Тени в переулке - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Хруцкий cтр.№ 9

А когда настал тот самый день, то мы не видели людей, а только их силуэты, ростовые, поясные, по плечи…

И били по ним так же точно, как на стрельбище.

Но это я понял значительно позже.

Посредник далеко, на правом фланге. У меня три короткие очереди по три патрона в каждой. Ловлю в прорезь первую мишень.

Та-та-та.

Мишень разворачивается.

Вторая.

Третья.

– Посредник, – шепчет второй номер.

– К пулемету, – командую наводчику, а сам прижимаюсь глазом к артоскопу.

– Зачем артоскоп? – строго спрашивает майор.

– Пулемет новый, получили два дня назад, проверяю работу наводчика, товарищ майор.

– Молодец.

Он что-то записывает в книжку. Мы отстрелялись. Проверили наличие патронов. Все в порядке.

– Становись! Бегом, марш! Я не говорю ребятам, что осталось не больше десяти километров, чтобы не расслаблялись.

Мы бежим, идем быстрым шагом, снова бежим. Вот он, самый последний километр.

– Взвод, бегом! Они бегут из последних сил, тяжело дышат, но все равно сбиваются в кучу. Строй скомкан. Теперь не до него. Главное – результат.

Вот они, ворота.

Мы вбегаем в них кучно, плечом к плечу.

Чуть поодаль нас ждет начальство.

– Взвод! – командую я. – Подравняйсь!

Из кучи людей возникает подобие строя. Я иду докладывать заму по боевой подготовке.

– Молодец, – говорит он, – до отбоя свободен.

Я поднимаюсь к себе в роту. Дежурный принимает у меня оружие.

– Ну и грязный же ты.

Отправляюсь в роту обслуживания к Сашке. Его дневальный отпирает мне душ. Я тру обмундирование намыленной щеткой. Течет грязная вода. Я продолжаю полоскать и снова тереть щеткой форму, пока она не становится чистой.

Потом чищу сапоги и моюсь сам. Усталость берет свое, и на лавочке под теплыми струями я засыпаю.

И сон мой, звенящий и зыбкий, как вода, льющаяся на меня, переносит меня в Гагры, на набережную. Я иду с Мариной, солнце, магнолии, а в огромном репродукторе женский голос поет:

О море в Гаграх,

А пальмы в Гаграх…

И музыка все громче и громче. Я открываю глаза. Передо мной сидит Сашка, а рядом радиола поет модную в те времена песню.

Через два дня Сашка демобилизуется. Дома его ждет мать, вагоновожатая в трамвайном парке, и две сестрички. Их надо ставить на ноги. А без мужской руки дом сирота.

Мы ужинаем с ним. Форма моя высохла. Одеваюсь, иду в роту.

От здания штаба мне навстречу идет трубач, который должен трубить отбой.

На рассвете он сыграет «подъем», и начнется новый день апреля 1953 года.

Я больше не встречал длинноволосого музыканта, потому что уехал с улицы Москвина. Живу я сейчас совсем в другом месте, и из окна виден скучный холодный двор.

Но иногда ночью я просыпаюсь и смотрю в окно, и исчезают машины, чахлые деревья, металлическая ограда. И снова передо мной квадрат плаца. И горнист выходит на середину. Вот сейчас он споет «подъем», и я перенесусь из этой глупой и суетной обыденности обратно в армейскую молодость, потому что прошли годы и я понял, что по-настоящему счастлив был только там и все лучшее, что у меня есть, мне дала армия.

Я жду и смотрю во двор.

Ночь кончается, а горнист не приходит.

Память – книга с вырванными страницами…

Когда начинаешь листать ее, то не можешь восстановить течение некоторых событий, лица людей, которых встречал, поступки и разговоры. Как ни странно, ярко и подробно помнятся только горькие страницы.

Но вместе с ними я до мельчайших деталей восстанавливаю две главы из этой книги – военное детство и армейскую службу.

Помню, как сегодня, пот марш-бросков, преодоленный страх парашютных прыжков, пороховой запах стрельбищ.

Военное детство сделало нас, пацанов, взрослыми. Много чего насмотрелись мы за эти годы. Научились давать отпор, несмотря на разницу сил. Научились пересиливать боль. Научились командно драться с тишинской шпаной. Научились не бояться ни ножей, ни кастетов, а если подпирало – пускать в ход самодельные клинки.

Все драки начинались у входа в кинотеатр «Смена» и заканчивались в ближайшей подворотне. Кино и книги были нашей отдушиной, нашей единственной радостью. Конечно, мы любили фильмы про войну. Радостно орали, когда на экране наши подтянутые пехотинцы мощным штыковым ударом опрокидывали немцев. Но было еще два культовых фильма, которые мы могли смотреть бесконечно: «Вратарь» и «Боксеры». Последний был совсем новым, его сняли на Одесской киностудии перед самой войной.

Десятки раз мы болели за наших чемпионов, которых играли артисты Доронин и Сагал, но больше всех нам нравился их противник – буржуазный чемпион Шарль Лампье, которого играл Константин Градополов.

Тогда было два легендарных человека – Константин Градополов и его ученик, абсолютный чемпион СССР по боксу Николай Королев.

Если бы все истории, которые о них рассказывали пацаны в вечерних затемненных подъездах, можно было бы собрать и записать, то получилась бы потрясающая книга дворового эпического фольклора.

Я хорошо помню анекдот, пользовавшийся успехом в нашем дворе. Он был созвучен той криминальной эпохе.

«Приходит в ресторан Николай Королев, снимает кожаное пальто, отдает швейцару. А тот ему говорит:

– Николай Федорович, пальто хорошее, его украсть могут.

Королев пишет записку и вешает ее на пальто: «Попробуй укради. Чемпион по боксу Королев».

Поел наш герой, приходит в раздевалку, а пальто нет, зато висит другая записка: «Попробуй догони. Чемпион по бегу Знаменский».

Конечно, анекдот наивный и не очень смешной для нас нынешних. Но главное в другом. Стать героем анекдота мог только весьма знаменитый и прославленный человек.

Но вернемся в далекий сорок четвертый. Были весенние каникулы, ко мне прибежал мой дружок Игорь и сообщил сногсшибательную новость: в клубе имени Зуева в пять часов показывают фильм «Боксеры». Это уже было руководством к действию, но главное заключалось в том, что после кино будет выступать сам Градополов.

В клубе у нас все было схвачено. Контролером работала моя двоюродная тетка Аня. Вполне естественно, что мы попали на это мероприятие.

После фильма мы так волновались, что толком не поняли, что говорит подтянутый сухощавый блондин на сцене. Но окончание его рассказа запомнили. Градополов сказал, что родине нужны смелые и сильные люди.

Мы догнали Константина Васильевича на улице. Он посмотрел на нас и все сразу понял.