— С чего бы это? Корабль будет слушаться только Катрана. Он
нам нужен.
— Хорошо. — Лена не сделала и попытки заступиться за меня. —
А я вам зачем? Свяжите и оставьте здесь.
— Мысль хорошая, — кивнул очкарик. — Вот только я не слишком
опытный пилот. И совсем плохой учитель — нервный и нетерпеливый. Мой крупный
друг — тоже. Ты будешь объяснять своему подопечному, что делать — чтобы он нас
не угробил. Тебя ведь назначили его инструктором? Вот и займешься своими
делами.
— Парни, я не одиночка. Я из клана Сайлент Стар. За меня
вступятся.
— Кто?
— Да кто угодно. Грестер вступится. Кош, Антибиотик. Весь
второй альянс вступится.
— Ты сама кто?
— Водила.
— Да, слышал. — Очкарик кивнул. — Говорят, ты хорошо
натаскиваешь новичков. Так что я рискну поссориться со вторым альянсом точно
так же, как поссорился с хозяевами Плюшки.
— Ты идиот, — брезгливо сказала Лена. — Вы что, ограбили
платформу? Утащили что-то из лабораторий?
— Угадала. И это лишний повод взять тебя с собой.
Вернулся Роман, неся на плече тело убитого Леной пилота.
Мрачно сказал:
— Скорей бы, Мастер…
— Надо уметь ждать, — наставительно сказал очкарик. — Заказ
сделан, от нас теперь… А вот и корабль! Нашелся.
Недалеко от нас на полу ангара вдруг засветился овал красных
огоньков. Послышался тревожный звук вроде громкого зуммера. Пол в центре овала
стал раздвигаться, как диафрагма в пленочном фотоаппарате.
— Вот и твой первый корабль, Катран, — весело сказал
очкарик. — Будешь себя хорошо вести — так и не последний…
В полу уже открылся люк десятиметрового диаметра. И из него
медленно поднималась платформа, на которой стояла «Сильвана» — угловатый
вытянутый корпус с двумя двигателями на консолях по бокам. От корабля шел белый
пар.
— С консервации подняли, — задумчиво сказала Лена. — Полчаса
будет разогреваться.
Очкарик посмотрел на свой коммуникатор. И великодушно
кивнул:
— Ничего. Полчаса у нас есть. Даже сорок минут есть. А потом
придет новая смена, обнаружит тела — и начнется…
— Вы балбесы, — презрительно сказала Лена. — Только полные
кретины нападают на Плюшку. Без захода на платформу вам долго не продержаться…
никому не продержаться.
— Может, нам долго и не надо? — хихикнул очкарик. — Эй,
Катран, чего таращишься на железяку?
Я действительно неотрывно смотрел на корабль, даже их
перепалку слушая краем уха.
— Ты чего, Валентин? — спросила Лена.
— А он красивый, — сказал я, глядя на корабль. — Ведь
правда?
— Мало того, что он журналист, он еще и романтик. — Очкарик
покачал головой.
Глава четвертая
в которой Валентин берется за журналистское
расследование
Витя Матросов, бывший однокурсник Валентина, к тридцати
годам имел должность заведующего отделом в крупной газете, свой собственный,
пусть и маленький, кабинет, солидный животик и вполне благодушный вид. От
студенческих лет у него сохранилось только общее благодушие, которое сам Виктор
называл «позитивным мировосприятием», и нетривиальное прозвище Малибу,
происхождение которого уже все прочно забыли.
— Растешь, — сказал Валентин, усаживаясь напротив Виктора. —
Так скоро в главреды выбьешься.
Витя улыбнулся так благожелательно, что стало ясно:
где-нибудь в органайзере у него уже стоит пометка «стать главным редактором».
Спросил:
— Ну а ты как? Сколько мы не виделись-то… два года? Три? Все
с места на место прыгаешь?
— Ты же знаешь. — Валентин закурил, поискал глазами
пепельницу. — Я по натуре фрилансер… Слушай, Малибу, где у тебя пепельница?
Виктор поморщился, но полез в ящик стола и выдал пепельницу
оранжевого стекла с логотипом «Комсомольской правды».
— А я-то думаю, что ты так расплылся? Курить бросил, что ли?
— спросил Валентин. — Так это ненадолго, поверь… О, пользуешься рекламной
продукцией конкурентов!
Виктор слегка смутился.
— Да это так… от прежнего осталось. Он раньше в «комсе»
работал. Ну так как ты? Не женился?
— Бог миловал, — с чувством сказал Валентин.
— А я — да. — Виктор сделал паузу, явно ожидая расспросов.
— На ком? — лениво спросил Валентин.
— На Ольге.
— На Паненковой, что ли? — оживился Валентин. — Ну да,
помню… а она же… Ну да. Поздравляю.
— У всех бывают ошибки. — Виктор пожал плечами. — И у меня
второй брак, пробный не удался. Гляди!
К Валентину были повернуты две фоторамочки, стоящие на
столе. На одной наблюдался сам Виктор в черном костюме и при галстуке, рядом с
сияющей невестой в бледно-розовом платье. На фотографии Виктор был заметно стройнее.
— А, так это она тебя раскормила, — хмыкнул Валентин. — В
фитнес тебе надо ходить. Или в бассейн…
На второй фотографии обнаружился лысый голопузый младенец,
лежа на спине задирающий вверх ножки, с невинно-бездумной улыбкой на сморщенном
личике. Улыбка явно вышла случайно — просто младенец готовился долго и
пронзительно заорать и при этом удачно раскрыл рот.
— О, уже и сыном обзавелся?
— Дочкой, — обиделся Виктор. — Разве не видишь?
— Оно же в подгузнике.
— Да ну тебя, — фыркнул Виктор. — По лицу же сразу видно —
девочка! Красавица будет.
— И впрямь, — милосердно согласился Валентин. — Ну,
поздравляю. Это большое дело. Говорит уже?
— Слушай, Валя, у тебя что, младших братьев-сестер не было?
— Не было, я сам младшенький.
— Понятно… Какой «говорит»? Ей полгода… через три недели
будет.
— Ходит?
Виктор вздохнул и повернул фотографии к себе. Пробормотал:
— Бегает.
— Ну не злись, Малибу, — примирительно сказал Валентин. —
Как назвали?
— Настенька.
— Красивое имя. Да не дуйся, я за тебя очень рад.
Виктор для порядка еще несколько секунд поджимал нижнюю
губу, потом спросил:
— Может… по пятьдесят?
Валентин отследил движение руки сокурсника к нижнему ящику
стола, вздохнул:
— Я за рулем. А овес у гайцов нынче дорог… Слушай, Малибу,
вопрос у меня к тебе…