Прикончить чародея - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Мусаниф cтр.№ 64

Аманда не знала, как полагается разговаривать с животными, не знала, как задать интересующий ее вопрос.

— Нормально обращается, — сказал я.

— Нас учат, что мужчины — животные, — сказала Аманда. — Что мир вокруг Города Людей принадлежит мужчинам, и женщины сведены в нем до уровня рабынь. Это правда?

— Это по-разному, — честно сказал я. — Но я не видел, чтобы там с женщинами обращались так, как вы обращаетесь с мужчинами, — я ведь никогда не бывал в Вольных Городах. Впрочем, мужчины-рабы и женщины-рабыни были там равны между собой.

— Наши властительницы говорят, что мужчины сполна заслужили такое обращение.

— По-моему, такого никто не заслужил, — сказал я. — Хотя вашим властительницам должно быть виднее.

Подумай о чувствах девушки. Ей тут еще жить. Вдруг она поверит каждому твоему слову? Тогда ее будут ждать крупные неприятности уже в самом ближайшем будущем.

— Моя подруга Клаудия давала мне читать запрещенную литературу, — сказала Аманда. — «Ромео и Джульетта», «Тристан и Изольда». Что такое «любовь»?

— Понятия не имею, — сказал я. Как в двух словах объяснить то, что не смогли толком понять многие поколения людей, эльфов, гномов и других разумных существ? Единого универсального толкования этого слова не существует. Если Аманда ничего не поняла после прочтения всей этой сопливой лирики, что я мог рассказать ей о любви? Тем более, что я и сам ничего о ней не знал. — Любовь — это когда вы относитесь к другому человеку, как к самому себе.

— Я не понимаю, — призналась Аманда.

А я понимаю?

— Как вы относитесь к самой себе? — спросил я.

— Я… Я не знаю.

— Давайте я попробую объяснить вам на примере, — вздохнул я. — Представьте на мгновение, что вы — Джульетта. Та самая Джульетта из запрещенной книги. А я — тот самый Ромео, и мы с вами любим друг друга. Я отношусь к себе хорошо. Я хорошо отношусь к вам. Я сделаю все для того, чтобы мне было хорошо. Я сделаю все, чтобы было хорошо вам. Я готов многое себе простить, и вам я прощу то же самое. Я убью, чтобы спасти свою жизнь. Я убью, чтобы сохранить жизнь вам. Вы — это я, а я — это вы. Когда вы умрете, я тоже умру, потому что не смогу жить без вас, как не смог бы жить без самого себя.

Верю ли я сам в то, что говорю? Для того, чтобы что-то объяснить, совершенно необязательно это понимать.

Аманда молчала. Наверное, это для нее слишком.

Я вздохнул.

— Вы поняли хоть что-нибудь?

— Я…кажется… Эти книги… Но как можно любить животное?

Она не поняла. Она читала книги, но не поняла. И из моего рассказа тоже ничего полезного не вынесла.

Она разговаривала со мной, задавала вопросы, на которые мог бы ответить только человек, но продолжала думать обо мне, как о животном.

Стереотип, вбитый в ее голову с самого детства. Начавший свое существование за двести лет до ее рождения. Пытаться его сломать бесполезно, и мне совершенно не нужно. Скоро мы покинем этот город, и пусть все в нем останется так, как оно есть.

Эти люди живут так, как они хотят жить. Или как хотели жить их предки. Потому что местным девочкам никто не предоставляет права выбора.

Они не знают, что такое любовь, и что с этого? Моя ли это проблема?

Используют мужчин в качестве племенного скота, ну и что? В масштабах творящейся в нашем мире несправедливости это ведь такая мелочь.

Впрочем, не только мужчины являются заложниками стереотипов Города Людей. Местные женщины здесь тоже несвободны, пусть это и не так бросается в глаза. У них отняли право выбора.

А юные девушки все равно читают запрещенную литературу по ночам, хотя и не понимают ни слова из прочитанного.

Пусть они разбираются со своими проблемами сами. Я не могу им помочь, и не испытываю никакого желания это делать.

— Уходите, — сказал я. — Я хочу спать, а вас могут хватиться в любой момент. Вряд ли вы желаете, чтобы вас снова застукали разговаривающей с вещью постояльца.

В полдень я пережил еще один приступ беспамятства, вызванный колокольным звоном. Хорошо, что колокола тут звонят всего один раз в день. Как бы я вышел на улицу, если бы они начинали трезвонить каждый час?

Ненавижу этот город. Скорее бы нам отсюда свалить.

Карин вернулась почти через два часа после того, как я пришел в себя после колокольной болезни, открыла клетку и начала свои манипуляции с моим ошейником и веревкой.

— Вам удалось что-нибудь узнать? — поинтересовался я.

— Да, но давай поговорим об этом позже, красавчик, — сказала она. — Мы опаздываем.

Пришлось бежать по улицам чуть ли не галопом, притягивая к себе удивленные взгляды горожанок.

Виола По Волнам Ходящая жила в белом особняке в центре города. Ее дом стоял посреди роскошного сада, в котором произрастали экзотические растения, не виданные мною прежде. Служанка, открывшая нам калитку, попросила следовать за ней. К моему удивлению, мы направились не в особняк, а в сад позади него. Очевидно, Виола По Волнам Ходящая предпочитала работать на свежем воздухе.

Самая могущественная волшебница Города Людей приняла нас в маленькой беседке, увитой каким-то вьющимся растением с фиолетовыми цветками. Чародейка сидела перед маленьким столом, накрытым для чаепития. На столе стояли две запасные чашки, а рядом со столиком — два стула.

Виола оказалась стара.

Чародеи живут долго, и при приложении некоторых усилий способны выглядеть молодыми до самой смерти. Обычно чародейки так и поступают, мужчины же выбирают более солидную внешность, отпускают бороду и подпускают в волосы седину.

Но Виола выглядела лет на семьдесят, что применительно к волшебнице могло означать и триста лет. Седые волосы, усохшая фигурка, старая, сморщенная кожа на лице и руках. Похоже, она не желала тратить драгоценную ману на такие мелочи, как собственная внешность.

Старушка носила белое одеяние, что делало ее похожей на призрак в этом райском саду.

Проводив нас до беседки, служанка тут же удалилась.

Карин вежливо поздоровалась с волшебницей.

— Садитесь, — предложила Виола. Голос у нее оказался молодой, звонкий и звенящий, резко констатировавший с ее внешностью.

Карин села. Я, по обычаям города, остался стоять у нее за спиной.

— Ты тоже садись, мальчик, — сказала Виола. — Разве ты не можешь заметить стул прямо перед тобой?

— Но… — сказала Карин. Видимо, она заподозрила то же самое, что и я — хозяйка нас каким-то образом испытывает.

— Можете расслабиться, дети, — сказала Виола. — В моем саду и в моем доме не действуют законы этих дурочек снаружи.

— Спасибо, — сказал я, усаживаясь на стул.