Политическая история Первой мировой - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 28

Оценка Хольлебена не только ярка и точна. Она ценна ещё и тем, что доказывает: не очень-то «должник» опасался своего «кредитора», и Англию в США как серьёзного в перспективе конкурента не рассматривали. Зато там очень опасались Германии.

А ведь Германия в конце XIX века была лишь слабой тенью Германии десятых годов XX века!

Общие констатации Хольлебена хорошо иллюстрировались и практически. Весной и летом того же 1898 года разгорелась испано-американская война. Вообще-то выражение «разгорелась» тут не очень верно: огонь американских канонерок выжигал остатки былого влияния Испании в регионе, как степной пожар выжигает сухую траву – неудержимо и дотла. Штаты занимали Карибские острова, высадились на Филиппинах.

Однако в Манильскую бухту на Филиппины была послана из Китая и германская эскадра. 12 июня 1898 она стала на якорь в виду эскадры американской, по мощи немцам уступавшей.

Янки благодушны лишь тогда, когда видят перед собой покорных холуёв. Немцы на эту роль – во всяком случае, сто лет назад – не годились, и в прессе США поднялась волна «благородного возмущения». И, надо признать, янки было от чего «возмущаться»: часть лакомых кусков «испанского пирога» немцы от США тогда оттягали. Правительство Испании сбыло с рук и так уплывающее из них и в Берлине продало Германии Каролинские и Марианские острова. Лишь после Второй мировой войны Америка наложила всё же на них свою загребущую лапу.

А ведь это было только начало. Тогда же Ленин со своей всегдашней беспощадной точностью отметил: «Соединённые Штаты имеют «виды» на Южную Америку и борются с растущим в ней влиянием Германии».

ВПРОЧЕМ, с германским влиянием активно боролась и Англия. Английскую элиту беспокоил рост как общей, так и (особенно) морской германской мощи. Англия входила в очередной конфликт с Германией по вопросу о Багдадской железной дороге, но это был именно очередной и далеко не единственный конфликт далеко не в единственной точке земного шара.

Но и отношения Англии с Россией, и так никогда не бывшие сердечными, портились. Англия открыто поддерживала Японию, да и вообще традиционно «гадила», порой скрыто, а чаще – открыто. 30 января 1902 года был заключён антирусский англо-японский союз, опираясь на который Япония и развязала русско-японскую войну 1904–1905 годов.

В апреле 1904 года синдикат английских банков совместно с американо-еврейским банкирским домом «Кун, Леб и Ко» и банкиром Яковом Шиффом предоставили Японии кредит в 50 миллионов долларов. По заслуживающему доверия (в данном случае) свидетельству Витте, «тогда государь считал англичан нашими заклятыми врагами».

Правда, и в «союзной» Франции банкир-барон Жак Гинзбург «в самый разгар маньчжурской войны, – по воспоминаниям графа Игнатьева, – сумел провести заём для Японии».

Обращусь ещё раз к монографии Гвидо Джакомо Препарата «Гитлер, Inc.», где американский профессор достаточно верно замечает: «К 1900 году британцам стало ясно, что рейх сможет выдавить их из мировой политики. Германия может… обрушиться на Францию и вывести её из игры раз и навсегда, после чего взор Германского рейха обратится к России… Если Россия и Германия объединяются в той или иной форме, то евразийское объятие становится реальностью: то есть в самом центре огромного материка возникнет монолитная евразийская империя, опирающаяся на огромную по численности славянскую армию и германский технический гений. Британская элита решила всеми силами не допустить такого развития событий, ибо такое потенциальное государственное образование создало бы смертельную угрозу превосходству Британской империи…».

Кое-что в вышеприведённой оценке нуждается, конечно, в уточнениях… Так, к 1900 году не только британцам, но и янки стало ясно, что рейх – это реальная угроза планам мирового господства США, особенно если рейх подкрепит себя союзом с Россией.

Вариант некой «монолитной евразийской империи» как некого прямого «государственного образования» при доминирующей роли немцев реально исключался, ибо Россия никогда не пошла бы на утрату национальной и государственной независимости, а силой её к этому не смог бы принудить никто, включая Германию. Россия не Франция, и в чисто оборонительной войне в случае германской агрессии исход войны для германского кайзера был бы примерно тем же, что сто лет назад для императора французов Наполеона. Однако Препарата прав в том, что тесный даже межгосударственный союз России и Германии исключал бы в перспективе мировое превосходство как Британской, так и Американской империй…

И вот на фоне всего этого началось взаимное встречное движение Англии к Франции и наоборот.

Всего семь лет назад между двумя колониальными супердержавами не то что союза – просто нормальных отношений не было и в помине. На языке у всего мира было слово «Фашода», и англичане и французы были на грани войны – войны классически колониальной, которая велась бы не под стенами Лондона и Парижа, а за тысячи километров от них, но всё же могла возникнуть.

Или всё же не могла?

Дело было так. В сентябре 1898 года у селения Фашода на Белом Ниле, в верховьях великой реки, столкнулись лбом два военных соединения.

Французский колониальный отряд капитана Маршана пришёл сюда из Французского Конго ещё в июле, водрузил над развалинами старой крепости трёхцветный флаг и теперь стоял на пути у английской экспедиции генерала Китченера, шедшей вверх по Нилу.

Встретились генерал и капитан не на светском приёме, так что субординация полетела к чёрту: капитан решительно отказался уступить старшему по званию, и мутные нильские воды начали вскипать от накала страстей.

Генерал командовал корпусом в 20 тысяч человек, капитан – отрядом в сотню бойцов, но суть была не в местном соотношении сил в конкретном африканском захолустье. Фашодский кризис нарастал не под стенами заброшенной крепостёнки в Восточном Судане, а в европейских столицах.

Это была серьёзная проба складывающегося глобального колониального «расклада», но проба политическая, когда потоком лились чернила газетных писак, а не кровь солдат, и в бой вводили не передовые части, а передовые статьи. В ходе Фашодского конфликта нащупывались связи, оценивались шансы будущих коалиций. Иными словами, «хлопы» пока не дрались и чубы трещали пока что у «панов».

Франция оказалась вдруг в таком раздоре с Англией, что, как писал академик Тарле, даже в ультранационалистической французской прессе впервые за долгие-долгие годы стали задаваться вопросом: кого скорее следует считать вечным, наследственным врагом Франции – Германию или Англию?

Вопрос, был, надо сказать, не праздный: в конце концов Жанна д`Арк освобождала Родину не от «тевтонов», а от англичан.

Дошло до того, что начинали составляться проекты привлечения Германии к войне с Англией на стороне Франции и… России. Но Германия в тот момент могла больше получить от полюбовного соглашения с Англией на колониальной ниве, и Франции пришлось уступить.

Генерал отдавил-таки капитану мозоли, даром что Маршан шёл к Фашоде через джунгли и болота Центральной Африки целых два года.