… Да погоди, животина…

Ирина Львовна, мурлыча, толкалась головой в подмышку Савватию. Она сильно растолстела за последнее время. В обширных кладовых княжьего терема не было ни зёрнышка, и даже репа была на исходе. Так что пергаменты библиотеки, извлечённые из чулана и водружённые обратно на полки, манили мышиную братию неудержимо, и немало отчаянных мышиных смельчаков каждый день гибло в острых когтях пожилой, но всё ещё ловкой кошки.

— Будешь? — отче Савватий предложил кошке кусочек сала, по размерам вполне подходящий для мышеловки. Ирина Львовна с сожалением поглядела на худую, перекошенную фигуру книжника, спрыгнула со стола и спустя несколько секунд вернулась, держа в зубах ещё трепыхающуюся мышь. Коротко мявкнув, кошка положила её рядом с кусочком сала, припасённым Савватием на ужин — мышь заметно превосходила размерами скудный припас.

— Понял, спасибо, — улыбнулся Савватий. — Давай так: сало мне, а мышь тебе. Угу?

Кошка не возражала. Взяв в зубы добычу, спрыгнула со стола, дабы не мешать трапезе библиотекаря-летописца. Разумеется, кошка считала нежелание есть мышей признаком дремучей дикости, но что взять с человека? Все они такие…

Книжник улыбнулся — милое, родное существо. Ирина Львовна, пожалуй, больше всех обрадовалась чудесному возвращению хозяина. Теперь она была с ним почти неразлучна, спала в ногах и на груди, отчего страшные шрамы, оставшиеся от калёного железа на ногах и рёбрах, ныли гораздо меньше, и Савватий мог спокойно заснуть.

Савватий вздохнул и начал неспешно пережёвывать ломоть хлеба, переслоив его полосками тонко нарезанного сала. Ещё в наличии имелась крупная луковица. Немало, прямо скажем. У очень многих горожан теперь нет и этого — одна квашеная капуста да вялой репы немного…

На столе перед книжником были разложены письма, готовые к отправке. Три письма на тонкой бумаге, для голубиной почты, и ещё два солидных пергамента, со шнурками и свинцовыми печатями. Да, бедная княгиня Мария Михайловна… Даже времени предаться скорби нет у неё…

А и хорошо, что нет, подумал Савватий. В горячке неотложных, скопом навалившихся дел перегорит, ослабнет лютая безнадёжная тоска. Неправда, что время лечит — нет такого свойства у времени. Остаются навсегда страшные рубцы на теле ли, на душе. И не вырастет отрубленная рука, и не вернётся домой погибший… Нет, время не лечит, разумеется. Но, подобно крепкому маковому отвару, утишает боль. И за то ему спасибо. Надо только набраться терпения и выдержать первую, самую жгучую горечь. Время любит терпеливых, вот что.

Покончив с ужином, Савватий вздохнул.

— Ну что, Ирина Львовна, с письмами справились мы. Займёмся теперь летописанием.

Кошка мявкнула, коротким точным движением перевернула лист пергамента в большой книге-летописи, куда Савватий заносил теперь всё, скрупулёзно и ежедневно.

— Да погоди ты, животная, я ещё на той странице не дописал! — книжник перевернул страницу обратно. Ирина Львовна пренебрежительно фыркнула. При всём своём уважении и даже, прямо скажем, любви к отцу Савватию она никак не могла смириться с его неповоротливостью. И это летописец… Что бы он делал, не переворачивай за него страницы старая, мудрая кошка?..

Влажный весенний ветер щекотал ноздри, забираясь под одежду, холодил кожу. С высоты сторожевой башни вся округа была как на ладони — поля, луга и перелески, уже освободившиеся от снега, бурым квором рассилались окрест. И на всём этом пространстве раскинулся громадный стан вражеской орды.

— Да что же это… Не уходят они, Ждан Годинович. Неужто до лета стоять тут будут?

Воевода Ждан с сожалением поглядел на мальчика. Эх, мал ведь совсем… Девятый год только. Смышлён не по годам, какой бы правитель Козельску вырос через десяток лет…

— Не до лета, княже. Ждут они, покуда лёд стает, твоими стараниями намороженный.

Князь Василько Козельский прикусил губу. Толстый ледяной панцирь под лучами апрельского солнца таял стремительно. Ещё неделя, и всё.

— Может, зря мы его тогда, посла-то поганых… А?

Воевода ухмыльнулся.

— Не кори себя, Василько. Или надобно было врата им открыть?

Мальчик помолчал, явно не решаясь задать вопрос.

— Спросить чего хочешь, так спроси, княже.

— Что ж, и спрошу, — мальчик прямо взглянул в глаза воеводе. — Выстоим мы, Ждан Годинович?

Воевода медленно покачал головой.

— Нет, княже.

— Готовить лестницы. Много лестниц. Китайцам вести обстрел днём и ночью. У кого в котле будет хоть горсть крупы — ответит. Весь хлеб коням! Сено найти хоть из-под земли. Всё!

Бату-хан еле сдерживал подступавшее бешенство. Крохотный урусский городок оказался настоящей рыбьей костью, застрявшей поперёк горла. Правы старики: рыба — негодная еда для монгола. Чего стоило проехать мимо этого городишки!

И, разумеется, прав старый Сыбудай. Теперь этот город НЕЛЬЗЯ не взять. Нет, в принципе можно отдать приказ, и назавтра огромная орда свернёт свои шатры и юрты. Только для него, Бату-хана это будет означать скорый и неминуемый конец.

Молодой монгол поёжился. Уж он-то хорошо знал эти вещи. Ему поклоняются, за ним идут в огонь только до той поры, пока чувствуют силу. Стоит дать слабину…

Будто наяву встало перед глазами видение. Глубокая ночь, все спят, и только охранные нукеры, стоящие в ночном дозоре, неторопливо прохаживаются вокруг шатра Повелителя, охраняя его покой…

Залп множества луков разом скашивает часовых, так и не увидавших врагов. Они выскальзывают из темноты бесшумно, как змеи, врываются в шатёр. У входа всегда дежурят самые умелые и могучие нукеры, но разве можно отбиться, если нападающих вдесятеро больше?

Визжат проснувшиеся женщины, орут рабы, мелькают в свете масляных светильников перекошенные лица, короткими молниями вспыхивают клинки. Бату хватает свой роскошный меч, выдёргивает из ножен, но что толку…

А может, всё будет проще. Щепотка порошка, подсыпанная в еду, и вот уже резь в животе не даёт вздохнуть, темнеет в глазах…

Бату-хан судорожно вздохнул Тряхнул головой, отгоняя видение. Нет, он возьмёт этот проклятый Козельск. Обязательно. И уже скоро.

— … Нельзя медлить, княже! Пахать да сеять вот-вот, да покуда коней перегоним… Да ведь им-то ещё отдохнуть, откормиться перед пахотой надобно.

Князь Михаил хмыкал, кивал головой, слушая купцов. Надо же, Маришка всерьёз торговыми делами занялась… Кто бы мог подумать, что такая деловая будет княгиня ростовская.

Михаил Всеволодович ещё раз перечёл письмо, полученное от Марии. Дочь просила оказать всяческое содействие людям её в закупке знаменитых тяжеловозов черниговской породы, годных к тяжкой крестьянской работе. Часть оплаты серебром и мехами ростовцы привезли с собой, остальное же Мария просила отца дать в долг, обещая вернуть вскоре с процентами.