Информационные войны. Новый инструмент политики - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Почепцов cтр.№ 23

У Леонова очень интересная биография: он знал Че Гевару и Рауля Кастро, дружил с Фиделем Кастро [160] . В перечислении результатов его работы есть и такой [161] : «Одним из знаменитых прогнозов информационно-аналитического управления разведки, возглавляемого Леоновым, стал вывод о невозможности высадки американского десанта на территорию Северного Вьетнама в 1975 году, когда бои шли уже на подступах к Сайгону».

Третья корзина Хельсинкских соглашений возникла в результате трехлетнего лоббирования в ЦРУ К. Мельником идеи его коллеги из разведки Ватикана Ж. Виоле [162] . Мельник вспоминает [163] : «В 1972 году, когда Брежнев начал переговоры с Западом по вопросу разграничения сфер, предложение Леонида Ильча встретило повсеместную негативную реакцию. Я же совместно с адвокатом Ватикана, наоборот, объяснил, что единственная возможность развалить коммунистический строй — это сформулировать третье приложение к базовому пакету, переданному Брежневым. В своих мемуарах Горбачев пишет, что это было началом провала коммунистической системы […] Для того чтобы добиться понимания политиков, мне пришлось за это побороться. Мне понадобилось 3 года, чтобы Запад понял, что единственная возможность построить новую Россию заключается в подписании так называемой третьей хельсинкской корзины» (см. также [164] , [165] , [166] ).

Ф. Бобков также говорит об отрицательной роли третьей корзины, которая легализовала тех, кто вел работу против СССР. И это, кстати, объясняет рост численности КГБ при Андропове.

Однако это все гипотезы, хотя Андропов был участником всех этих провальных решений. Более того, в одном из своих интервью Ф. Бобков четко говорит, то у него не было никакого плана перестройки, а только план усовершенствования социализма [167] . И Горбачева он не тащил наверх, это сделал Суслов, который тоже был ставропольским. О книге Н. Яковлева о ЦРУ Бобков говорит в этом интервью, что «мы ее вместе писали».

Тогда нам остается вернуться к модели выпускания пара. Андропов удерживает Высоцкого, Любимова и т. д., создавая вариант «канализации» протестной энергии через контркультуру. Это в сильной степени схоже с реагированием в интернете, когда человек ощущает, что он размахивает шашкой, написав коммент, а потом спокойно отправляется пить кофе.

Еще один факт, о котором говорит Серго Берия: «Став председателем КГБ, Андропов попросил своего секретаря представить ему предложения моего отца по реформам. Однажды он вызвал меня к себе… «Я обстоятельно изучил предложения твоего отца по экономике и международной политике. Большинство этих предложений абсолютно правильные»….Когда М.С. Горбачев и его окружение объявили перестройку, я решил, что они захотели осуществить программу моего отца. Они ознакомились с его предложениями, поскольку все материалы находились в архиве Горбачева. Последний понял, что надо избавиться от контроля партии над экономикой. Что касается объединения Германии, то Э.А. Шеварднадзе сам мне сказал, что они изучали проекты моего отца по Германии. Инициаторам перестройки повезло больше, чем моему отцу: их не расстреляли, и они стали идолами Запада» [168] , (см. также комментарии к данному тексту Л. Сумарокова [169] , а также продолжение первого текста [170] ).

Кроме модели выпускания пара, не менее вероятной остается и модель, которую можно обозначить как модель тлеющего огонька. В искусстве, например, такая модель могла быть призвана показать позитив «антисоцреализма». Молодежь первой поддерживала примеры контркультуры, что позволяло удерживать в ней критические отношения и к другим явлениям советской жизни.

В последнем случае такой следует признать работу оттепели, причем не столько по задумке ее проводников, сколько по самому факту. Да и Хрущев сам отрицал, что оттепель в принципе была. Перестроечный период породил также странное сочетание антисоцреализма с партийной тематикой. Мы имеем в виду пьесы Шатрова на ленинскую тематику.

И еще один странный парадокс. При «неосталинисте» Андропове вовсю трудились совершенно иные консультанты. Например, А. Бовин подает через Андропова Брежневу бумагу против ввода советских войск в Чехословакию. Но это не имеет никаких для него последствий. Когда Брежневу показали перехваченные по почте письма Бовина, он вылетает из ЦК КПСС, но через год-полтора возвращается, поскольку Брежнев рассматривает его как главного своего спичрайтера. К. Шахназаров с подачи Суслова вылетает из ЦК КПСС за не те рассуждения о демократии, но потом возвращается.

Ф. Бурлацкий, который первым возглавлял эту группу консультантов, в которую входили Г. Шахназаров, Г.Арбатов, А. Бовин, сказал на похоронах Шахназарова такую фразу [171] : «Как же так, система была не ахти, а люди — хорошие…» И эту фразу можно спокойно перенести на советское время, модернизовав ее таким образом: «Как же так, и люди были хорошие, а результата все равно нет».

По ситеме работы Андропов ввел нечто подобное think tank’ам и мозговым штурмам: «У Андропова царила система коллективного осмысления. Он собирал человек пять-шесть, не более, — тех, чье мнение представлялось ему интересным. Субординационных различий здесь не было. За столом мог оказаться референт, но могло не быть его начальника, заведующего сектором. Отбор был прицельный, в зависимости от того, кто на что пригоден».