Лондон - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Резерфорд cтр.№ 258

Если муж рассчитывал на ее покорность, то этому не бывать. Она поступала по-своему прежде и будет впредь. Все, чего он добился накануне, – навсегда стал гадким, неприкасаемым для нее. Но что ей делать? Сбежать от него? У нее почти не было денег. Найти богатого покровителя, любовника? Легче сказать, чем сделать – даже ценой положения в обществе. «Наверное, придется бежать за границу», – подумала она. Поедет ли с ней капитан Мередит? Она считала, что возможно, но не была в этом уверена. Независимо от окончательного решения графиня знала одно: она не будет беспомощно ждать. Дрожь отступила и прекратилась. Потрясение и боль медленно претворились в безмолвную, жгучую ярость. Если лорд Сент-Джеймс считает ее слабой и думает, что вправе ее унижать, она ему покажет. Можно придавить и змею, но берегись, если змея ускользнет и вскинется. К утру ее гнев был обуздан и сделался смертоносным.

«Ужалю его, как змея», – поклялась она. И час за часом раздумывала, как это сделать.

И письмо капитана Джека Мередита навело ее на мысль.

– Передайте ему, – велела она посыльному из Клинка, – чтобы несколько часов потерпел. Я попытаюсь помочь.

У Сэма Доггета тоже родилась мысль.

Начало мая было веселой порой. По случаю праздника ставили майские деревья. На улицы высыпали подмастерья в выходных платьях; молочницы шли в венках; повсюду звучали барабаны, дудки и колесные лиры. А к северу от Сент-Джеймс-стрит с незапамятных времен устраивали большую ярмарку, которая сохраняла старое название Мейфэр даже сейчас, когда район выше Пикадилли изобиловал модными улицами и площадями.

И – штрих более современный, но милый – уличное шествие трубочистов, которые благодаря новым изысканным домам образовали законное племя.

Сэм и Сеп стояли на Гросвенор-сквер и любовались трубочистами, когда Сэма осенило.

Трубочисты – энергичный народ: чумазые и с ног до головы в саже по будням, на Майский праздник они отскребались дочиста и одевались в белоснежные рубахи. Но Сэма заинтересовали их помощники. У каждого мастера наличествовал один или два – малыши, иные пяти-шести лет от роду. Эту мелкоту отправляли в трубы, когда длинная щетка натыкалась на внутреннее колено. Работа была противная: иной раз им приходилось ползти футов тридцать по темному туннелю, задыхаясь от сажи. И участь их бывала весьма незавидной. Хорошо, когда трубочистом оказывался отец, но с сиротами или наемной силой из бедноты обращались скверно. Впрочем, домовладельцы, а то и слуги зачастую жалели этих бедняг: подкармливали или давали немного денег. Сэм слышал, что при наличии смекалки можно неплохо заработать. Придумал он и кое-что еще.

Трубочисты были вхожи в лучшие дома Мейфэра. Они имели доступ ко всем помещениям. Сэм расплылся в ухмылке:

– Сеп, по-моему, я знаю, где разжиться деньжатами.

Лучшая камера Клинка была, несомненно, крупным шагом вперед. Мягкая постель, письменный стол, коврик и узкое средневековое окно с видом на разросшийся садик. Джек Мередит ощутил себя в большей мере собой, едва перебрался в эти хоромы. Ответ леди Сент-Джеймс, хотя и невразумительный, вселил надежду, и он решил не предпринимать никаких действий до новых вестей от нее.

Днем Силверсливз принес обед, состоявший из цыпленка, сдобы и бутылки кларета. А также журнал для чтения.

– Большинство моих джентльменов предпочитают «Спектейтор», – заметил он.

Насытившись, Мередит в течение часа довольствовался изданием, пока не постучали в дверь с известием, что прибыл посетитель. Заключенный вполне допускал и ждал, что леди Сент-Джеймс появится сама. Однако лицо визитера было полностью скрыто под шляпой и шелковым шарфом, а потому он на миг усомнился. Лишь после того, как затворилась дверь, покров был сдернут, и Мередит испытал шок.

Леди Сент-Джеймс отменно потрудилась над своей внешностью. Камеристка целый час прижимала влажное полотенце к месту, куда пришелся удар мужа, и теперь вся половина лица чудовищно распухла. Мало того, ее светлость встала на колени, прицельно ударилась о ножку кровати и подбила себе глаз с другой стороны. Отваги ей было не занимать.

Капитан вскочил на ноги и в ужасе взирал на нее:

– Кто это сделал?

– А вы как думаете?

– Сент-Джеймс! Боже милостивый! Как? Почему?

Она повела плечами, давая понять, что должна присесть. Затем неспешно, позволив себя уговорить, рассказала о супружеском насилии.

Леди Сент-Джеймс солгала не во всем. Да в этом и не было необходимости. В конце концов, она и вправду подверглась оскорблению действием. Но к моменту, когда она закончила, размах бесчинства стал сообразным предъявленным травмам и даже превзошел их. Мередит, каким бы он ни был светским циником, пришел в смятение.

– Его нужно остановить! – воскликнул он. – Мерзавец!

Она состроила печальную мину:

– Но как?

– Клянусь Богом, я положу этому конец, – заявил он.

– Вы в тюрьме, – напомнила она. – И ничего не можете сделать. – Выдержав паузу, графиня мягко спросила: – Джек, вы и правда готовы меня защитить?

Он посмотрел на нее, припомнил ее письмо и не сумел отделаться от мысли, что здесь не без притворства, но даже это не спасло его от мощного прилива желания защитить. Женщина, внимательно наблюдая ним, деликатно вклинилась в его размышления:

– Джек, если вы меня не спасете, я буду обречена терпеть это вечно и не знаю, что сделаю.

– Этому не бывать, – произнес он низким голосом.

– Джек, в таком случае есть возможность спастись нам обоим. Но придется платить. – Она улыбнулась, чуть обозначив грусть. – А раз я не знаю истинной глубины вашей любви, то не могу и понять, готовы ли вы закрыть счет.

– О чем вы говорите?

Графиня пристально взглянула на него. Затем вдруг показалось, что она вот-вот зальется слезами.

– Вы не догадываетесь?

Мужчина молчал.

Она вздохнула:

– Джек, я дошла до предела. Мне больше не вынести в одиночку. И я не хочу. – Она потупилась, как бы стараясь не пересечься взглядом. – Если мне суждено жить, то только с вами.

Капитан Мередит помолчал, подумал и принял решение. Он осознал, что графиня пришла ради сделки. Но она была красавицей, попавшей в беду, а ему, Бог свидетель, больше было некуда податься.

– Я ваш навеки, – произнес он.

Тогда она изложила свой план.

Флеминг уставился на покрытие Флит-стрит и качал головой. Он позабыл о мощении.

Лондонские улицы разительно отличались по качеству. Общественного дорожного строительства в городе не было – торговцы и резиденты сами несли ответственность за мостовые на своих улицах, и каждый платил за свой участок. Поэтому в нищих кварталах переулки и улицы напоминали помойки, но жители крупных проспектов часто настаивали на приличном покрытии. И вот решили замостить Флит-стрит лучшим булыжником. А бедному Флемингу только что назвали цену.