Тени в переулке - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Хруцкий cтр.№ 12

Его сынок, Корзухин-Львов, стал профессиональным разведчиком службы безопасности нацистского рейха – СД. До войны он нелегально работал в СССР. В сорок первом дважды переходил линию фронта, налаживая агентурную сеть в Москве. Он знал агентов, явки, пароли. Поэтому и был нужен только живым.

В моем блокноте эта история именуется «Смертельный раунд». Надо сказать, что Николай Королев никогда не рассказывал мне подробностей этого боя. «Вынес раненого Медведева», и все.

Но от комиссара отряда, которому покойный полковник Медведев поведал подробности, я узнал многие детали.

В этом был весь «король советского бокса», человек предельно скромный, напрочь лишенный тщеславия.

Вот как все было.

В ту ночь мела пурга. Снег бешено крутился вокруг деревьев. Партизаны почти не спали. Ночь тянулась удивительно долго. Ближе к рассвету ветер утих. Стало слышно, как трещат на морозе деревья. Задымились костры. Повара начали готовить немудреный завтрак. Николай стоял у заснеженной сосны и слушал лес, который жил какой-то своей особой, мирной жизнью. Казалось, что и войны никакой нет. Просто есть тишина, синий предрассветный снег. Стук дятла и треск коры.

Взрыв гранаты был неожиданным. Он гулко раскатился по студеному лесу. И сейчас же ему ответили автоматы, зло и сердито.

– Отряд, в ружье! Тревога!

К Медведеву подбежал боец из секрета.

– Товарищ командир! Немцы! Каратели! Окружают!

– Николай! За мной! – скомандовал Медведев и по бежал, на ходу расстегивая кобуру маузера.

Увязая в снегу, они добрались до гребня оврага, залегли за толстые стволы поваленных деревьев. Лежать было неудобно, снег залеплял лицо, скрипел на зубах. Николай поудобнее устроил свой автомат, вставил в гранаты запалы.

Внезапно Дмитрий Николаевич толкнул его в бок. Николай поднял голову. Вот они!

На другой стороне оврага появились черные шинели. Впереди офицер.

Сухо щелкает маузер командира. Эсэсовец катится на дно оврага. И сразу же взметнулся снег, прошитый автоматными очередями. Рассыпавшись цепью, в рост, прижав к животу автоматы, идут фашисты. Летит снег, падают срубленные свинцом ветки.

Сзади заговорили партизанские пулеметы, автоматы, винтовки. Королев, плотно прижав приклад к щеке, ловил на мушку фигурки врагов. Странное ощущение… Все время кажется, что он стреляет мимо. Все время в прорези люди в длинных черных шинелях. Но ничего, патронов хватит…

Отряд постепенно начал отходить.

Внезапно совсем рядом с Николаем разорвалась мина. Потом целый сноп черно-красного пламени. Осколки били по деревьям, срезая кору.

Королев осторожно выглянул из-за ствола дерева. Немцы близко, человек семь ползут по снегу. И тогда он вскочил – назло пулям, осколкам, смерти бросил гранату. Прогрохотал взрыв. Но все наползают и наползают фашисты.

– Уходите, Дмитрий Николаевич, – повернулся Ни колай к командиру. – Я прикрою.

Перебежками, огрызаясь, уходили они в глубь леса. Бежали рядом – он и командир. Вдруг Медведев охнул, опустился на снег.

– Товарищ командир!

– Уходи, Коля! Вдвоем нам не выбраться. Я их задержу.

Дмитрий Николаевич вытер снег с маузера.

– Ну, что стоишь? – повернул он искаженное болью лицо. – Уходи!

Николай молча поднял командира.

– Или вместе выйдем, или уж… Автоматы стегают по деревьям, пули взметают снег.

Он бежал, проваливаясь по колено. Сердце стучало, рубашка стала мокрой, пот заливал глаза. Но он бежал. Били по ногам гранаты, спрятанные в карманах, прыгал на груди автомат. Но он бежал. Дыхание горячее и хриплое.

Вот, наконец, под ногами твердый наст. Николай прибавил скорости. Еще совсем немного. Поляна. Дзот. Рыло пулемета. Немцы.

Как же быть?

Он опустил командира на землю.

– Ну, Коля?.. Кажется, все. – Медведев сморщился от боли.

Нет, не все. Есть один выход. И это может сделать только он. Только он, потому что он – боксер.

Но ведь это чертовски опасно. Один шанс из ста. Николай встал во весь рост, поднял руки и пошел. Пошел сдаваться немцам.

– Стой, – сзади хриплый, словно чужой голос Медве дева.

Сухо щелкнул курок маузера.

«Неужели он выстрелит в спину? Тогда уж все… Тогда конец».

Николай шел медленно, все ближе и ближе к вражескому дзоту. Навстречу бежали немцы. Человек пять.

Вот они совсем рядом. Говорят что-то по-своему. Один снимает с него автомат.

Офицер улыбается, хлопает по плечу.

Николая подвели к дзоту, офицер и два солдата спустились вниз, видимо к рации. Остались двое. Они спокойны. Стоят совсем близко. Королев даже чувствовал, как от них тянет перегаром.

«Ну, пора. Вот этот ближе. Всю тяжесть тела в удар».

Раз! И сразу же еще. Раз! Двое лежат на снегу. Теперь гранату!

Тяжело ухнул взрыв. Осел бревенчатый накат. Из входа в блиндаж закурился синеватый дымок. Николай схватил упавший на снег автомат, дал две длинные очереди. Путь свободен!

– Молодец, Коля. А я было…

– Что, Дмитрий Николаевич?

– Да нет, ничего.

Через полчаса их встретили партизанские разведчики. Отряд прорвал кольцо. Ушел буквально из рук смерти. А ночью по рации был получен приказ: «Возвращаться в Москву».

Девятого мая в коммуналке, в узкой комнате Королева собрались его друзья-спецназовцы. Николай всегда приглашал меня. За рюмкой беседа становилась оживленной, и я слушал необыкновенные истории, которые вспоминали эти отважные люди.

Они были в пиджаках, увешанных орденами и медалями, только хозяин сидел во главе стола без наград. Он вообще редко надевал их. Лично я не видел этого ни разу.

Сама жизнь этого человека была легендой. Двести десять раз он выходил на ринг и двести шесть уходил с него победителем.

Он дрался в тылу врага, работал в разведке. А потом занимал скромную должность гостренера по боксу в обществе «Буревестник».

Личная жизнь у него тоже не складывалась, только за несколько лет до смерти он встретил женщину, которая стала его нежной женой и верным другом.

Я никак не мог понять, почему власть имущие так плохо относятся к нашему великому боксеру. Узнал я об этом значительно позже, в конце восьмидесятых.

В 1954 году был арестован генерал Судоплатов. Николай Королев написал в его защиту письмо Никите Хрущеву. Разве он мог знать, что его бывшего начальника арестовали по личному распоряжению первого секретаря ЦК КПСС?

Хрущев никому не прощал ничего. Не забыл он и о письме знаменитого боксера.